де-то в степной алтайской деревне, так же вымышлены были и имена главных героев.
Для Ольги электротехник Алексей Байков являлся не лучшей партией, в том смысле, что он был родом из Барнаула, то есть почти местный. Она бы предпочла кого-нибудь со стороны, издалека. Но как говориться, любовь зла. Впрочем, о любви тут, наверное, говорить не приходится, она хотела претворить в жизнь последнее пожелание своей воспитательницы – сменить фамилию. Ко всему, ей уже шел 26-й год и природа требовала своего. В 59-м году она вышла замуж. Так Ольга Ивановна стала Байковой.
4
Первый после «окна» урок у Ольги Ивановны был как раз в 10-м классе. Детей в поселковой школе год от году становилось все меньше – падала рождаемость. Еще десять лет назад набиралось три полноценных десятых класса и пять восьмых, сейчас – один десятый и три восьмых. После восьмилетки в девятый класс шло менее трети учеников.
Писали изложение. Ольга Ивановна читала текст, ученики слушали и потом воспроизводили его на бумаге. Большинство сидящих в классе, как юношей, так и девушек, имели явный дефицит собственного веса. Ольга Ивановна и сама после детдомовской голодухи, пришедшейся на ее возраст, когда в основном и формируется организм, так и не смогла «войти в тело». Та упитанная, упругая харбинская гимназистка, которую она видела в детстве, смотрясь в зеркало, осталась только в ее зрительной памяти, а девушкой и женщиной она всегда была худенькой, хотя очертания и пропорции фигуры смотрелись у нее достаточно привлекательно. Тем не менее, накопить даже к пятидесяти годам, хоть какие-нибудь естественные для женщины в возрасте излишки – это у нее не получалось. Сейчас, когда ей показывали старые еще дореволюционные фотографии, где иногда встречались и ее родители, деды и бабки, она удивлялась, почему в ее внешности так мало общего не только с матерью, но еще меньше с бабкой по матери, выглядевшей на фотографиях настоящей кустодиевской купчихой. Но на одной из свадебных фотографий своих отца и матери, она рядом со своей дородной бабкой-атаманшей увидала совсем худую пожилую женщину, и ей объяснили, что это ее вторая бабка. Ольга Ивановна поняла, что не только детдомовское и последующие недоедания виноваты в ее собственной худобе, тут, видимо, и гены бабушки Лукерьи сыграли свою роль. Глядя на ту же свадебную фотографию, она просто диву давалась, насколько же красивы и пригожи были ее родители в ранней молодости. Сейчас во всем поселке, она таких красивых людей вообще не видела. Едва ли не все местные жители несли какую-то печать ущербности, особенно бросались в глаза дети и подростки, которых она видела каждодневно. Тем разительнее выделялись приезжавшие дети из воинской части, особенно Игорь Ратников. Сестра, правда, у него подкачала, ну почти совсем как местная, хоть и не дышит с рождения этой цементной отравой. Зато он сам до чего же возмужал. Прошлый учебный год Игорь отсутствовал, жил и учился где-то под Москвой у родственников. Там же и невероятно быстро вырос, возмужал, превратился в настоящего богатыря. На такого юношу смотреть одно удовольствие. Ольга Ивановна и испытывала это удовольствие, глядя на Игоря, старательно выводящего буквы.
Нельзя сказать, чтобы Ольга Ивановна не пыталась стать обыкновенной, рядовой советской обывательницей. Но превратиться в советскую мещанку оказалось не так-то просто. В городе Серебрянске, что возник при строительстве ГЭС, где она жила и работала с мужем, совсем не оказалось условий чтобы «забиться» хотя бы в семейную скорлупу. Да и скорлупы-то, своей отдельной квартиры, не было. Жили Байковы, как и другие молодые специалисты в семейном общежитии. От проникающего везде и всюду коллективизма спрятаться было негде: и на работе все на виду, и дома все общее, общая кухня, коридор, душ, туалет, все в курсе, что творится у соседей и наоборот. Истинные, урожденные советские люди, во всяком случае многие, к такому привыкли с детства, они иного и не видели, так же жили и их родители. Но Ольга Ивановна знала и иную жизнь и потому, опять же, не жила, а продолжала «играть роль», везде, и на работе, и во взаимоотношениях с соседями… и в семье. Постепенно отходя от отроческого страха, она все сильнее начинала ненавидеть окружающее ее мироустройство.
