Боевые кличи смолкли, и стали слышны стоны раненых и рыдания женщин, лишившихся в ту ночь своих близких. У Камышовых Котов погиб каждый третий воин из каждого рода и примерно три ладони женщин, детей и стариков, которых тоже не пощадили стрелы и копья врагов. Зато из пятидесяти желтых людей хваленого племени победителей, пришедших на эту землю поработить ее, никто не вернулся назад. Одних поглотили ненасытные омуты реки, другие навсегда остались лежать в прибрежном тростнике и на равнине.
Вскоре их тела были сброшены в реку на съедение кайманам и рыбам, а для погребения убитых воинов Камышовых Котов стали складывать большой костер, как того требовали традиции. Для вождя Медвежьего Клыка был сложен отдельный костер из сухих смолистых бревен, и его дух отправился в Верхний мир первым, чтобы предупредить Того, Кто Правит Верхним миром, о прибытии остальных воинов.
А потом был зажжен большой костер, и под заунывный плач женщин совершился обряд сожжения. Племя прощалось со своими погибшими. Глядя, как в небо поднимается столб дыма, Камышовые Коты верили, что в нем души их воинов отправляются в Верхний мир. Погода была безветренной, сухие бревна потрескивали, и темный дым поднимался в небо, смешиваясь с облаками.
Агам стоял рядом с Рынной и Омрой, ощущая на себе то враждебные, то сочувственные взгляды своих соплеменников. Недалеко от него стояли Вася и Роса. Мальчик-колдун был для Камышовых Котов чужаком, но так как он не похож на желтых людей и многие видели, как он ночью сражался вместе с пещерными жителями, то в нем не видели врага. К тому же, стоя рядом с Агамом и Рынной, он как бы находился под покровительством их рода, и именно этот род должен был решать, убить ли им чужака или принять его в племя, если он того захочет.
Но сейчас, когда запылал погребальный костер, все смотрели только на поднимавшийся от него дым.
– Дымная дорога прямая и никуда не сворачивает. Это значит, что Тот, Кто Правит Верхним миром, готов принять наших воинов, – сказала Рынна, и Камышовые Коты закивали, соглашаясь с ней.
Как только костер прогорел, Уа-Аях, которому что-то шептала Гырка, подошел к опустевшему камню вождя и резко поднял вверх руку с зажатым в ней огромным каменным топором.
– Слушай меня, племя Камышовых Котов! – крикнул он. – Нас постигло тяжелое испытание, мы потеряли многих воинов. Медвежий Клык, наш вождь, убит сразу двумя копьями, и сейчас он уже в Верхнем мире. Оттуда, несмотря на всю свою мудрость, он не сможет больше управлять нами. Племени нужен новый вождь! Надо сейчас созвать совет племени и выбрать нового вождя!
– Уа-Аях говорит правду! Совет племени должен быть созван! – крикнули несколько воинов из его рода.
Те, кто был поумнее, уже догадывались, что задумал Уа-Аях. Наверняка он предложит в вожди себя, опираясь на поддержку своего многочисленного рода, который даже после потери части воинов остался самым сильным и боеспособным в племени. Но, так или иначе, вождь был нужен.
Все собрались вокруг костра, и главы родов, как это было заведено исстари, направились к двенадцати камням. Четыре камня остались пустыми: четыре главы из двенадцати погибли ночью. Родрах, морщась, подошел к своему камню с завязанной мхом окровавленной головой, опираясь на палицу. Воину еще повезло, что ранен он был не стрелой, яд которой привел бы его на погребальный костер.
Род Уа-Аяха, поощряемый Гыркой, выстроился за плечами своего главы рядом с камнем убитого вождя. Все понимали, что это означает. Уюк размахивал копьем желтого человека с бронзовым наконечником, которое он где-то подобрал, и у него был такой торжествующий вид, будто не он ночью трусливо прятался за камнем.
Агам презрительно посмотрел на него, и трус нечаянно придвинулся к взрослым воинам своего рода.
– Не задирайся с Уюком, помни, что ты еще изгнанник! – шепнула приятелю предусмотрительная Роса.
Когда утром она нерешительно заглянула в пещеру своего рода, то ее отец, раненный палицей в плечо и перевязанный ремнями из кожи олененка, не стал ругать дочь, обрадованный тем, что она пережила эту страшную ночь. Глава их рода, настаивавший, чтобы Росу отдали замуж за Уюка, умер на рассвете от тяжелой раны, а новый глава рода не был пока выбран.
Теперь, воспользовавшись тем, что ее сородичи не следят за ней, девочка осторожно подошла к роду Агама, чтобы быть рядом с другом.
– Племени нужен новый вождь! – вновь возвысил голос Уа-Аях, не ставший долго хитрить. – Этим вождем стану я! За мной стоит весь мой род. Если кто-нибудь хочет бросить мне вызов, я готов принять его!
И он угрожающе взмахнул палицей. В пещерные времена люди не знали дипломатии и говорили то, что думали. Позднее они научатся ловко прятать свои мысли и побуждения, хотя желания и цели у них останутся теми же.
Никто в племени не осмелился возразить Уа-Аяху, за которым стоял не только его, но и несколько младших родов. Остальные были значительно слабее и к тому же потеряли много мужчин в битве. Кроме того, все знали, что Уа-Аях – сильный и беспощадный к врагам воин, палица его крушит с одинаковой легкостью как черепа диких зверей, так и головы противников, а брошенное им копье летит без промаха на сорок локтей, немногим ближе, чем стрела.
