Затем, положив голову на плечо Петровича, Ляля обняла его за грудь, чмокнула в щеку и сказала:
– Спокойной ночи, милый. Сладких снов.
В свою очередь, приобняв Лялю за плечи, мужчина задумался. В каком-то смысле нечто-то подобное было неизбежно с самого начала их путешествия. При выходе за пределы цивилизации искусственные ограничения отбрасываются за ненадобностью, зато на первый план выходят первобытные инстинкты. У женщин это желание получить себе в личное пользование какого-нибудь статусного высокорангового самца. Чувства при этом обычно особого значения не имеют – ведь на кону стоит будущее их потомства в мире, где нет пособий, детских садов и ясель. Да и в интернатах тоже нравы весьма далеки от тех, что бытуют в обычном обществе. Для тамошних девиц в порядке вещей устроить сходняк и «поделить» парней. Иногда такие «разборы полетов» доходят и до драки. К счастью, кажется, у них тут все прошло без конфликтов, и единственный пострадавший – это Валера. Хотя и о нем местный женсовет не забыл, и обещал в меру возможности позаботиться об обустройстве его будущего. Чисто по-сестрински или даже по-матерински.
Впрочем, понимать такие вещи – это одно, а вот лично услышать такое в свой адрес – «ты мой и больше ничей, мы так решили, так что расслабься и постарайся получить от этого удовольствие» – совсем другое.
Да уж, говоря такие вещи, Ляля не теряется и не краснеет. Впрочем, брак по расчету бывает удачным, если расчет был сделан правильно…
Надо еще выяснить, какую роль во всем этом играет уважаемая Марина Витальевна. Без нее тут явно не обошлось, недаром же этим вечером она завела разговор на эту тему. А то бабы устроят тут самый махровый матриархат, и потом мужикам будет такая жизнь, что не продохнешь.
С этой мыслью, под вой ветра и покачивание «Отважного», учитель и уснул.
Проснулся он уже утром. Снаружи было тихо, корпус «Отважного» стоял неподвижно. У плиты тихо позвякивала посуда и тяпали ножи. Ночью Ляля обвила его обеими руками, да еще закинула сверху одну ногу.
«Собственница… – отего-то с удовольствием подумал Петрович, выпутываясь из цепких девичьих объятий. – Так действительно недалеко и до греха.»
– Проснулся, женишок? – с ехидством поприветствовала его Марина Витальевна, хлопочущая у печи. – Все уже встали, а ты сегодня что-то запоздал?
– Без меня меня женили, – проворчал тот, быстро натягивая штаны, – и ты, Витальевна в этом тоже замешана.
– Да ладно, – отмахнулась та, уперев руки в боки, – я же тебя предупреждала. И вообще, с кем не бывает. Главное, чтобы все было нормально. При всем богатстве выбора у нас, девочек, других вариантов для твоего устройства нет.
– Будем надеяться, – сказал мужчина и, схватив мыльно-рыльные принадлежности, направился к выходу.
– Кстати, – сказала Марина Витальевна ему в спину, – пора отплывать, и все ждут только тебя. Погода как на заказ, миллион на миллион.
– Пять минут, и я готов, – бросил он ей в ответ.
Погода действительно была расчудесная. С безоблачного неба пригревало июньское солнышко, легкий западный ветерок лишь слегка морщил отражающую небесную голубизну речную гладь. Благодать, да и только.
Быстренько умывшись под взглядами коллектива холодной речной водой по пояс, Сергей Петрович достал станок и прочие бритвенные принадлежности.
– Подержи, пожалуйста, – он сунул зеркало коллеге и начал взбивать помазком мыльную пену.
– Ну как? – спросил Андрей Викторович, осматривая товарища в поисках засосов, царапин и прочих отметин «бурной ночи».
– Пока нормально, – ответил тот, намыливая щеки и подбородок, – и не смотри на меня так, ничего у нас не было, мы просто спали.
– Возможно, возможно, – кивнул бравый мужчина с совершенно ничего не выражающим видом, – но что же дальше?
– Я думаю, – сказал главный прогрессор, – что пока, до прибытия на место, будем считать, что Ляля моя невеста. Если ее желания до того момента не изменятся, то значит, так тому и быть. Кстати, ты в курсе, что Лиза вышла на тропу войны? По твою, между прочим, душу. Оказывается, дамы нас давно уже поделили.
– Даже так? – покачал головой Андрей Викторович, он явно был немного ошарашен. – Ну, что ж, буду знать. Где наша не пропадала.
Закончив с бритьем, Петрович снова спустился в кают-компанию. Ляля уже встала, натянула брюки и футболку, и теперь прихорашивалась перед зеркалом.
– Привет, – по-свойски поздоровалась она, – как спалось, милый?
Учитель вопросительно посмотрел на Марину Витальевну, но та в ответ лишь пожала плечами.
– Спалось хорошо. Но знаешь что, Ляля, давай не будем торопиться. Пусть до окончания нашего плавания ты будешь считаться моей официальной невестой. Если и тогда твои намерения не переменятся, то мы снова вернемся к этому разговору. Спать со мной больше не надо, и скажи Лизе, чтобы она не занималась хитроумными выкрутасами, а подошла к Андрею Викторовичу и поговорила с ним прямо и откровенно. Я думаю, что он ее поймет и не обидит. Хорошо?
