– Я бы на твоем месте не сомневался, – посоветовал Тони. – Доход настолько же гарантирован, как и то, что ты когда-нибудь поправишься.
– Но я-то ей не нужен. Если все это лишь схема по отмыванию денег, к чему тут знаменитость для рекламы? Или сторонние инвесторы вроде моих родителей?
– В этом и гениальность, – заметил Тони. – Получить известность, привлечь законные сторонние инвестиции, чтобы замаскировать грязные делишки.
– Как меня жестоко использовали! – воскликнул я и почти не шутил.
– Зато теперь знаете, на что годится ваша слава, – не удержалась Ванн.
– Получается, Североамериканская хилкетная лига тут совершенно ни при чем, – сказал я Тони, чтобы вернуть разговор в прежнее русло.
– Конечно, – ответил Тони. – Будем считать, что так.
– Чую скептицизм.
– Твоя подружка, с которой вы так трогательно поклялись на мизинцах, пыталась шантажировать лигу этой информацией, после чего ее любовник в скором времени неожиданно умер. За ним – начальник, отвечавший за зарубежные сделки. Следом – жена игрока, которая якобы пыталась убить соперницу. Да, и не будем забывать про то, что разрушили наш дом, чтобы прикончить какого-то гребаного кота. Так что – да, признаю. Версия непричастности лиги действительно вызывает у меня скептицизм.
– Вы не говорили Силве о том, что мы вскрыли ее банк данных? – спросила Ванн.
Я покачал головой:
– Нет. Но ведь она мне про него тоже не рассказала. Она хочет, чтобы мы думали, что информация по-прежнему у нее.
– Ваша клятва на мизинцах построена на лжи, – сказал Тони.
– Она думала, что торгуется за свою жизнь, – напомнил я ему.
– Рядом с ней дежурят наши люди, – сказала Ванн. – И лежит она на частном этаже, куда не допускаются журналисты и фанаты. С ней все будет в порядке, если только туда не проберется ниндзя.
– Среди тех файлов, что ты открыл, есть что-нибудь впрямую уличающее лигу? – спросил я у Тони.
– Ваши эксперты еще просматривают их. Работы много.
– А как насчет самой компании «Лабрам»? – спросил я. – Чэпмен умер с добавками от «Лабрам» в организме. Интегратор Амели Паркер была с Кауфманом перед самой его смертью. А утром адвокаты сомнительных партнеров этой компании пришли к ней домой.
– Пока все это лишь косвенные доказательства, – ответила Ванн. – Если бы у нас были добавки, мы могли бы их проверить, но эти криворукие ушлепки из Филли запороли образцы. Вскрытие Чэпмена ничего не выявило. Вскрытие Кауфмана дало неопределенный результат. И никакой закон не запрещает принимать у себя дома сомнительных адвокатов.
– Как-то многовато косвенного, – заметил я.
– И все равно недостаточно. Мы расследуем не отмывание денег, не шантаж и не безнравственное поведение интеграторов. Мы расследуем смерти Дуэйна Чэпмена и Алекса Кауфмана. На сегодняшний день у нас по-прежнему нет доказательств, что первый умер не от остановки сердца, а второй не покончил с собой. Сопутствующих обстоятельств вокруг обоих этих случаев выше крыши. Но нам необходимо связать их воедино.
– Что вы намерены предпринять? – спросил я. – У нас есть только Силва, все остальные либо сами юристы, либо находятся под юридической защитой.
– Начнем с мелких сошек, – сказала Ванн.
– Интересно, кто это. Ни адвокаты, ни чиновники к ним не относятся.
– Парочка все же есть.
– И что вы собираетесь с ними делать?
– Для начала напугать до смерти.
Глава 19
– Мистер Ортиц, я сегодня прилетела из Бостона, а мой коллега прибыл из Вашингтона, – объявила Ванн, наклонившись над столом. – Сообщаю вам это для того, чтобы вы поняли, насколько глубоко вы вляпались, если федеральные агенты были вынуждены заявиться сюда аж с Восточного побережья только для разговора с вами.
Педро Ортиц, кузен Альтона Ортица, сидевший напротив Ванн в комнате для допросов полицейского управления Филадельфии, выглядел так же растерянно, как любой, кто провел бы ночь в городской тюрьме по обвинениям, которых он даже не понял. Рядом с ним сидел его адвокат, совсем юнец в плохо сшитом костюме, явно чувствующий себя не в своей тарелке.
– А вы, – повернувшись к нему, спросила Ванн, – общественный адвокат или младший помощник?
– Да я как бы слу… – начал было общественный адвокат (как я предполагал), но Ванн резко перебила его, ткнув в его сторону пальцем.
– Это не тот, – сказала она Педро, – кто вытащит вас из дерьма, в которое вы попали.
– Я окончил Пенсильванский университет, – пробормотал адвокат.
– Вы сознаете, что вы в дерьме? – не обращая на него внимания, спросила она у Педро.
Тот посмотрел на нее, потом на меня и наконец на адвоката:
– Когда меня арестовали, то сказали, что за поджог, но…
– Агент Шейн, огласите ему весь список, – снова перебила Ванн.
– Итак, об обвинении в поджоге вы уже знаете, – начал я. – Кроме того, множественные обвинения в причинении ущерба частной собственности, покушение с целью убийства – также множественные обвинения, умышленное и непредумышленное убийство – и снова множественные обвинения, заговор с целью совершения поджога, заговор с целью совершения убийства и жестокое обращение с животными.
