По мере того как солнце поднималось ввысь, становилось все жарче. Молодежь успела скинуть с себя все лишнее и остаться в коротких футболках без рукавов и шортах, а некоторые рыжеволосые девушки обходились даже и без футболок, и привычно для себя сверкали голыми грудями. Бесстыжие близняшки и шорты бы скинули, но девушки как-то сумели им объяснить, что этого делать не стоит – ну, не принято, мол, здесь так. До чего приятно было ходить босиком по прогретой деревянной палубе!. Намерзшиеся за время путешествия в приледниковых краях, детки наконец дорвались до моря и солнца.
Петрович забеспокоился. Солнце это, конечно, хорошо, но почти у всех членов клана Прогрессоров кожа была молочно-белой, не знавшей загара, что в ближайшем будущем грозило солнечным ожогом. Крема от загара на борту «Отважного» не было, это он знал точно. Пройдет совсем немного времени – и большая часть команды сляжет в мучительных страданиях, и Марина Витальевна будет мазать их настойкой календулы, ругая его, дурака, за непредусмотрительность.
Попытка загнать молодежь вниз, в кают-компанию, не удалась. Молодые – они такие, считают себя бессмертными и думают, что именно с ними никогда и ничего плохого не случится. Можно было отправить их вниз в приказном порядке, но для молодежи это бы выглядело как неоправданное наказание, на что Петрович пойти не мог.
– Ничего, – посмеиваясь, сказал Андрей Викторович, – один раз обгорят, впредь будут умнее. Да и не так далеко на юг мы забрались – не Сочи, чай, и не Канары.
Фельдшерица тоже махнула рукой и удалилась к себе в кают-компанию, напоследок пообещав, что каждый, кто не слушает добрых советов, будет потом страдать в одиночку. Средств от солнечного ожога у нее нет и не предвидится, поэтому каждый должен решать за себя.
Что самое удивительное – все обошлось, слегка порозовели только близняшки, которым солнечные ванны были противопоказаны в принципе, и с ними за компанию Ляля. Остальным хоть бы хны. Наверное, свою роль сыграли высокая запыленность атмосферы этого времени, да слой высоких и тончайших перистых облаков, перехватывающих большую часть солнечного ультрафиолета. Сменив гнев на милость, Марина Витальевна намазала страдалиц календулой и строго-настрого запретила до самого вечера выходить на палубу. Сами виноваты – старших надо слушать, они дурного не посоветуют.
Ляля сидела на койке, мазалась настойкой и ругала себя. Надо же ей было так облажаться в глазах жениха. Обещала быть примерной девочкой и во всем его слушаться, а повела себя по-дурацки, прямо как малое дитя. Сама себя наказала – обгорела на солнце, а теперь будет облезать как последняя уродка. Ляля чуть ли не рыдала, то и дело заглядывая в маленькое круглое зеркальце, из которого на нее смотрело жуткое красное лицо со светлыми, полными муки, глазами.
Сергей Петрович вместе с коллегой спустился в кают-компанию для того, чтобы забрать ноутбук и ПАР. Собравшись, он остановился напротив Ляли, посмотрел на ее расстроенное личико, которое она стремилась от него отвернуть, и вздохнул.
– Не кисни, Ляля, – сказал он, – до свадьбы обязательно заживет. Впредь будешь умнее. Эх, где мои семнадцать лет?!
Сказав это, он повернулся и вслед за товарищем вышел из кают-компании, оставив Лялю в окрыленном состоянии. Вытереть сопли, успокоиться, привести себя в порядок – и жизнь снова прекрасна.
После обсервации и сделанных расчетов Петрович ненадолго задумался.
– Так, – сказал он собравшимся вокруг товарищам, – наше нынешнее положение не совпадает с расчетным примерно на сорок километров. Думаю, в этом виновато встречное морское течение, обходящее Бискайский залив по кругу. Ничего страшного в этом нет. Предлагаю, еще три часа следовать тем же курсом, а потом, как мы вчера и договорились, лечь на курс сто.
– Возражений нет, – сказал Андрей Викторович, – ты у нас капитан – тебе и решать. Действуй.
Геолог же ничего не сказал, только молча кивнул. Дальше все проходило без особых происшествий. Ровно в три часа пополудни Сергей-младший под надзором Сергея Петровича переложил штурвал, выводя «Отважный» на новый курс – и бег по морю, в сторону невидимого пока берега продолжился.