Особенно тяжело было «выдерживать роль», когда приходилось водить учеников своего класса на обязательные экскурсии в Александровское ущелье к памятнику расстрелянным коммунарам, или сдавать в институтские сессии экзамены и зачеты по Истории КПСС и Научному коммунизму. После замужества вроде бы стало легче, но не надолго – ей все невыносимей становилось жить под «маской». В 61-м году у Ольги Ивановны родился сын, но в быту ничего не изменилось, ибо жилья в Серебрянске строили мало и получить свою квартиру в течении ближайших 10-ти 15-ти лет казалось нереально. К тому же строительство ГЭС завершили, и она уже перестала иметь статус ударной стройки коммунизма, что автоматически означало резкое снижение уровня снабжения промышленными и продовольственными товарами. Тут Ольга Ивановна и предложила мужу, ввиду бесперспективности дальнейшего пребывания в Серебрянске, переехать на жительство во вновь строящийся поселок Новую Бухтарму, где им наверняка предоставят, наконец, отдельную квартиру.
До заполнения водохранилища Ольга Ивановна успела побывать на родине предков в Усть-Бухтарме. Ольга Ивановна, припоминая рассказы родителей, успела походить по улицам этой обреченной бывшей казачьей твердыни, увидела осевший земляной вал крепости, заколоченную церковь. В здании районной администрации, которая перебралась в Серебрянск, бывшем станичном правлении, когда-то сидел ее дед, станичный атаман Тихон Никитич Фокин. Нашла она и жилище своих дедов. Обширный атаманский дом за три десятка лет клубной деятельности и отсутствия настоящего хозяйского догляда превратился в большую полуразвалюху с покосившимся крыльцом и явно неисправной крышей. В старом решетниковском доме жили какие-то сторонние люди. Потом, когда все перебрались, пришли бульдозеры окончательно разрушить Усть-Бухтарму, сравнять ее с землей, чтобы дно рукотворного моря было ровным. Ольга Ивановна сходила и на кладбище, где испокон хоронили усть-бухтарминцев, но не нашла там и упоминания, ни о Решетниковых, ни о Фокиных. Ее предки, как отец с матерью, так и деды, будто бы и не существовали никогда на свете, сгинули без следа. А теперь и само место, где жили тысячи людей верно служивших России, должны были поглотить поднятые плотиной воды Иртыша и Бухтармы.
