Она была рада его видеть.
– Шейн, как ты? Я слышала о несчастном случае. Ведь это твое первое выступление после происшествия?
Он кивнул.
– Так хотелось вернуться побыстрее. – Его голос звучал чуть глуховато. Но Шейн уже почувствовал прилив адреналина. Он глубоко вздохнул и осмотрелся по сторонам, впитывая запахи и звуки, по которым ужасно соскучился.
Девушка похлопала его по спине и чмокнула в щеку.
– Удачи.
Шейн подмигнул ей.
– Надеюсь, она не понадобится.
– Эй, Шейн! – Двое ковбоев ему помахали. Двое других парней, готовящиеся к соревнованиям, тоже его заметили.
– Как жизнь?
– Хорошо, – сказал Шейн. – Хорошо. – Он достал веревку и повесил ее на изгородь. Хорошо. А будет еще лучше, когда родео закончится, когда Шейн снова почувствует себя на своем месте, и когда его мысли перестанут вертеться вокруг Розы.
Шейн выступал четвертым. И когда он набросил веревку на шею быка, навыки и инстинкты возобладали в нем. Он крепко затянул петлю. Несколько раз согнул свой большой палец и помолился, чтобы он не подвел. Затем Шейн надел перчатку на правую руку и уселся на спину быка, взявшись за веревку, колени внутрь, носки наружу, плечи расправлены.
Как в старые добрые времена.
Он кивнул головой.
– Вперед.
Ворота раскрылись. Бык вылетел из загона, закрутился волчком, опустил голову, ударил задними ногами, закрутился снова.
Шейн цеплялся изо всех сил. Его бросало то вверх, то вниз. Арена кружилась вокруг него, словно он находился в центре урагана. Вопящая толпа слилась в одно размытое пятно – за исключением единственного лица.
При звуке сирены, когда сила и равновесие ему изменили, и он полетел на землю, единственной его мыслью была: «Какого черта здесь делает Рэнс?»
Потому что именно Рэнс стоял у комментаторской кабины, улыбаясь до ушей. Шейн поднялся на ноги и побежал к ограде.
Сейчас его вел не рассудок, а инстинкт самосохранения. Потому что думать он мог только о Рэнсе. Неужели ему мало любви и юридического диплома? И он все еще гоняется за золотой пряжкой?
Шейн не знал этого. И не хотел спрашивать. Может, Рэнс и был его приятелем, но ему что-то слишком везло в последнее время.
– Отличная работа, Шейн! – какой-то ковбой хлопнул его по спине.
– Семьдесят восемь! Нехилое возвращение, – воскликнул другой.
– Ага, – буркнул Шейн. Он запихнул веревку в сумку и направился к грузовику.
– Шейн! Эй! Шейн Николс!
Он знал, кто это кричит. И даже не стал оглядываться. Но затем услышал за спиной торопливые шаги, и понял, что увильнуть не удастся. Он все-таки обернулся.
Шейн не смог выдавить из себя улыбку. И что с того, если он не умеет проигрывать. В конечном счете это лишь еще одно очко, доставшееся противнику. Одним больше, одним меньше – в его растраченной впустую жизни это не играет никакой роли.
– Рэнс, – он не вложил в приветствие никаких теплых чувств.
– Шейн. – Рэнс замялся. Впервые на памяти Шейна он выглядел растерянным. Затем он сказал, – Успешное выступление. Как твоя рука?
Шейн и забыл о ней. Он шевельнул пальцем. Палец был на месте. Болел. И слегка дрожал.
– Все в порядке. А что ты тут делаешь?
Рэнс улыбнулся с задумчивым видом.
– Видишь ли, хотел бы я сказать, что собираюсь вернуться, но…
– Желаешь добавить пряжку ко всем прочим твоим достижениям? – вырвалось у Шейна. Ну почему он никак не научится держать рот на замке? Он не хотел показывать свою горечь. Не хотел выглядеть мелким завистником.
– Наверное, я бы вернулся, если б мог. – Рэнс воспринял его вопрос буквально. Он покачал головой. – Но этого не будет.
– Тогда зачем ты здесь?
– Ты хочешь спросить, почему я не дома с Розой?
Проклятье. Не в обычае Рэнса ходить вокруг да около. Шейн всегда уважал в нем эту черту – его умение высказываться начистоту.
Но черт бы его побрал за эти слова, за то, что он режет по живому.
В то же время Шейн понимал, что это к лучшему. Он бы не смог успокоиться, пока не признал бы правду.
– Да, – он хотел казаться равнодушным. Но это было слишком тяжело.
Рэнс кивнул, и с легкой улыбкой покачал головой.
– Я знаю, что ты имел в виду. Я боялся, что ты именно так и подумаешь. Черт возьми, парень, Розе я триста лет не нужен. Ей нужен ты!
– Это безумие.
Рэнс усмехнулся.
– Ага. Но о вкусах не спорят.
Шейн скрипнул зубами.
– Это не повод для шуток.
Наконец Рэнс принял серьезный вид.
– Нет, вовсе нет. Это чистейшая правда, приятель. Она в своем Ливингстоне все глаза выплакала из-за такого жалкого сопляка, как ты. – Он пристально взглянул на Шейна своими бледно-голубыми глазами. – А ты здесь на луну воешь от тоски по ней.
Шейн уставился на него.
– Чушь собачья. – Но он не мог погасить разгорающуюся в душе искорку надежды. Господи, лишь бы это было правдой!
Рэнс окинул его сочувственным взглядом.
– Верно, – сказал он. – Это чушь. – Он повернулся на каблуках и отправился прочь.
– Стой! Подожди одну долбаную минуточку! – Шейн нагнал его в три прыжка и схватил за руку.
