Отойдя метров на двести от стоянки, когда изгиб берега и песчаная дюна полностью скрыли из виду «Отважный», Сергей Петрович решил начать с юношей серьезный «мужской» разговор. Отпустив с поводка Майгу, которой вменялось охранять их от возможных внезапных неприятностей, он еще раз осмотрел окрестности и повернулся к юноше.
– Валера, – сказал он, стараясь быть тактичным, – поверь мне, не на Лизе жизнь началась, и не на ней она закончится. Ей больше нравится Андрей Викторович. Ведь ты же знаешь, что насильно мил не будешь. Будут у тебя еще девушки. А от Лизы у тебя одни лишь неприятности… Вы ведь тогда, когда чуть не угробили нас всех, между собой поругались. Правильно?
– Поругались, – угрюмо признался парень, и неожиданно сказал, – она по Мускулу – ой, Андрею Викторовичу – давно сохнет, да только раньше повода не было. А тут еще Катька эта, дура счастливая. Вот Лизка и вбила себе в голову, что затащит его в постель – я-то для нее оказался непригоден.
– А у вас что-то было? – почти машинально поинтересовался Сергей Петрович.
– Было, – Валера опустил голову и покраснел, – еще там, на берегу. Только не получилось у меня ничего…
– Эх, Валера, Валера, – покачал головой учитель, – не получилось с Лизой, получится с другой.
– С какой другой? – почти простонал юноша. – Катька уже «жена», Ляля, как собачка, бегает за вами, а Маринка с Вероникой совсем малявки. Или вы предлагаете мне попробовать с Мариной Витальевной?
Петрович аж остановился.
– От це мысль, – сказал он, подняв палец кверху, – отдать тебя в опытные руки бывалой дамы для прохождения курса молодого бойца и оттачивания необходимых каждому мужчине навыков. Но шутки шутками, а к сожалению, сие тело плотно оккупировано Антоном Игоревичем, который вряд ли потерпит при нем конкурентов. Но это обсуждаемо – большой любви там нет, а имеет место клуб по интересам. Понимаешь, каждому делу, даже такому нехитрому как постельное, надо долго и упорно учиться у настоящего специалиста.
Затем он снова повернулся к ошарашенному юноше:
– А вообще ты зря думаешь, что свет клином сошелся на Ляле с Лизой. Там, куда мы плывем, должны уже обитать люди вполне современного нам европейского вида. И девушки среди них обязательно будут. А хочешь, найдем тебе негритянку или неандерталку? Во! Будешь плохо себя вести – женю тебя на неандерталке. Эти дамы еще похлеще, чем хохлушка со скалкой. У них такие кулачки, что и скалка не нужна – чуть что, и в глаз!
– Вы шутите? – не понял Валера, растерянно моргая.
– Конечно, шучу, – подтвердил мужчина, – отчасти. Женишься ты на той, которую захочешь взять себе в жены. И силой в постель к Марине Витальевне тебя никто запихивать не будет. Во всем остальном я сказал тебе истинную правду. Подними голову, друг мой, и оглядись. У тебя еще все впереди. Разойтись с Лизой сейчас, пока между вами вообще еще ничего не было – это куда лучше, чем тянуть нудную, как жвачка, «несчастную любовь». Ты меня понял?
– Да, Сергей Петрович, – кивнул Валера, – я вас понял. Постараюсь сделать все, как вы сказали, и забыть Лизу. Только это будет тяжело.
– Вы больше не будете вместе стоять вахту, – услышал он решение капитана, – с завтрашнего дня твоим напарником и учеником будет малой Антон. Учи его как следует.
– А что Лизка? – почти машинально спросил юноша.
– А Лизе мы дадим в ученице Лялю, – сказал Сергей Петрович. – А теперь, Валера, давай закончим этот разговор и немного поохотимся.
– Давайте, – кивнул Валера и взял арбалет наизготовку. – Я готов.
Пройдя еще с километр, они услышали доносящийся из-за невысокой дюны громкий гогот гусей. Поднявшись по поросшему редкой травой песку, они увидели небольшое заросшее камышом озеро-старицу – все, что осталось от бывшего когда-то здесь русла реки. Гусь – он, говорят, и в Африке гусь. А тут этих серых гусей, именуемых в наше время гуменниками, был не один десяток. Очевидно, эта укрытая от ветров и непогод старица служила для них местом гнездования. Сергей Петрович прикинул, что пара-тройка таких птичек вполне может решить их продовольственную программу на этот день. Поэтому, зарядив «Сайгу» патронами с дробью и взяв Майгу на короткий поводок, он велел Валере целиться из арбалета в одну из птиц на берегу.
Сначала свистнула арбалетная стрела, потом следом, один за другим, грохнули два выстрела из «Сайги». Вспугнутая выстрелами, стая гусей поднялась в небо, оглашая окрестности своими возмущенными криками. На берегу остались биться три птицы – две пораженные дробью, и одна стрелой.
