– Хорошо, – нахмурилась Марина Витальевна, – что же ты конкретно предлагаешь?
Тот пожал плечами.
– Я уже говорил, – ответил он, – необходимо немедленно их поженить, а поскольку девушки еще не приняты в клан, то всю ответственность за их действия возложить на Валерку. Это и будет ему наказание за то, что думал не той головой.
– Никаких наложниц в нашем клане не будет, – возразил Сергей Петрович.
– Э нет, – сказал коллега, – ты меня неправильно понял. У сестер будут такие же права, как и у всех остальных, но наказывать за все, что они натворят, мы будем Валерку.
– Тоже вариант, – кивнул учитель, – и он снимает почти все вопросы. Договоримся на будущее, что если кто-то из наших решит привести к нам женщину и жить с ней до ее приема в клан, то будет нести всю полноту ответственности за ее действия, без ограничения ее свобод.
– Ладно, – махнула рукой Марина Витальевна, – согласна. Пусть будет так. Антона вон и спрашивать не надо, сам, можно сказать, все это организовал. Теперь возьмите на себя труд и разъясните Валерке и его женам, что, если что не так, я лично спущу с его спины шкуру на ремни. Пусть только попробуют сделать шаг вправо шаг влево без разрешения…
* * *
14 июня 1-го года Миссии. День тридцать первый. Дельта Великой Реки. Между Корнуоллом и Бретанью.
Миновал ровно месяц с того момента, как клан Прогрессоров ушел в далекое прошлое. А казалось, что уже прошла целая вечность. Много воды утекло с тех пор, остались позади почти две тысячи семьсот километров пути по рекам и морям. Приближался завершающий, морской этап путешествия. Но сперва, еще до отплытия, Сергей Петрович серьезно поговорил с Валерой, объяснив тому новую «политику партии» и все те плюсы и минусы, которые из нее вытекают. Нельзя сказать, что парня сильно обрадовало известие о том, что теперь он будет ответственен за каждый чих своих новых жен, но он с этим довольно легко смирился. С самого раннего детства жизнь приучила его к тому, что за все удовольствия надо платить, и что у каждой медали есть своя оборотная сторона, тем более что его согласия никто и не спрашивал.
Брачный обряд был проведен тут же, можно сказать, наскоро, сразу после сворачивания берегового лагеря. Левую руку Валеры привязали к Даре, правую к Маре, Петрович прочел формулу, делающую их одной семьей; непродолжительные аплодисменты и счастливые улыбки. На борт «Отважного» эта троица взошла уже как единое целое – неслабый, между прочим, акробатический трюк. На этом торжества были закончены и народ приступил к своим обязанностям по походному расписанию.
Были отданы швартовы, поднят якорь и запущен мотор, после чего, отпихнув «Отважный» от берега длинными шестами, Петрович вывел его на стрежень Великой Реки. Было видно, что море уже недалеко; течение Реки замедлилось, а сама она разбилась на два рукава, разделенных плоским песчаным островом, кое-где поросшим камышом. Петрович выбрал южный рукав и направил «Отважный» дальше. Потом течение совсем остановилось и даже направилось немного вспять. Стало понятно, что до этих мест уже доходят морские приливы.
Заросшие камышом острова стали появляться все чаще и чаще, Река распадалась на множество рукавов и протоков, до краев наполненных жизнью. Вскоре «Отважный» осторожно двигался меж двух высоких зеленых стен, а впередсмотрящие внимательно вглядывались в воду, боясь пропустить плавающую корягу или бревно. Носились в воздухе стаи гнездящихся здесь водоплавающих птиц, в воде плескалась рыба, а вместе с ними появилась напасть в виде комариных туч, от которой путешественники до сих пор были избавлены. И это днем – страшно представить, что тут будет твориться вечером и ночью.
Погода стояла хорошая, через высокие облака неярко просвечивало солнце, встречный легкий юго-западный ветерок морщил морскую гладь, волнуя верхушки зеленых камышовых зарослей. С приближением полудня стало тепло, если не сказать жарко, температура воздуха поднялась градусов до двадцати пяти, не меньше. В этих краях ледник уже не имел такой власти, постепенно уступая влияние теплым атлантическим течениям.
Потом прилив закончился и сменился отливом, течение воды снова ускорилось, и вместе с ним «Отважный», тарахтя мотором и лавируя в лабиринте протоков, заспешил к не такому уж и далекому теперь морю. Час сменялся часом, нетерпение нарастало, а камышовые заросли все никак не кончались. Но вот еще один поворот протока, огибающего крупный, поросший камышом и ивами остров – и впереди открылась огромная масса темно-синей воды, простирающаяся до самого горизонта, и склоняющееся к нему багровое солнце.
– Море, – устало сказал Петрович, никому не доверивший управление за время путешествия через дельту и весь день бессменно стоявший у штурвала, – мы дошли.
– Ура-а-а! – завопили на баке Лиза и Ляля, подпрыгивая от восторга, – море, море, море, море!
Услышавшие шум близнецы тут же выскочили на палубу, не понимая, что происходит; и увидев море, сперва замерли, а потом завизжали, указывая на него пальцами. Итак – танцуют все.
