– Итак, товарищи, – сказал Петрович друзьям, отводя в сторону взгляд от крепких девичьих грудей с розовыми сосками, – по моим расчетам, до моря нам осталось всего два дня ходу. Крепитесь, терпите, осталось совсем немного. Оттуда еще неделя плавания – и мы на месте. Свет в конце тоннеля близок.
– Ну что ж, – сказал отставной прапорщик, – терпели месяц, потерпим и еще десять дней. В тесноте, да не в обиде. Хуже другое. От малоподвижности и питания как на убой народ начинает терять форму и заплывать жирком. А это опасно. Не те времена, чтобы расслабляться.
– Я понимаю, – кивнул Петрович, – но кроме утренней гимнастики, ничего предложить не могу. Осталось недолго, а там, на месте, работы и физических нагрузок будет хоть отбавляй. Это я тебе гарантирую.
* * *
13 июня 1-го года Миссии. День тридцатый. Великая Река. 30 км. севернее будущего острова Гернси.
Сразу за местом слияния с Сеной Великая Река отклонилась к югу, прижимаясь уже не к британскому, а к французскому берегу. Течение реки замедлилось, а русло расширилось, в самом ближайшем будущем намекая на приближение дельты. Петровичу эта местность напомнила низовья Волги за Волгоградом. Только Великая Река была не в пример полноводнее Волги, и несла свои воды к морю с большим размахом и достоинством. Петрович никогда не был на Амазонке, но не сомневался, что Великая ничем не уступала, а то и превосходила самую большую реку современности на планете. Вот только по ее берегам расстилались неохватные просторы поросшей травой тундростепи, а не непролазные тропические джунгли.
Чем дальше «Отважный» удалялся от северного ледника, чем ближе был к океану, тем мягче становился климат. Хотя даже здесь, на широте Парижа и Вены, стоило только чуть отойти от реки – и на глубине семидесяти-восьмидесяти сантиметров, под слоем оттаявшей почвы, непременно обнаруживалась вечная мерзлота. Впрочем, эта мерзлота не мешала этим местам буквально кипеть самой разнообразной жизнью. Огромные стада лохматых бизонов, северных и благородных оленей, диких лошадей и мамонтов заполняли тундростепь. А реки, озера и старицы кишели рыбой и водоплавающей птицей. Встречались и бродящие поодиночке такие индивидуалисты, как шерстистые носороги. Но охотиться на них нечего было и думать, не имея на вооружении чего-нибудь вроде противотанкового ружья.
Но как говорится – не хлебом единым. Кроме продовольствия для развития цивилизации нужны металлы. Именно поэтому, после того как «Отважный» миновал устье Сены, Антон Игоревич брал пробы грунта в поисках россыпей кассерита – основного сырья для получения олова. Где-то здесь, между побережьем британского Корнуолла и французской Бретанью, по указаниям античных авторов, в древности располагались знаменитые Оловянные острова, позже поглощенные морем. К тому же, по свидетельству тех же историков, на Оловянных островах кассерит залегал неглубоко, и местное население имело возможность добывать его даже в кустарных условиях, что будет немаловажным фактором для клана Прогрессоров при наличии дефицита трудовых ресурсов.
Олово – это стратегическое сырье, без которого невозможна выплавка бронзы, одного из основных промышленных металлов будущей цивилизации. Если месторождения медных и железных руд – двух основных столпов будущей промышленности – весьма широко распространены по Европе, то оловянные руды залегают только на северо-западе Испании, полуострове Корнуолл в Британии и на тех самых утерянных ныне Оловянных островах. Все три этих места, где легко можно было добывать олово, находились на расстоянии шаговой доступности от будущего поселения клана Прогрессоров.
Вечером встали на стоянку на британском берегу Великой. Дальше на юго-запад, сколько хватало глаз, расстилались просторы дельты с их островами, протоками, зарослями камыша и ивняка. В воздухе метались огромные стаи водоплавающих птиц, а ровный западный ветер, казалось, доносил до этих мест запах моря. Парочка шерстистых носорогов – мамаша и ее такой же тяжеловесный и неуклюжий отпрыск – облюбовавшая в качестве водопоя место, выбранное Петровичем для стоянки, с фырканьем удалились восвояси. Носороги, как уже говорилось, команду «Отважного» в качестве добычи не интересовали. Кроме них, поблизости найдется и другая дичь, подоступнее и побезопаснее. Но сперва были и другие заботы.
Народ от грязи уже начал откровенно пованивать, что в тесноте кают-компании было особенно нетерпимо. Поэтому в преддверии перехода через дельту и по морю было решено организовать банный день. Вырыли яму, уложили в нее трубу, запустили насос, а сверху развели грандиозный костер, наладили душевую палатку, после чего приступили к оборудованию остального лагеря.
Потом Андрей Викторович, Сергей-младший и Катя, взяв с собой Шамиля, отправились на охоту во имя обеда, а остальные двое мужчин с Валерой пошли копаться в земле, и, что в общем-то совсем неудивительно, сразу нашли искомое. Порода с вкраплениями буро-черных матово-блестящих кристаллов кассерита залегала на небольшой глубине, прямо над слоем вечной мерзлоты. Собственно, большего геологу и не требовалось. Сведения древних авторов подтвердились, и ладно. Кроме того, он подозревал, что в эти времена ему будут доступны и те месторождения, что позже были скрыты от людей наступающим морем.
