– Мам, мне давно было пора уехать из дома. Расправить крылья. До сих пор я… слишком уж осторожничала.
– Слишком осторожной быть нельзя, Ава. Тем более когда на карту поставлена твоя жизнь!
– Но тогда ты вообще не чувствуешь, что живешь.
Никогда еще я не перечила маме так открыто. Сердце колотилось в груди. Я все ждала, что она ласково напомнит: ты именно потому и живешь, что мы были осторожны.
– Так вот как ты себя чувствовала? Как будто не жила?
Я поерзала в кресле. Соседка, поливавшая цветы в садике напротив, заметила меня и помахала. Я махнула в ответ и ответила:
– Да.
Добавлять «и очень долго» не стала, хотя очень хотелось.
– Ава, надеюсь, ты все же понимаешь, что живешь. Может быть, тебе казалось иначе, но это так.
Покачав головой, я встала и прошла на другой конец крыльца. Отсюда открывался вид на залив – узкую темную полосу впереди.
– М-м-м…
До сих пор я ни разу не осмеливалась так открыто вступать с мамой в конфронтацию. Может быть, при следующем нашем разговоре зайду и дальше. И даже честно расскажу, где теперь живу.
– Ты говорила с хозяином квартиры, что хочешь расторгнуть контракт раньше срока? – Она словно догадалась, что я собираюсь переезжать.
Я и задуматься не успела, как с губ сорвалась очередная ложь:
– Да. Он удержит с меня депозит и плату за следующий месяц.
Я понятия не имела, так ли это делается. На самом деле я вообще пока не думала, как поступлю с квартирой в Цинциннати. Хотела сначала посмотреть, как у меня сложится тут, в Алабаме. Однако было ясно, что скоро придется что-то решать. Ведь глупо платить за квартиру, в которой не живешь! К тому же мне все равно нужно будет забрать оттуда вещи.
– А как твоя работа? – попыталась я сменить тему.
Солнце уже скрылось из глаз. На темно-фиолетовом, как распускающий лепестки ночной цветок, небе осталась лишь узкая оранжевая полоса.
– Отлично! – забыв тревоги, легко и весело ответила мама.
Переехав в Тампу с новым мужем, она не стала вновь искать должность судебного секретаря, а устроилась флористом и была очень довольна работой. Фотографии составленных ею букетов выкладывала в «Инстаграм»[6], и по снимкам сразу было видно, как она гордится своим мастерством.
– Выходные обещают быть жаркими! Сразу четыре мероприятия, притом три из них – свадьбы.
Теперь, когда тревога и напряжение схлынули, мамин голос звенел, сиял и искрился. У меня комок застрял в горле. Если бы я до сих пор страдала от припадков, она ни за что не начала встречаться с Уилсоном, ее нынешним мужем! Не вышла бы за него замуж. До сих пор работала бы на нелюбимой работе, которая позволяла трижды в неделю оставаться дома и предоставляла хорошую медицинскую страховку. Она бы ни за что не переехала! Не испытала всех этих радостей. Не жила бы жизнью, которую давно заслуживала…
Над головой закричала чайка.
– Чайка? – удивилась мама.
Я вгляделась в силуэт улетавшей в сторону моря птицы.
– По-моему, это голубая сойка.
– Когда живешь у моря, начинаешь любые птичьи крики принимать за чаячьи, – засмеялась мама.
– Представляю! – Я тоже хихикнула, чтобы она ничего не заподозрила.
– Не забываешь пить достаточно воды, принимать витамины и есть овощи?
Раньше я бы в такой момент закатила глаза, но сейчас вдруг поняла, что у меня в горле щиплет от наплыва чувств. Конечно, мамина забота порой душила, но она так многого себя лишила, чтобы быть со мной рядом… Просто потому, что любила.
– Ты же знаешь, как я отношусь к овощам, – хрипло произнесла я.
По правде говоря, с тех пор как умер Александр, я не очень хорошо следила за здоровьем – меня слишком захватили горе и чувство вины. Я пообещала себе, что впредь буду стараться больше. Ради мамы. И ради себя самой.
– Ава Лейн! – с таким состраданием заговорила мама, что меня чуть не разорвало на куски. – Не хочешь есть овощи – хотя бы пей витамины и не забывай про воду.
– Хорошо. Обещаю.
– В остальном все в порядке?
Мне вдруг захотелось признаться ей во всем. В том, что я отправилась путешествовать. Что мне ужасно захотелось жить как все. Что мне повстречалась странная бабочка и я подозреваю, что это дух Александра.
Однако, если бы я это сделала, мама бы всю ночь и глаз не сомкнула!
– Все в порядке. Правда.
– Ну ладно. Но помни, что, если с новой работой не выйдет, мое предложение еще в силе.
Мама пыталась заманить меня в Тампу с тех самых пор, как уехала из Огайо, а когда Александр умер, я едва не согласилась на ее предложение. Отказалась лишь потому, что знала: стоит мне поселиться поблизости, как она тут же возьмется за старое и станет следить за мной двадцать четыре на семь. Ни одной из нас это было не нужно.
– Я помню. Спасибо, мам!
– Звони, если что-нибудь понадобится. Что угодно!
Мы попрощались, и я нажала на отбой. Где-то вдалеке играли на скрипке. Она не плакала, как вчера, но все равно играла что-то печальное, душераздирающее.