Петрович тут же вспомнил соответствующую сцену из мультфильма про капитана Врунгеля.
– Только не макать! – серьезно сказал он обступившим его ребятам, – и не бросать в воздух. Уроните. Я тяжелый.
Андрей Викторович сменил коллегу у штурвала.
– Куда править, Петрович? – спросил он.
– Курс двести десять, – ответил тот и добавил, – эй там, на баке! Прекратить танцы и не зевать. Впереди еще могут быть мели.
– Есть не зевать! – крикнула Ляля и, дернув за рукав Лизу, стала смотреть вперед по курсу.
Мели, конечно, впереди были, но для «Отважного», имеющего осадку в метр двадцать, они просто не считались. У Петровича была мысль поднять паруса и попробовать полавировать против ветра, но он от нее отказался. Пока отказался. Лавировать тут, вблизи берега, на небольших глубинах, с не имеющей опыта командой, было занятием весьма рискованным, а риск хоть дело и благородное, но в данном случае неоправданное. Так и шли на моторе, имея по обоим бортам расходящиеся в стороны берега залива, в который в этом времени превратился Ла-Манш. По левому борту была французская Бретань, а по правому британский Корнуолл. Оба берега крутые, обрывистые и изрезанные, вблизи них можно было подозревать наличие множества каменистых отмелей и подводных скал. Приближаться к такому берегу, не имея ни малейшего представления о подводном рельефе, было бы просто самоубийством. Об этом Петрович и рассказал своей команде. Возражений не последовало, и «Отважный» продолжал тарахтеть мотором при спущенных парусах, все дальше и дальше удаляясь от дельты Великой Реки.
Антон-младший вытащил свою удочку и тут же, одну за одной, начал таскать на нее довольно крупную, трех-четырех килограммовую треску. Мужчина. Добытчик. Дара и Мара, которых Сергей Петрович отрядил в помощь юному рыболову, едва успевали поддевать рыбин подсачником и оттаскивать в кают-компанию на растерзание Марине Витальевне, не забывая при этом испуганно коситься в сторону моря. Треска же, которая сама буквально прыгала на крючок, оказавшись на палубе, в недоумении разевала рот и пучила глаза, пытаясь сообразить, каким образом ее выхватили из родной стихии. Несколько раз попадались и довольно крупные селедки, а один раз длинный, как веревка, скользкий черный угорь. Писку было, когда близняшки решили, что Антон поймал и вытащил на удочку из воды какую-то морскую змею.
Сестрам уже давно было понятно, что в этом принявшем их странном клане отнюдь не голодают. Даже у мальчишки рыба буквально сама прыгает из воды им в руки – только успевай хватать и тащить. Обычная женская работа – мужчины добывают дичь, а женщины ее перетаскивают и готовят. Правда, когда число выловленных рыб превысило число пальцев у них на руках и ногах, вождь Петрович остановил эту охоту. Угорь и треска сразу пошли на сковородку, а селедки были выпотрошены, присыпаны специями и засолены. Соленое сестры любили. Должен был получиться настоящий деликатес.
– На завтра, – коротко объяснила Марина Витальевна и, как не странно, сестры ее поняли. Они, родившиеся и выросшие в голодное время в голодном краю, уже научились получать от еды удовольствие, а не просто набивать живот всякой протухшей дрянью, потому что завтра может не быть и того. Много ли надо для счастья человеку каменного века? Надежный клан и собственная семья, отсутствие склок и скандалов, умные вождь и шаман, управляющие людьми без криков и побоев, опытная мудрая женщина, лечащая заболевших, теплая и удобная одежда, сытная еда каждый день. Все это теперь у них было, а другими вопросами эти молодые женщины и не задавались. Им было неважно, куда плывет эта деревянная пещера и что их ждет в конце пути. На все это есть вожди – пусть они и думают.
На закате ужинали жареной треской с картошкой и луком, и пили чай прямо на свежем воздухе, рассевшись на расстеленных на палубе одеялах, глядя на опускающееся в море багровое солнце. Первое возбуждение уже спало, наступило некоторое умиротворение, и тихие разговоры совершенно не заглушались звуком работающего мотора. Лишь рыжие близнецы испуганно жались к Валерке, настороженно поглядывая по сторонам. Расстилающаяся вокруг водная стихия их все еще пугала.
Когда стемнело, Петрович не лег в дрейф, а продолжил движение под мотором на юго-запад, держа курс по компасу. Глубина на сонаре превысила уже отметку в двадцать метров, так что внезапной мели он не опасался. Ночные вахты на штурвале мужчины стояли посменно, впередсмотрящих с бака убрали. А зачем они там нужны, ведь все равно ничего не видно, да и плавающих коряг в море тоже не предвидится, как и айсбергов. Не «Титаник», чай.
Задачей «Отважного», как считал Петрович, было за ночь обогнуть крайнюю западную точку Бретани, после чего можно будет делать поворот на юго-восток в сторону устья Гаронны.
Всю вахту вместе с ним простояла Ляля. Ничего не просила, ни о чем не говорила, просто стояла позади, крепко обняв его руками за пояс и глядя на раскинувшееся над головой черное небо с яркими точками звезд. Собственница, как есть собственница.