На стоянку, к разбитому лагерю, горящему костру, кипящему котлу и хлопочущим вокруг него женщинам рудокопы вернулись грязные, уставшие и очень голодные. Чуть позже вышла на связь и охотничья партия, и бывший физрук сообщил, что им удалось завалить молодого оленя. Петровичу пришлось бросить недопитый чай, взять Валеру, Лялю, Дару и Мару, и идти на подмогу к добытчикам. Дичь мало убить, надо еще снять с нее шкуру, разделать и доставить самые ценные части в полевой лагерь. Работы предстояло много. Любишь сытно пожрать – люби и оленя потрошить.
Неизвестно, на каком языке Ляля разговаривала с Дарой и Марой, но сегодня девчонки вели себя почти прилично, Валеру во время работы не задирали, своих прелестей не демонстрировали, и вообще были паиньками. Петровича такое благолепие даже несколько насторожило, ибо ему было известно, что самое затишье наступает аккурат в канун приближающейся бури. Эта парочка что-то задумала, и теперь изо всех сил старалась скрыть свои замыслы.
Впрочем, работали они умело и сноровисто, и вскоре шкура была скатана в рулон, мясо сложено в корзины, и пришла пора возвращаться обратно. Нагрузившись, они пошли в лагерь, оставив растерзанный костяк на пропитание местным падальщикам, уже с нетерпением ожидающим поблизости своей доли.
Потом был горячий душ для всех, при этом Дара и Мара опять визжали так, что было слышно, наверное, аж на том берегу Великой Реки. Но на этот раз это был не настоящий испуг, как в первый раз, а всего лишь игра на публику. Мыться с мылом под струями горячей воды им явно понравилось. К хорошему люди привыкают быстро. После мытья все дружно стирали сменное белье и развешивали его на веревках, растянутых между стволами прибрежных ив. Затем, одетые в чистое, отмытые до скрипа и распаренные, сели ужинать жареной на углях парной олениной на палочках. При этом близняшки, как любящие жены, по очереди кормили Валеру из своих рук. Напившись чая от пуза и немного посидев у костра, все отправились спать.
А ночью случилось неизбежное и давно ожидаемое. Когда все угомонились, рыжие сестрички тихо поднялись, натянули штаны с мокасинами, скатали свои матрасы из пенки вместе с одеялами, растолкали Валеру и знаками попросили его следовать за собой. Сидевший у костра на дежурстве Антон Игоревич только хмыкнул. Следить за чьей-либо нравственностью он не считал себя обязанным, тем более что все было предрешено заранее, и Валеру никто силой не уводил. Даже уговаривать не пришлось – сам побежал за девками как послушный песик, только что не махая хвостиком. И арбалет с кукри с собой взять не забыл – значит, голову при этом не совсем потерял.
Вскоре чуть в стороне от основного лагеря, в ложбине между холмами, укрывающими от ветра, разгорелся небольшой костерок, возле которого были расстелены пенки с одеялами, и Дара с Марой по очереди принялись посвящать парня в таинства любви. И вот чудо – то, что никак не выходило у него с Лизой, с опытными горячими рыжими близнецами получилось сразу, да еще и неоднократно. Сперва Валера был немного неуклюж, но потом приноровился. Основной инстинкт великое дело. Всхлипы, стоны и повизгивания разносились далеко вокруг. Довольными в результате этой спонтанной ночи любви остались все.
Примерно час спустя, затушив костер и собрав вещи, компания уставших, взмыленных, но умиротворенных любовников вернулась в лагерь так же тихо, как и уходила и, как им думалось, незаметно улеглась спать.
Антон Игоревич, конечно же, доложил вождям о ночном происшествии. Что тут началось…
– Антон, как ты мог? – только и спросила Марина Витальевна, укоризненно качая головой.
– А что я мог? – бородач недоуменно поднял одну бровь. – Сами же говорили, что «Отважный» – это не тюрьма. Никто его, в конце концов, силой за собой не тащил, никто не насиловал. Посмотрите, у всех троих сейчас мордашки как у котов, обожравшихся сметаны. Женщина в ответ только хмыкнула, а Сергей Петрович, которому произошедшее тоже сильно не понравилось, постарался найти в случившемся и светлую сторону.
– Да, Витальевна, – задумчиво сказал он, – обрати внимание, Валера совершенно перестал страдать по Лизе, можно сказать, излечился от своей несчастной любви и стал совершенно иным человеком. Теперь ему можно доверить любое дело. Правда, мы договорились избегать внебрачных отношений…
– Значит, – подвел итог Андрей Викторович, – это прегрешение может искупить только немедленный брак.
– Но Дара и Мара пока еще не приняты в клан, – возразила фельдшерица, – а следовательно, по нашим правилам еще недееспособные.
– Не человек для субботы, – назидательно произнес бывший физрук, – а суббота для человека. Мы все знали, что дело идет именно к тому, что эти девки рано или поздно затащат Валерку в свою постель, просто это произошло чуть раньше, чем мы на то рассчитывали. Разлитого молока не соберешь, да и наказывать их, по моему мнению, не за что. Разве за то, что они ночью самовольно оставили лагерь, но тут мы и сами заигрались, пытаясь сдержать их естественные порывы.