В другое время Уа-Аяху бросил бы вызов Родрах, он и сейчас хотел это сделать, но рана, полученная им, была слишком тяжелой, и он не мог сейчас сражаться и победить.
Но Родрах все же решился. Он с трудом поднялся со своего камня, опираясь на палицу, и сказал:
– Воины племени! Уа-Аях будет плохим вождем! Он силен, но у него мало ума и опыта. Он будет укреплять свой род и злоупотреблять властью, отнимая у вас все, что вы добудете на охоте. Родрах бросает Уа-Аяху вызов!
Он хотел в подтверждение своих слов поднять палицу, но, оказавшись без опоры, едва удержался на ногах. Уа-Аях расхохотался.
– Родрах едва двигается, как новорожденный олененок! Ум его помутился. Уа-Аях сможет убить его одним ударом, и он это сделает, если Родрах не возьмет назад свой вызов!
Члены рода Родраха, тоже довольно сильного и многочисленного, глухо заворчали и подняли копья. Уа-Аях понимал, что если он сейчас убьет раненого главу рода Куниц, то чести ему это не сделает, но вызовет вражду других родов, которые, объединившись, способны противостоять ему и его родичам. Но, несмотря на это, властолюбивый Уа-Аях решил покончить с Родрахом, чтобы все видели, что произойдет со всяким, кто осмелится бросить ему вызов.
– Родрах не отступит! – прохрипел раненый воин. – Он готов сражаться!
– Так пусть сражается, если ему надоело жить, – усмехнулся Уа-Аях и поднял боевой топор. – Сегодня же его дух отправится в Верхний мир.
И он шагнул к ослушнику, чтобы разом покончить с ним. За спинами своих предводителей оба рода приготовились к схватке, послышались угрозы и яростные выкрики.
– Постойте! – крикнула Рынна, выступая вперед. – Люди! Взываю к вашему разуму! Кто бы ни победил сейчас, племя все равно проиграет. Если сейчас начнется новая резня и погибнут наши воины, то, когда желтые люди нападут в другой раз, они найдут легкую добычу и убьют всех ваших детей и жен.
– С каких это пор женщина говорит на совете? – засмеялся Уа-Аях. – К тому же женщина, сын которой был изгнан и теперь вернулся? Возможно, это он привел желтых людей ночью! Агам должен быть убит по законам племени как предатель и вернувшийся изгнанник.
– Это неправда! – крикнула Роса. – Это Агам предупредил племя о желтых людях! Если бы не Агам, вы все были бы перерезаны спящими!
– Кто подтвердит слова девчонки? – визгливо крикнула Гырка, надвигаясь на Росу с растопыренными пальцами, как будто хочет выцарапать ей глаза. – Кто ей поверит? Убейте Агама!
– Стойте! Я ей верю и подтвержу ее слова! – хрипло сказал Родрах. – Этот юноша разбудил меня ночью и рассказал о нападении желтых людей! А потом я видел, как Агам сражался. Возможно, ему помогало волшебство, но он бился лучше всех этой ночью. Желтые люди бежали от него, как шакалы бегут от тигра! Все это видели?
– Да, мы это видели! – откликнулись несколько воинов. – Агам не должен быть изгнан! Агам – лучший из юношей племени!
– Но он пролил кровь моего сына, нарушив закон! – завизжала Гырка.
– Твой сын цел, женщина! Ты знаешь, что это была всего лишь царапина, которую ты сама растерла брусничным соком! – крикнул старик из рода Агама.
Послышался смех. Племя знало, что старик прав и изгнание Агама было всего лишь местью вождя и Уа-Аяха, настроенных визгливыми женами.
– Хватит! – взревел Уа-Аях. – Я – вождь племени, и мне решать! Сегодня же Агам будет убит, а Роса станет женой моего сына! Уа-Аях так решил, и так будет!
– Только вначале тебе придется убить меня! – крикнул Родрах. – Родрах не позволит, чтобы в племени происходило беззаконие!
– Это не беззаконие, а закон силы! – крикнул Уа-Аях и перебросил из одной руки в другую боевой топор так, что его лезвие описало в воздухе полукруг. – Так будет, потому что я хочу! Нападай первым, Родрах! Я дам тебе шанс!
Родрах хотел замахнуться палицей, но рухнул на колени. Голова у него закружилась, и он едва не потерял сознание.
Уа-Аях занес было топор, чтобы проломить ему череп, но тут вперед выступил Норок, старик с длинной белой бородой, доживший до седых волос и пользовавшийся всеобщим уважением.
– Не будет славы тому, кто убьет беззащитного! Родрах – храбрый воин, но он ранен и не может сражаться! Ты должен перенести бой, пока Родрах не поправится, Уа-Аях!
Племя согласно загудело.
– Я не хочу ждать! – зарычал Уа-Аях, и страшный шрам на его лице, пересекавший нос и часть щеки – след когтя снежного барса, – побагровел. – Мне брошен вызов, и я не буду терпеть. Отойди, старик, пока я не убил и тебя!
– Слушай меня, Уа-Аях! Знаешь ли ты закон племени? – возвысил голос Норок.
– Уа-Аях знает закон. Если кто-то бросает вызов, он должен биться или взять свой вызов назад, признав поражение!
– Ты знаешь только половину закона. Есть еще и вторая половина! Вызов, брошенный одному, может быть принят другим, если тот, кто бросил вызов, не может сражаться сам! Только тогда ты сможешь стать вождем, Уа-Аях!