– Руки вверх!
Он поднял руки, но возле лица сложил их рупором и прошептал громко:
– Лейтенант Соколов, 3-я танковая рота, 1-я танковая дивизия. Мы пришли на помощь! Как перебраться через стену?
Над серым бетоном вдруг взметнулись две пшеничные косы и курносый нос. Девушка замахала руками:
– Быстрее, быстрее влево, там замаскированный вход. Быстрее, рядом немцы.
– Курс по левому флангу, – команда в ТПУ для мехводов развернула тридцатьчетверки влево.
Тяжелые машины, приминая гусеницами битые куски бетона, покатились вдоль стены до места, где стоял обгоревший остов трактора с наваленными мешками. Из-за преграды вдруг наружу протиснулась запыхавшаяся девушка с косами:
– Ря… ря… рядовая Комова. Тут дырка, нет стены! Сейчас девочки сдвинут трактор, и вы сможете проехать. Мы его притащили сюда, чтобы прикрыть проход.
В тонкий проем между стеной и оплавленным железом техники вдруг начали пробираться девушки с винтовками на плечах. Одна, вторая, третья… Десятая. Еще и еще, целый ручеек из снайперов – стройных и округлых, в юбках, в кокетливо перепоясанных ватных куртках. С косами, длинными челками, светлыми кудрями, веснушками, острыми носами, курносые. От их лиц, тонких рук, талий, перетянутых ремнями, изящных шей в грубых воротниках ватников танкисты на своих местах окаменели. Лишь только когда черноволосая девушка со строгим взглядом повернула голову, так что черные косы до пояса взметнулись, будто две змеи, и сурово приказала:
– Ну что же вы встали, помогайте!
Только в этот момент мужчины пришли в себя и бросились на помощь – стали сдвигать кучу из железа, бывшего когда-то трактором, а также бидоны и мешки. С хрустом и грохотом наваленная маскировка откатилась в сторону. От шума девчонки так и присели, испуганно крутя по сторонам головами. Танки вошли в пролом, за ними девушки бросились обратно сооружать маскировку. Одна за другой тонкие фигурки исчезли за забором, будто не было танков и ручейка из снайперов. Лишь бесконечная ограда и куча мусора.
Соколов спустился на землю с брони «семерки» и приказал:
– Омаев, Бочкин, отвести танки внутрь здания, осмотреть территорию.
– Здесь нет немцев, основная масса на границе с другой стороны села, где магистраль. Здесь глушь и болото, они выстроили цепочку постов, – девушка с суровым взглядом замерла поодаль, оглядывая Соколова с головы до ног.
– Лейтенант Соколов, первый танковый батальон. Нас прислали вам на помощь, чтобы вывести из окружения.
В ответ девушка горделиво вздернула голову:
– Командир стрелковой роты третьей дивизии младший лейтенант Доброва. Мы бы и сами выбрались из окружения, просто ждали ночи, чтобы снять часовых и уйти через лес.
– Там болотистая местность, можно легко заблудиться. Правда, есть старая дорога, которая не обозначена на картах. Надо срочно уходить по ней, пока немцы ее не обнаружили.
Замечание Соколова еще сильнее задело девушку:
– Вы что, думаете, мы из леса не смогли бы выйти? Мы снайперы, между прочим, умеем отлично ориентироваться в лесу.
От ее сурового тона Алексей растерялся:
– Да, девушка, не имел я этого в виду. Территория обстреливается немцами, мы на танках кое-как проскочили, там автоматчики, зенитки выстроены на несколько километров. Так просто не пройти, очень невыгодный участок с огневой позицией фашистов в скалах.
– Я не девушка вам! – вспыхнула чернокосая. – А младший лейтенант Доброва! Мы не танки, нас не видно, как вы не понимаете? Конечно, вас обстреляли! По-пластунски Т-34 еще не научились двигаться, а вот люди умеют! Особенно снайперы!
Соколов вдруг вскипел, он бросил один из танковых экипажей защищать мост, прорывался сюда под огненным градом из пуль не для того, чтобы выслушивать капризные замечания от девчонки с двумя косами.
– Знаете что, младший лейтенант! Я старше по званию, и я решаю, как выходить из окружения. Вы подчиняетесь моим приказам согласно воинскому Уставу. Там сейчас десятки ребят погибли под обстрелом немецких пулеметов. Они вас пытались спасти, вытащить из немецких клещей! Это не игры какие-то, а война! И там за стеной около тысячи немецких автоматчиков, которые ждут вас, а когда дождутся, откроют огонь из всех орудий!
– Устав, значит! Игры! Понятно! – девушка сверкнула взглядом, полным молчаливой ярости, и вытянулась в струнку, подчеркнуто ожидая приказа.
От ее задранного вверх носа, челки, что стояла дыбом над мокрым от пота лбом, от румянца во всю щеку у Алексея вдруг схлынула злоба, будто ее водой смыло. Он оглянулся вокруг. Пока они, забыв о маскировке, спорили и кричали друг на друга, остальные столпились вокруг и смотрели во все глаза с удивлением за ссорой ротных командиров. Он снова понизил голос:
– Девчата, то есть товарищи бойцы. Село Ивановское окружено врагом, пути для отступления отрезаны. Со стороны автомагистрали через мост наступают немцы, они стараются прорвать оборону и закрепиться на этом участке. Наша задача – пройти через линию вражеского огня, соединиться с пехотным батальоном и дать отпор наступающим соединениям вермахта. Днем прорываться опасно, операция будет проходить ночью после рекогносцировки местности. Мы сейчас уходим на разведку, а вы выставите охрану через каждые сто метров.