– Хорошо, мой повелитель, – без тени недовольства кивнула Ляля, – я сделаю все, как вы пожелаете и подожду. Но только до тех пор, пока не закончится наше плавание.
– Договорились, – кивнул тот и увидел, как за спиной Ляли Марина Витальевна подняла вверх большой палец.
* * *
10 июня 1-го года Миссии. День двадцать седьмой. На траверзе меловых утесов Дувра.
После короткого завтрака, когда были убраны швартовы и подняты якоря, Андрей Викторович и Сергей-младший длинными шестами оттолкнули «Отважный» от берега; затарахтел мотор и капитан, обогнув песчаную косу, через протоку вывел корабль из уютной бухточки «на простор речной волны». Форштевень легко резал воду, парус, поймав легкий западный ветерок, добавил ходу резвости, за кормой рассеивался сизый угар моторного выхлопа, на баке впередсмотрящими стояли Сергей-младший и Катя. Путешествие продолжалось.
Примерно через час в глубине английского берега показались сверкающие в ярком утреннем свете меловые утесы Дувра. Впрочем, высокий и обрывистый правый берег реки также был сложен из похожих меловых пород. Правда, обрывы там были значительно меньшей высоты. Сразу за тем местом, где в их будущем был расположен порт, давший название этим утесам, Великая Река повернула почти точно на юг, обходя длинную каменистую гряду, затопленную морем в более поздние времена. Справа возвышался крутой и обрывистый британский берег, слева тянулась холмистая степная равнина, которая в будущем станет французским департаментом Па-де-Кале.
Стоя у штурвала, Петрович краем глаза заметил, как Лиза с решительным видом взяла его товарища под руку и увлекла в сторону кормы. Наверное, поговорить за жизнь. Оглядываться у него не было никакой возможности, а слова заглушались тарахтением двигателя. Когда некоторое время спустя они вернулись, Андрей Викторович, как и положено старому солдату, не знающему слов любви, выглядел весьма озадаченным, а на губах у счастливой Лизы играла загадочная улыбка.
– Подруга, – мимоходом сказала Лизе сменившаяся с вахты Катя, – съешь лимон, слишком много сладкого – это вредно.
– На себя посмотри, подруга, – девушка гордо вскинула голову, – со своим Сергеем счастлива и довольна как кошка.
– Тихо, леди, – вмешался в разговор бывший физрук, – не надо ссориться. Живите сами и давайте жить другим, пока эти другие не мешают вам, и сами никому не мешайте.
– А мы и не ссорились, – сказала Катя, высунув язык, – просто слишком много сладкого вредно.
– Сама такая, – ответила Лиза.
– Хватит, я сказал! – нахмурился мужчина. – Сейчас обе у меня получите по наряду на кухню вне очереди.
– Слушаюсь и повинуюсь, товарищ старший прапорщик, – Лиза вскинула руку к черной вязаной шапочке, – разрешите выполнять?
– Выполняй! – сказал тот, и девушка быстро юркнула по трапу в трюм – делиться своим счастьем с Мариной Витальевной. Катя же, хмыкнув, поднялась на бак к своему супругу Сергею-младшему – пришла их очередь принимать вахту впередсмотрящих.
– Что это такое с нашими девками? – пожав плечами, спросил Андрей Викторович у коллеги, сдавшему вахту у штурвала геологу. – Они как с ума посходили.
Тот осмотрелся по сторонам.
– Понимаешь, Андрей, – тихо сказал он, – сегодня в нашем девичнике произошла своего рода революция. До того, если не считать Витальевну, высшую точку в рейтинге занимала Катя, единственная замужняя дама, своего рода «первая леди», которой вполне официально можно было «все», а Лиза и тем более Ляля находились по отношению к ней в подчиненном положении…
– И что из этого следует? – озадаченно спросил бывший военный.
– А то, что если Ляля станет моей женой, а Лиза твоей, с того момента вся женская иерархия перевернется вверх ногами, так как наш с тобой статус куда выше, чем у Катиного Сергея. Вот от этого она и бесится.
– Теперь понятно, – кивнул Андрей Викторович, – и что нам с тобой делать?
– А нам ничего делать и не надо. Ляля и Лиза девки неплохие, мы с тобой тоже далеко не старики, так что пусть все идет как идет. А Катя перебесится и успокоится. Сегодня вечером Витальевна как раз по этому поводу собирает большой сход. Там все подробно и обговорим.
* * *
10 июня 1-го года Миссии. День двадцать седьмой. Вечер. Ночная стоянка 17 километров западнее современного города Булонь-Сюр-Мер.
Вечером, еще до наступления темноты, «Отважный» бросил якорь у «британского» берега в том месте, где Великая Река, дойдя до конца гряды, делала поворот на девяносто градусов вправо, и дальше текла почти ровно на запад. Пролив Па-де-Кале был пройден, впереди будущий Ла-Манш, или, как его звали в древности – Узкое море.
Убитый Лялей олень еще не был до конца съеден, поэтому охотничьи партии высылать не стали. Прошло немного времени – и на берегу, под обрывистыми склонами прибрежного холма, запылал огромный костер из набранного тут же плавника. Вскоре оранжевое ревущее пламя ярко освещало узкий прибрежный пляж, береговой обрыв и пришвартованный к берегу бортом «Отважный». К пламени этого костра вынесли даже Гуга. Ребра его подживали, гематомы рассасывались, воспаления не было, и он вполне уже мог сидеть, опираясь спиной на покрытый шкурами прибрежный валун.