Рэнс остановился. Подождал. Взглянул на Шейна. Но ничего не сказал.
Шейн раскрыл рот. Слов не было. Он покачал головой.
– Она ведь не плакала? – спросил он наконец. Боже, он ведь не хотел доводить ее до слез, но…
Рэнс поджал губы.
– Поэтическое преувеличение. Нет, она не плакала. По крайней мере, не ее глаза. Но ее душа, да, парень, ее душа обливалась слезами.
– Значит, что-то другое ее расстроило, – возразил Шейн. – Я тут не при чем.
– Когда это ты научился лгать самому себе? Это из-за тебя, Шейн. Она сама сказала.
Шейн выпучил глаза от удивления.
– Она тебе сказала? Ты говорил с ней обо мне?
– Почему бы нет? Ты мой друг. А она – твоя девушка.
– Она не моя девушка!
Рэнс застонал.
– Хорошо, пусть так. – Он снова отвернулся, чтобы уйти.
Шейн рывком развернул его к себе.
– Что она сказала?
– Спроси у нее.
– Ее здесь нет. – Он нервно осмотрелся по сторонам. – Или она здесь?
– Нет, ее здесь нет. Она сидит дома и страдает от одиночества благодаря тебе. Это внезапный приступ благородства заставил тебя сбежать от нее?
Шейн не ответил.
– Скажешь, нет? – Рэнс уставился на него в упор. – Решил уступить дорогу лучшему претенденту? – с издевкой добавил он.
Шейн нахмурился.
– Вроде того. – Еще не хватало, чтобы Рэнс над ним насмехался.
Но Рэнс сказал спокойным тоном:
– Что ж, спасибо тебе. Вот только ты ошибся. Я для нее не лучший.
– Звезда футбола? Государственный стипендиат? Наследник ранчо Филлипсов? Парень с Гарвардским дипломом по юриспруденции?
– Все это хорошо. – Рэнс ковырнул землю носком ботинка. – Но не… – Он посмотрел Шейну в глаза. – Я хотел быть, как ты.
– Как я? Да, конечно. Может, ты мечтал, когда вырастешь, носить костюм цыпленка? – ехидно спросил Шейн. – Или угодить в тюрьму за злостное хулиганство? Или настолько съехать с катушек, чтобы похитить не ту женщину перед свадьбой!
– Что?
– Не важно. Быть как я? Да ты совсем рехнулся!
– Нет, – упрямо сказал Рэнс. – Я не рехнулся. Я же говорил тебе, что все это давалось мне легко. Спорт. Учеба. Все… кроме родео и способности настоять на своем в спорах с отцом. Я до этого никогда не рисковал. А ты рискуешь постоянно. Иногда это заводит тебя в беду, – Рэнс слегка улыбнулся, – как в случае с цыпленком. Но у тебя есть характер. И ты не бежишь от ответственности. Ты многому меня научил, Николс. – Его голос стал тише. – Ты был моим героем.
Шейн ошеломленно уставился на него.
– Ерунда. – Так и есть. Это полнейшая бессмыслица. Он? Герой? Для Рэнса? – Дай мне в себя прийти.
– Я и пытаюсь. Я пытаюсь тебя расшевелить. Ты нужен Розе. Она ждет тебя. Но вечно ждать не будет. Какого черта, по-твоему, я здесь делаю? Я позвонил твоему брату, успел надоесть твоей невестке, доктора и вовсе замучил, в общем, всех поднял на уши, чтобы только разыскать тебя. А когда ты в конце концов позвонил домой и сообщил, что выступаешь здесь, я подумал: «Что значит для меня девятьсот миль в пути, если это помешает моему другу испортить себе жизнь?». И вот, – он развел руками, – я здесь.
Шейн сглотнул.
– Ты… не шутишь? – Это был вопрос, но прежде чем Шейн успел задать его, он понял, что знает ответ.
– Сам посуди, – протянул Рэнс. – А остальное, дружище, зависит от тебя.
Это было легко.
Он сел в грузовик. Залил полный бак горючего. Свернул на северо-восток. И гнал, не останавливаясь.
На следующий день он был в Ливингстоне. И припарковался прямо напротив «Розового сада».
А потом он остался сидеть в грузовике. Не мог сдвинуться с места.
Потому что внезапно все перестало казаться таким уж легким.
Вдруг стало ясно, что он не нуждался в благословении Рэнса, чтобы вернуться. Просто в это легче было поверить. Легче, чем понять, что корень проблемы скрывается не во внешних обстоятельствах.
А в нем самом.
Шейн сидел в грузовике и размышлял о том, как свалится, словно снег на голову, и снова войдет в Розину жизнь, ожидая, что она будет рада ему. Надеясь, что она любит его так же сильно, как он ее.
И как нелепо это звучит.
Допустим, он ее любит. Допустим, она тоже считает, что влюблена. И что с того? Что он может предложить такой женщине, как она?
У Розы есть способности, хорошее образование, успешная работа.
У него – ничего из вышеперечисленного.
Единственная его способность – то, что его невестка называет «животным инстинктом». Его образование – суровая школа жизни, его работа скоро станет делом прошлого. И даже в ней он ничего особенного не достиг.
Он надеялся… и трудился ради того, чтобы выиграть золотую пряжку Национальной Федерации Родео. Он пахал до седьмого пота. И этого оказалось недостаточно.
На вчерашнем родео он выиграл двести семьдесят один доллар. И чуть не проломил себе голову. Мышцы, о существовании которых он почти забыл, теперь болели так, как никогда в жизни. Его палец уцелел, но на всем пути домой Шейн не мог держать руль этой рукой.