Когда Сергей Петрович и юноша подошли поближе, то увидели, что Валера убил сидящую на кладке крупную гусыню. В гнезде диаметром около семидесяти сантиметров, лежали шесть больших яиц, желтоватая скорлупа которых была покрыта неровными серыми пятнами. Не успели они подойти к гнезду вплотную, как неподалеку от них приземлилась еще одна крупная птица. Расставив крылья и вытянув вперед шею, крупный гусак атаковал разорителей его домашнего очага. Валера, который перезарядил арбалет сразу после первого выстрела, не задумываясь, всадил в защитника гнезда еще одну стрелу. Итак, охота удалась – у них были две молодые птицы, примерно по три-три с половиной килограмма весом, и одна взрослая пара, где самка тянула на пять с хвостиком кило, а самец – на все семь. Этого вполне хватит на ужин и на завтрак, даже если вторая пара охотников ничего не добудет.
Пока Сергей Петрович связывал добыче лапы, готовя ее к переноске, парень вытащил из тушек стрелы, а потом подошел к гнезду. Взяв в руки одно яйцо, он поднес его к уху. Немного послушав, довольно улыбнулся, и, расстегнув куртку, сунул яйца к себе за пазуху, между свитером и рубашкой.
На вопрос учителя, что он делает, Валера поднес к его уху одно из яиц. Внутри что-то попискивало и поскрипывало.
– Уже скоро… – сказал он, мечтательно улыбаясь, – до проклевывания осталось меньше суток. Раз пищит, значит, уже дышит воздухом. Отнесу Маринке с Вероникой, пусть возятся с гусятами, меньше будут Витальевну доставать…
* * *
2 июня 1-го года Миссии. День девятнадцатый. Ранее утро. Северные равнины, 100 километров северо-западнее Альборга (Дания).
Валеркины гусята вывелись среди ночи. Вероника, которая взяла яйца к себе за пазуху, как-то беспокойно заворочалась, потом раздался хруст, треск и мокрое серое существо, пища, завозилось на ладони у девочки, пытаясь подняться на слабые еще лапки. К утру в картонной коробке, стоявшей у печки, на подстилке из собранной на берегу прошлогодней травы уже возились пять маленьких гусят. Оставшаяся от завтрака каша была съедена ими на ура. Вздохнув, Марина Витальевна назвала их «наше подсобное хозяйство» и включила в перечень своих подопечных. А главный прогрессор задумался о том, что им еще предстоит расширять это «подсобное хозяйство» насколько это возможно. Как говорится, «кролики – это не только ценный мех, но еще и продовольственная независимость».
Пользуясь тем, что северо-западный ветер с утра был вполне умеренным, Сергей Петрович сразу после рассвета поставил паруса и, запустив мотор, на небольших оборотах двинулся в путь дальше по реке. За ночь потеплело. Утром температура поднялась до плюс тринадцати – пятнадцати градусов. Из-за пасмурного неба обсерваций они не производили, но по счислению и особенностям местности можно было понять, что их путь проходил примерно в пятидесяти километрах к северу от оконечности Ютландского полуострова. Правый берег реки представлял собой каменистую ледниковую морену с возвышающейся над ней стеной льда, которую прорезали потоки талых вод. А по левому борту тянулись все те же покрытые весенней травой низкие холмы.
Чем дальше «Отважный» двигался на юго-запад, тем более равнинным делалось побережье по левому его борту. Тундростепь напоминала ту, что путешественники наблюдали на берегах Ладожского озера. Сергей Петрович распорядился внимательнее поглядывать на берег в поисках дыма от костра, или других признаков присутствия человека. В этих краях уже можно было надеяться встретить первые охотничьи группы, вышедшие в поисках добычи раньше остальных. Но ничего интересного так и не попалось.
Коч, идя в правый галфинд, иногда переходя в бейндвинд, продолжал скользить вниз по течению. Тихо постукивал мотор, мимо корабля проплывали красоты дикой природы. По правому борту это были бело-серые нагромождения камней морены и ледниковая стена, а по левому – изумрудно-зеленая зелень и многоцветье тюльпанов и крокусов. В эту зону сплошного цветения они вошли сразу после полудня. Выглянуло солнце, и все вокруг стало сказочно красивым.
Антон-младший вполне серьезно отнесся к своей обязанности впередсмотрящего, и после первой его вахты Сергей Петрович решил, что принял верное решение. На борту «Отважного» теперь воплощался великий принцип социализма: «от каждого по способностям, каждому по возможностям». Делом были заняты абсолютно все. Когда Ляля ушла с камбуза во впередсмотрящие, ее место помощницы главного повара заняла Марина-младшая, которая, несмотря на свой юный возраст, на удивление легко управлялась с шинковочным ножом и половником. Маленькая Вероника, которой понравилось возиться с гусятами, стала «заведующей подсобным хозяйством». И Сергей Петрович уже задумывался о том, что будет, когда в этом хозяйстве, кроме гусей, заведется живность посолиднее. Только такая маленькая девочка вряд ли сможет управиться с конями или турицами, которых и язык-то не повернется назвать коровами. Но то, что сместить Веронику с этого поста без скандала не удастся, было видно сразу.
Немного подумав и посоветовавшись с коллегами, учитель пришел к выводу, что проблемы надо решать по мере их поступления. Ясно лишь одно – свой «аттестат зрелости» девочка заслужила, и иждивенкой не будет. Надо только дождаться, пока она подрастет, а пока по возможности выделять ей помощь. Сам Сергей Петрович не испытывал особого желания возиться с маленькими зверушками. Если в коллективе есть человек, который вкладывает в это дело всю свою душу – так пусть он им и занимается. Натуральное хозяйство на ближайшие пару сотен лет – это наше все.