А в непосредственной близости от новоявленного поселка уже вовсю строился цементный завод, самое большое предприятие всей округи, чтобы лишившимся плодородной пойменной земли людям, образно говоря, «дать кайло в руки», обеспечить истинной пролетарской работой. Это, конечно, если смотреть с идеологической точки зрения, а основная цель, с которой строился цемзавод, обеспечить стройматериалами бурно развивающийся и растущий бешеными темпами Усть-Каменогорск. Поначалу, пока его оборудование было новым, цемзавод являлся предприятием успешным и очень рентабельным, и потому сразу стал строить для своих рабочих и служащих жилье, благоустроенные пятиэтажки с удобствами. Именно ради этих квартир и шли работать на завод люди, бывшие жители Усть-Бухтармы, кто не уехал с родины, ради них гробили свое здоровье в самом высокооплачиваемом и вредном цехе, в «обжиге», ради них обрекали себя и своих детей дышать насыщенной цементной пылью воздухом. Впрочем, тогда, в начале 60-х, казалось, ничто не предвещало в перспективе экологической катастрофы. Никто даже помыслить не мог, что из-за специфического расположения окрестных горных хребтов, выбросы из труб цемзавода не будут рассеиваться, а почти все осядут здесь же на узкой полоске побережья водохранилища, на сам поселок цементников. Не могла этого знать и Ольга Ивановна, потому и без труда уговорила мужа, которому все равно грозило сокращение на прежней работе, а в Барнаул он не мог везти жену с маленьким ребенком, ибо там его родители жили в малюсеньком собственном домишке с его младшими сестрами. В общем, они без колебаний покинули общаговскую комнату в Серебрянске и поселились опять же в однокомнатной, но отдельной квартире в щитосборном домике в Новой Бухтарме. Муж сразу же устроился по специальности на завод и встал в очередь на получение благоустроенную квартиру, а Ольга Ивановна, отдав сына в ясли, стала учительницей Ново-Бухтарминской школы, тогда еще базирующейся в старом барачного типа здании-времянке.
Со стороны поступок Ольги Ивановны казался вполне логичным. Она, как и все неизбалованные хорошей жизнью рядовые советские люди просто хотела обрести лучшее благоустроенное жилье. Но не только, что-то и незримо и необъяснимо тянуло ее сюда, куда так тянуло ее родителей, где они родились, встретили друг друга, полюбили, были счастливы… Супруги Байковы получили двухкомнатную квартиру с удобствами в 1969 году, тогда же когда была сдана в эксплуатацию и новая большая двухэтажная школа. В 1970-м область подключили к всесоюзному телевидению, что сразу привнесло резкий качественный скачок в мировоззрении населения Бухтарминского края. А в 1971 году в кинозале поселкового ДК показали фильм «Служили два товарища». Посмотрели его и Ольга Ивановна с мужем. Дома, после просмотра муж всячески восхищался игрой Высоцкого, его поручиком Брусенцовым, удивился и тому, как показали обреченно-геройскую смерть белых офицеров шедших топиться в море. На это Ольга Ивановна осторожно заметила, что подобные примеры вполне могли быть не только в Крыму, где происходили действия фильма, ведь Гражданская война была почти по всей России, и здесь тоже она шла, а у нас тут, дескать, только и известно, что о расстреле коммунаров и более ничего…
– А ты как про это можешь судить, ты же не местная, – неожиданно оборвал ее Алексей…
В тот вечер после киносеанса во взаимоотношениях супругов возникла первая по-настоящему крупная «трещина», ибо Ольга Ивановна впервые приоткрыла свою «маску». В нервном разговоре она сообщила, что не такая уж здесь чужая, что имеет здешние корни… Муж и его барнаульские родители были людьми, в общем, аполитичными, потомки переселившихся на Алтай в столыпинскую реформу крестьян. И гражданскую войну его предки умудрились пересидеть не воюя, ни за красных, ни за белых. Но уж очень они боялись казаков с Бийской линии, те несколько раз наскакивали на их деревню, забирали свежих лошадей, оставляя взамен своих больных и измученных, забирали и фураж с продовольствием, это вообще безвозмездно. То же самое делали и красные партизаны, и части регулярной Красной Армии, не говоря уж о том, что все они бесплатно становились на постой, пили и ели. В общем, у предков мужа не могло быть симпатий ни к одной из воюющих сторон. А в коллективизацию, тогда только поженившиеся, отец с матерью Алексея вообще перебралась в город. И поэтому родившийся в 1933 году Леша Байков, получил уже стопроцентно пионерское воспитание, которое и давало себя знать. После того как Ольга Ивановна, наконец, решилась «снять маску», открыться мужу (кому же еще?), тот был немало этим обижен, даже оскорблен. Одно дело восхищаться «беляками» на киноэкране, в уверенности, что все они либо убежали за границу или, вымерли как динозавры, другое, когда соверш