– С животными? – переспросил Педро.
– В квартире, которую вы подожгли, находился кот, – ответила Ванн.
– Я не знал про кота, – сказал Педро, после чего его адвокат тихонько застонал и слегка поерзал на стуле.
– То есть целый ряд обвинений, которые будут предъявлены вам городом, штатом, а также федеральными властями, не говоря уже о гражданских исках, о чем непременно позаботятся все жильцы подожженного дома во главе с его владельцем. У вас есть страховка, мистер Ортиц?
– Не настолько большая…
– Само собой, – кивнула Ванн и сложила руки на столе. – В общем, так. Вы можете рассказать нам все либо попытать счастья с сидящим здесь Кларенсом Дарроу[45]. Но прежде, чем вы ответите, хочу вам честно признаться. Вы нам не нужны. И даже ваш кузен не нужен, из-за которого вы в принципе здесь и находитесь. Так что, если вы согласитесь сотрудничать и расскажете то, что нас интересует, мы тоже пойдем вам навстречу. Ну а если нет…
– Тогда нам придется удовольствоваться вами, хотя и не хочется, – договорил я. – Так, по крайней мере, успокоим людей, чей дом вы сожгли.
– Позвольте, я поговорю с клиентом одну секунду, – сказал адвокат и, наклонившись, зашептал что-то Педро на ухо.
Тот немного послушал, потом скривился и посмотрел на юношу.
– Ну, ты прям гений, – сказал он и повернулся к Ванн. – Этот умник считает, я должен заключить с вами сделку.
– Весьма разумно, – похвалила Ванн.
– Я требую неприкосновенности для своего клиента, – заявил адвокат.
– Не сомневаюсь. – Ванн посмотрела на Педро. – Мы слушаем вас.
– Пару лет назад Альтон мне сказал, что один его друг ищет квартиру, – сказал Педро. – Недорогую и без выкрутасов, просто место под офис. Он знал, что я часто делаю работы по электрике для владельцев домов и управляющих, могу присмотреть какой-нибудь уголок и замолвить за него словечко. Так я нашел ему то место на Натрона-стрит. Здание нормальное, только территория вокруг еще облагораживается. В общем, договорились. В благодарность Альтон сунул мне сотню, и на этом все. Так, иногда виделись на каких-то семейных встречах. И вот месяца два назад он снова приходит и просит об услуге. Оказывается, его друг в этой квартире спит с кем попало, и жена хочет прийти туда и сделать фотки, чтобы собрать доказательства для бракоразводного процесса. Я ему говорю: ладно, а я тут при чем? А он такой, мол, надо рубануть электричество в квартире, чтобы она могла войти. Я спрашиваю, почему нельзя ключом, а он говорит, мол, парень этот вроде как не знает, что жена в курсе его делишек, поэтому надо держать все в тайне, и еще у него там сигнализация, потому что в квартире куча дорогущих трилов. А потом Альтон сказал, что хорошо заплатит.
– Сколько? – спросила Ванн.
– Две тысячи долларов. А у меня же сын в колледже. Ну так вот. Он мне говорит, в какой день любовница придет в квартиру, и я при следующей проверке системы устанавливаю одну такую примитивную программку, которая отключает электричество в квартире на тридцать минут. Программка эта изначально кривая, и мне приходится отключить несколько предохранителей во всем доме, чтобы она сработала, но это только на полчаса, поэтому я не очень волнуюсь. Сообщаю Альтону время, а себе пишу напоминалку, чтобы при следующей проверке все вернуть как было, а программу стереть. А потом вдруг узнаю, что квартира сгорела.
– Что, по-вашему, произошло? – спросила Ванн.
– Не знаю, – ответил Педро. – Система была старая, и даже с программным управлением там все равно постоянно случались замыкания и разные другие проблемы. Наверное, кто-то просто включил слишком много приборов в одну розетку, вот провода и не выдержали.
– Вы подтвердите все это письменно, – сказала Ванн.
– Давайте ручку. Что бы там ни было, я вообще ни при чем. Я люблю кузена, но это уже не семейные дела.
– Кроме вашего кузена, никто не замешан? – спросила Ванн.
– Чего не знаю, того не знаю.
– Вы хотя бы слышали про Дуэйна Чэпмена? – спросил я.
– Это тот парень, что квартиру снял? Нет. Но я же не всех жильцов обязан знать. Работаю не на одном объекте – все время в разных домах. Иногда, конечно, приходится и в квартиры заходить. Если хозяев нет дома, впускает управляющий. У этого парня я был только один раз – на первой неделе, как он заселился, ему тогда понадобились мощные силовые розетки для трилов.
– А как насчет Марлы Чэпмен?
– Никогда с ней не встречался.
– Вы назвали ее подружкой Альтона, – напомнила Ванн.
– Ну да, назвал.
– Почему?
– Потому что так и было.
– Вы уверены?
– Да он сам мне сказал, когда я спросил, почему он так парится.
– И вы уверены, что у них был секс?
– Фоток-то у меня нет, если что, – сказал Педро. – Но да, черт возьми, уверен. Я вам так отвечу, мэм. Не сочтите меня сексистом, но мужик может предать своего друга, только если он трахает его жену. Других причин нет.