Долго не раздумывая, я сунула телефон в карман и пошла на звук. Двигалась, словно загипнотизированная невероятным небом, шепотом волн, криками птиц и трелями лягушек. И только свернув на Эвентид-лейн, сообразила, что скрипка умолкла. Я взглянула на стоявший в конце переулка дом Деза. Свет в окнах не горел, и грузовика во дворе не было видно. Где же хозяин? Мне полагается знать?
Я уже было заволновалась, но тут за шорохом волн и стонами ветра расслышала перезвон собачьего поводка и негромкий кряколай. Прищурившись, увидела Нормана: он стоял во дворе дома напротив коттеджа Деза и вилял хвостом. Я улыбнулась. Одноэтажный дом на сваях был выкрашен в бледно-желтый и в сгущавшихся сумерках сиял, как лунный свет. Во дворе я заметила грузовик новой модели.
Подойдя к Норману, присела и позволила ему лизнуть меня в подбородок.
– Привет! – С крыльца с поводком в руках спустился Сэм. – Не думал, что увижу вас сегодня! Говорили, что вы переберетесь к Дезу только через день-два.
Он, значит, тоже уже знал всю мою историю… По крайней мере, бо́льшую ее часть.
– Я просто гуляла, увидела Нормана и не могла с ним не поздороваться. Не хотела вам мешать…
Краем глаза я уловила, что в доме Деза загорелся свет. Мгновенно обернулась. Чердачное окно светилось белым. Я изумленно заморгала, и свет тут же погас.
– Не знаю, может, в Огайо вы жили в квартале невеж, – отозвался Сэм, – но здесь у нас «заглянуть по-соседски» не называется «мешать».
Я с улыбкой вспомнила улицу, на которой выросла: белые заборчики и яблони по обочинам. В общем-то люди на ней жили вполне дружелюбные, если, конечно, не считать того случая, когда один мужчина срубил ликвидамбр[7] соседа, потому что тот протянул ветки в его двор, а ему надоело, что на газон сыплются колючие стручки. Об этом потом еще несколько лет судачили!
– К тому же Норман все равно наверняка бросился бы вам навстречу, если бы вы не подошли, – добавил Сэм. – Вы ему понравились! Вообще-то он парень застенчивый, так что это о многом говорит.
– Правда? – Наклонившись, я взяла собачью морду в ладони, провела большими пальцами по шелковистой переносице, затем погладила лоб и над глазами. И, запнувшись, добавила: – Он мне тоже очень понравился!
Норман ткнулся носом мне в живот, завилял хвостом, и я поняла, что с каждой минутой люблю его все сильнее.
– Я, кстати, рад, что вы заглянули, – сказал Сэм. – У меня тут есть кое-что для вас.
Я неохотно поднялась на ноги.
– Правда?
Он вытащил из кармана кошелек и вручил мне купюру в один доллар.
– Это зачем? – растерялась я.
– Вчера, после того как мы поговорили о везении, я запрыгнул в грузовик, поехал в Пердидо-Кей – это на границе с Флоридой – и купил за доллар лотерейный билетик. А выиграли мы два доллара! Вот ваша половина.
– Но ведь билет был ваш!
– А удача – ваша.
– Тогда ладно. Спасибо! – засмеялась я.
Я снова посмотрела на дом Деза, остановилась взглядом на чердачном окне: ей богу, оттуда доносились какие-то звуки! «Воробьи, – сказала я себе, отводя глаза. – Просто воробьи».
– Что ж, мне пора.
Меня вдруг пробрала дрожь. Оранжевая полоса померкла, и небо теперь напоминало гигантский синяк.
Сэм так крепко взялся за поводок, что побелели костяшки пальцев.
– А мы как раз собирались пойти куда-нибудь поужинать. Не хотите с нами?
Предложил он очень радушно, но вид при этом имел унылый до крайности. Ясное дело – позвал из вежливости. Так, чисто по-соседски.
– Спасибо, я уже поела, – соврала я, отмахнувшись от комара. – Но если вы не против, я дойду с вами до площади. Вообще-то я плохо ориентируюсь, даже в супермаркете могу потеряться…
Сэм прицепил поводок к ошейнику; плечи его расслабились.
– Не волнуйтесь! Если потеряетесь, Норман вас мигом разыщет. Он – лучший поисковый пес в округе. Дети моих прежних соседей обожали играть с ним в прятки.
– Здорово! – И мы двинулись в путь. На верандах теплым янтарным светом вспыхивали светильники. В воздухе запорхали мотыльки. Громче запели лягушки и цикады. Шепот волн отлично аккомпанировал этой стрекочущей симфонии. – А где вы жили раньше?
Когда мы дошли до конца переулка, я оглянулась на дом Деза. И снова в окне чердака мелькнул белый свет. По рукам побежали мурашки: я вспомнила о призраке, но стала убеждать себя, что всему этому есть логичное объяснение. Может, там лампочка мигает?
– В маленьком городке неподалеку от Нэшвилла, – ответил Сэм напряженно.
Явно не хотел говорить о прежнем доме. Я поняла намек и не стала надоедать с вопросами; принялась складывать купюру вдоль и поперек.
Прежде чем Сэм заговорил снова, мы прошли целый квартал.
– Вы у Мэгги живете, верно?
Местные, должно быть, уже устали языками чесать!
– С ее стороны очень мило было пустить меня к себе.