По рядам стрелков прошелся шепоток, Доброва кивнула:
– Есть выставить охрану, – и не удержалась от язвительного замечания: – Вообще-то, и без вашей команды стояли наблюдающие, мы вас сразу обнаружили.
Соколов промолчал, не желая снова начинать спор со вспыльчивой девушкой. Он отошел к Руслану и Коле:
– Ребята, берите себе в пару по человеку и в разные стороны на разведку местности. Необходимо хотя бы понять, как близко от нас немцы. Сильно не высовывайтесь с территории завода, нельзя привлекать внимание к этому участку.
– Хорошо, – кивнул Колька и тоже не удержался: – Вот бешеная, могла бы, взглядом бы вас убила, товарищ командир.
Все разошлись в разные стороны, Алексей засел над картой, думать, как же теперь выбираться с целой оравой девушек. В машины их не посадишь, пешком опасно, даже если и проскочат они незаметно через туман вдоль топей, то пройти мимо каменной гряды через поле незаметно не получится. Мехвод Громов откуда-то сбоку спросил:
– Товарищ командир, я отлучусь? Карбюратор закипает, воды надо добыть. На заводе же должен быть какой-то подвод воды.
Лейтенант машинально кивнул, и Юрий тихонько вынырнул за дверь бывшего телятника, куда они загнали танки. Следом вдруг затопал сапогами Гошка Федорчук, его напарник по танку, что был заряжающим в экипаже Николая Бочкина. Он оттащил за рукав сослуживца подальше от двери, за угол телятника, почти к серой стене ограды и горячо зашептал:
– Ну ты видел, нас прислали баб спасать! Отряд в юбках!
Только ответить Юра ничего не успел, над головой тонкий голосок резко прошипел:
– Сам дурак! Дурак в штанах! Мы не отряд в юбках! Мы отдельная стрелковая рота особого назначения, между прочим у меня значок снайпера есть.
Парни дружно подпрыгнули и повернули головы в ту сторону, откуда раздавался голос, только никого не увидели. Голос торжествующе захихикал:
– Чего вылупились?! Были бы вы фрицами, сейчас бы уже лежали с дырками во лбу.
Юрка выдернул рукав из сцепленных от шока пальцев Федорчука и пробурчал:
– Сам ты в юбке! Обидел девушку. Дурак! – и с независимым видом направился к соседнему зданию в поисках воды.
Заряжающий снова поискал взглядом невидимую собеседницу и уточнил:
– А за что тебе значок дали?
– За меткий огонь в бою и нанесение потерь врагу. Больше двадцати немцев за один бой ликвидировала.
– Ого, – восхитился Гошка. Он замялся от неловкости, чувствуя, как от стыда краснеют щеки. – Ты прости меня, пожалуйста… Я ведь, ну… давно девушек не видел. Вот и ляпнул.
Наверху кто-то тихонько фыркнул и приказал:
– Ладно, прощаю. Иди уже, – из-за труб вдруг показалась тонкая фигурка с винтовкой в руках. Неожиданно девушка озорно высунула язык и показала его ошалевшему парню, затем снова скрылась за своим укрытием.
Заряжающий с разинутым от удивления и восторга ртом так и пошел обратно к зданию с танками, не видя дороги, потому что голова его была повернута в сторону крыши, где засела задиристая девушка-снайпер.
Алексей в нетерпении прошелся по цеху, разговаривая сам с собой. Потом вдруг будто очнулся и спросил у танкистов:
– Где комроты стрелков? Видели?
Парни отрицательно закрутили головами, и Соколов бросился к выходу. Он пробежался между зданиями, но ни одного стрелка не нашел. Все девушки несли дежурство, маскируясь на крышах зданий, сливаясь с выступами и трубами вентиляции. Он на секунду остановился рядом с переходом, где раньше по транспортерной ленте поступали в цех тяжелые бидоны с молоком для переработки в сметану и творог. Где-то за углом всхлипывала девушка.
– Он при всех, при всех на меня повысил голос, – горько говорила она, – будто я глупая школьница. Что, если он танкист и старше меня по званию, так кричать на меня можно. Я знаю, что война, я знаю, что немцы кругом, опасность. У меня сотня уничтоженных врагов, медаль. А он кричит…
– Ну Тася, – утешала ее подруга. – Не переживай ты так, он не хотел тебя обидеть. Глаза у этого лейтенанта добрые, грустные только.
– Нет, нет, они все считают нас дурочками, бабами в юбках, один из них так и сказал, мне Аленка Маслова пожаловалась.
– Да как же они могут так говорить, мы тоже бойцы! Тоже! – возмутилась ее собеседница. – У всех девочек столько убитых фрицев. Что же, если мы не как мужчины силой, то второй сорт?!
– Нет, Зоя, я покажу им, что мы тоже сражаться умеем, и не хуже мужчин! Не буду я реветь из-за какого-то крикуна, не достоин он этого.
– И правильно, Тася, ты же командир роты, ты должна подавать пример, – поддержала ее боевая подруга.
Доброва попросила девушку:
– Иди вперед, посмотри, чтобы никого не было из танкистов. Не хочу, чтобы они меня заплаканную видели. Снова обсмеют, что еще и рева, а не командир.