Было что-то не так с изображением, и он понял это сразу, кроме полной неправильности наличия не того лица, конечно. Отдельные черты лица казались правильными, почти идеально соответствуя его воспоминаниям об Элфреде, но было что-то еще, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять это. Лицо принадлежало Элфреду, но шея и плечи под ним принадлежали Телдину. Голова у Элфреда была большая, как и все остальное тело, а шея — толстая и мускулистая. В зеркале большая голова воина покоилась на относительно тонкой шее Телдина.
Он ощупал свою шею пальцами. По крайней мере, здесь не было разрыва; его шея чувствовала себя так, как всегда. — «Могу ли я изменить это»? — удивился он, закрыл глаза и сосредоточился на воссоздании мысленного образа Элфреда, на этот раз и шеи тоже.
Хватка иллитида на его плече усилилась, нарушая его концентрацию. Он снова открыл глаза.
Эстрисс был расстроен, это было видно по резким движениям его лицевых щупалец. — Нет, — настойчиво произнес его мысленный голос. Больше ничего не делайте, по крайней мере, сейчас. Давайте двигаться медленно. Скажите мне еще раз, что вы чувствуете?
Телдин быстро мысленно оглядел себя. Ощущение холода, какого-то напряжения — это было единственное, что он мог описать даже самому себе, все еще присутствовало. Может быть, оно стало чуть заметнее. Он описал это ощущение Эстриссу.
Пожиратель разума задумчиво кивнул. — Хм, чувствуется утечка, — размышлял он. — Вы вносите энергию в этот процесс. Эстрисс на мгновение задумался. — Изменение формы кажется проверяемым, — продолжал он. — Скажите, вы концентрируетесь на поддержании этого состояния?
— Не думаю, — ответил Телдин.
— Расслабьтесь, — дал команду Эстрисс. Отпустите все. Пусть перемены исчезнут.
Телдин послушно сделал глубокий вдох, задержал дыхание на несколько ударов сердца, затем медленно выдохнул. Он почувствовал, как напряжение покидает его шею и плечи. Он повторил процесс снова, на этот раз, сосредоточившись на расслаблении своего разума, а также тела, затем поднял зеркало. Лицо Элфреда все еще смотрело на него, и он почувствовал укол страха. Что, если он не сможет изменить ситуацию? Что он будет делать? — Эстрисс…?
— Вы правы, — заметил иллитид, — вам не нужно концентрироваться на новом лице, чтобы поддерживать его. Чтобы вернуть ему его нормальную форму, должен потребоваться акта вашей воли. Это хорошо.
— Но как мне это сделать? — потребовал Телдин.
— Попробуйте вот что, — тут же ответил Эстрисс. — Визуализируйте черты Элфреда, таящие под майским солнцем, чтобы появились ваши собственные черты.
Телдин закрыл глаза. Он сделал еще один успокаивающий вдох, чтобы немного успокоить колотящееся сердце, а затем позволил образу Элфреда, снова возникнуть в его сознании. На этот раз все было гораздо проще, и он был поражен тем, как быстро прояснились детали. — «Должно быть, это из-за плаща», — подумал он, — «у меня не такая уж хорошая память на детали».
Как и предполагал Эстрисс, он представил себе, как черты лица Элфреда тают — становятся прозрачными и убегают, как вода. В тот же миг его собственные, знакомые черты начали появляться в его мысленном образе. Глаза снова стали голубыми, волосы — каштановыми, костяк более стройным. Когда появилось его собственное лицо, он понял, что это ощущение сильно отличается от того, когда ему пришлось сначала создать мысленный образ самого себя. Тогда он создавал черты из ничего. Теперь ему казалось, что черты лица уже были там, независимо от его воли, и он просто открывал их. На этот раз не было ощущения дополнительной силы, даже намека на нее. Вместо этого он почувствовал, как холодное, растянутое чувство уменьшается и, в конце концов, исчезает. Он открыл глаза.
— Очаровательно, — голос иллитида превратился в мысленный шепот.
Телдин поднял зеркало и обнаружил, что смотрит в свои знакомые ярко-голубые глаза. Он улыбнулся с облегчением, и улыбка в зеркале была его собственной.
— Как вы теперь себя чувствуете? — спросил Эстрисс.
— Прекрасно.
— Вы не устали?
Телдин колебался. — Наверное, немного устал, — сказал он, — как будто прошел несколько миль. Он помедлил. — На что это было похоже? — неожиданно спросил он. — Это изменение…
— Это выглядело… необычно, — ответил Эстрисс. — Ваше лицо, казалось, было скрыто серой дымкой, похожей на размазанное пятно на картине. Когда пятно исчезло, изменение завершилось. Настала очередь иллитида колебаться. — Должен признаться, — медленно произнес он, — что я рад этому пятну. Вид того, как ваши черты изменяются — открыто, не скрываясь, я думаю, сильно встревожил бы меня. Он встряхнулся, словно отгоняя неприятную мысль или образ. — Вы сделаете для меня еще одно испытание?
— Что это?
— Возьмите другое лицо, — настаивал Эстрисс, — кого-нибудь другого, кроме Элфреда. Я хочу посмотреть, будет ли вам легче во второй раз. Только лицо, — добавил он. — Не стоит рисковать переоценивать себя. Во-первых, не возражаете ли вы против того, чтобы Элфред Сильверхорн стал свидетелем этого? Я считаю, что ему это важно знать — и потому, что он ваш друг, и потому, что он должен знать все, что может иметь какое-то значение для управления кораблем.
Телдин колебался. Он согласился, что Элфред должен знать об этом, но он также знал, что большой воин чувствовал себя неловко из-за магии. — Он спит, — сказал Телдин иллитиду.
Эстрисс пожал плечами. — Я уже позвал его. Если он ответил на мой призыв, значит, он не спал. Повторяю, вы возражаете?
— Нет.
Раздался резкий стук в дверь, и в ответ мысленный голос иллитида: — Войдите.
Конечно, это был Элфред. Телдин сразу же заметил, что здоровяк выглядит потрепанным: короткие волосы в беспорядке, лицо бледное, кожа под глазами опухшая. Он, скорее всего, поспал, но этого было явно недостаточно. — Да? — сказал он, его голос все еще напоминал огрубевший от сна жернов.
Быстрые глаза воина окинули текущую сцену — и Телдин, и Эстрисс стояли, напряженные, посреди комнаты, и его лицо осветилось интересом. — О-хо-хо, — пророкотал он. — У нас будет небольшая, серьезная дискуссия, не так ли? Еще есть сюрпризы для нас, Телдин, старина?
— Мы хотим, чтобы вы кое-что увидели. Мысленный голос Эстрисса звучал спокойно и ободряюще. — Мы думаем, что вы должны знать об этом. Иллитид повернулся к Телдину. — Сделайте это как можно быстрее, — приказало существо. — Как часть теста.
Телдин кивнул и снова закрыл глаза.
Он сразу понял, что на этот раз все будет гораздо проще. В памяти мгновенно всплыло детальное видение его собственного лица — как, будто оно было там все это время, просто ожидая, когда оно ему понадобится. — «Чьей должна быть другая раса»? — подумал он.
Он даже не осознавал, что принял решение, пока образ не появился в его разуме. Он позволил новому лицу покрыть свое…
— Клянусь всеми богами… Голос Элфреда был приглушенным, изумленным и испуганным?
Телдин открыл глаза. Из зеркала на него смотрело еще одно знакомое лицо — с туго завитыми каштановыми волосами и темными сверкающими глазами. Телдин протянул руку и коснулся щеки Даны, гнома. — «Я не могу вернуть тебя назад», — подумал он, — «но если я узнаю достаточно о своем бремени, чтобы оно не унесло больше невинных жизней, как унесло твою, по крайней мере, это будет уже что-то». Он перевел взгляд Даны на Элфреда.
Дородный воин смотрел на него в явном оцепенении. Он сильно моргнул, словно пытаясь прояснить глаза, потом покачал головой. — Я в это не верю, — решительно заявил он. — Я совершенно в это не верю. Телдин, это ваших рук дело? Он тут же ответил на свой вопрос. — Конечно, чье же еще? Он снова покачал головой, и вдруг его лицо расплылось в знакомой асимметричной улыбке. — Клянусь богами, — взревел он, — я могу припомнить некоторые ситуации, когда мне хотелось бы сделать это.
Эстрисс не сводил своих белых глаз с Телдина. — Это было значительно быстрее, чем в первый раз, — объявил он. — Эта замена заняла секунд десять, первая — почти минуту. Как вы себя чувствуете?
— Ну… — начал было Телдин… и замолчал. Когда у него было лицо Элфреда, он не заметил, что его голос не изменился. Теперь, однако, его мужской голос исходил из женских губ Даны. До этого момента восхищение, и личный страх того, что он делал, заполняли его разум. Первоначальный шок, однако, прошел, и последствия того, что он делал, действительно начали проникать в его разум.
— «Это неправильно», — подумал он, — «очень неправильно». Он закрыл глаза и постарался, как можно быстрее стереть черты лица Даны. Он проверил себя в зеркале. Да, он снова стал Телдином. Слегка пошатываясь, он сел на голую койку иллитида.
Эстрисс пристально наблюдал за ним. — Что случилось? — спросил он. — Была ли боль? Усталость?
— Нет, — пробормотал Телдин. — Нет, ничего подобного.
— Холод, который вы почувствовали в первый раз, повторился? Более интенсивно или менее?
— Что? О, меньше. Гораздо меньше.
— Как вы себя чувствуете сейчас? Вы устали больше, чем раньше?
— Немного. Не очень много.
Иллитид мог бы задать еще один вопрос, но глубокий голос Элфреда прервал его. — А что не так, Телдин?
— Вот это, — отрезал Телдин. — Все это дело. Надевать чужое лицо.
Щупальца Эстрисса изобразили непонимание. — Почему? Почему это неправильно?
— Вот что, — Телдин колебался, подыскивая правильные слова, чтобы выразить то, что он так ясно чувствовал внутри. — Это ложь, — попытался он. — Я… Я был воспитан, чтобы ценить истину, как в себе, так и в других. Правда. Это то, к чему я всегда стремился. Это… Внезапно он вспомнил фразу из книги, которую много лет назад подарил ему дед. — Истина есть свет, — процитировал он, — свет, который изгоняет тени, которые окружают нас. Вы понимаете, что я говорю? Это… — его жест включал в себя его самого себя, плащ, зеркало, — это ложь.
Молчание длилось больше дюжины ударов сердца, затем Элфред мягко спросил: — Вы, наверное, не чувствовали бы себя так категорично, если бы не выбрали лицо Даны, не так ли?