Вечером, когда солнце уже опускалось в воду на западной стороне горизонта, капитан внимательно обследовал в бинокль морское пространство перед «Отважным» и не нашел никаких признаков земли. Сонар, правда, показывал, что глубина стала постепенно уменьшаться, и уже достигла отметки сорок пять метров, но пока никаких причин для беспокойства не было.
– Следовать прежним курсом, – сказал Петрович вахтенным, – внимательно следить за сонаром и слушать море. Если глубина станет меньше пятнадцати метров или будет слышен шум прибоя, то немедленно свистать всех наверх.
Но дополнительные указания не понадобились. Ровно в полночь, когда сонар показывал двадцать пять метров глубины, поднявшиеся с коек трое мужчин вместе с Валерой помогли Антону Игоревичу убрать паруса и отдать сразу два якоря. После чего, убедившись, что якоря держат, спустились вниз досматривать свои сны. На судне наступила тишина.
* * *
17 июня 1-го года Миссии. День тридцать четвертый. Бискайский залив, 200 километров северо-западнее современного Бордо.
Утром, когда первые солнечные лучи разогнали ночную тьму, подсветив розовым светом высокие мазки облаков, на восточной части горизонта над морем обозначилась тонкая темная полоска суши. Валера, спозаранку первым вышедший на палубу, что называется, «отлить», тут же забыл о своем желании и завопил во всю глотку: «Земля!!!», как будто он этой земли не видел как минимум месяц. На этот вопль из кают-компании тут же повылезал остальной народ, и на «Отважном» началась образцово-показательная вакханалия. Приплыли – в смысле дошли.
Немного выждав, пока схлынут первые эмоции, Сергей Петрович прекратил это форменное безобразие и ввел процесс в конструктивное русло. Вскоре якоря были подняты, паруса поставлены, и судно ходко направилось к виднеющемуся вдали берегу. На первое время Петрович поставил за штурвал Сергея-младшего, а на бак впередсмотрящими послал Лизу с Лялей. В дальнейшем, в самый ответственный момент, уже у самого берега, он намеревался взять управление на себя.
Довольно быстро, всего через пару часов, стало понятно, что, во-первых, со своей навигацией он попал прямо в яблочко, и во-вторых, все предосторожности были совсем не лишними. В бинокль было видно, что по левому борту, загибаясь на север, тянется скалистый и обрывистый, весьма негостеприимный берег. Выскочить туда в темноте было бы смерти подобно. По правому борту, уходя далеко на юг, простирались ровные песчаные пляжи Серебряного берега. А ровно между ними, прямо по носу «Отважного», находилось устье крупной реки, которая не могла быть ничем иным, как Гаронной. Они были уже почти на месте.
Взяв управление на себя, капитан направил «Отважный» прямо к устью. В бинокль можно было без труда разглядеть, что в месте впадения Гаронны в море находилась не дельта с множеством островов и протоков, а эстуарий – то есть узкий и наверняка глубоководный залив, далеко вдающийся в сушу. Так бывает, когда морские течения, прибой, приливы и отливы не дают накапливаться в устье наносному материалу, сразу унося его в море. Причалить же к морскому пляжу южнее эстуария не представлялось возможным. Там свирепствовал морской прибой, разгоняемый тем самым юго-западным ветром, который и привел сюда «Отважный». Волны, почти незаметные в открытом море, выходя на прибрежную отмель, поднимались в человеческий рост, и с размаху кидались на ровный и открытый всем ветрам песчаный пляж, украшенный исполинскими дюнами.
Петрович рассчитывал причалить на южном берегу эстуария, с обратной стороны наносного песчаного мыса, созданного совместными усилиями течения Гаронны и морского прибоя, который, подобно волнолому, прикрывал эстуарий от буйства волн и ветра. Далее к югу от этого мыса располагались роскошные песчаные пляжи, а за линией дюн просматривался редкий и светлый сосновый лес. Перед последним переходом вверх по реке команде «Отважного» следовало дать короткий отдых на берегу для того, чтобы снять стресс после длительного перехода, искупаться в настоящем теплом море и понежиться на прогретом солнцем песке.
Незадолго до полудня, преодолевая с попутным ветром ослабленное во время прилива течение Гаронны, «Отважный» обогнул стрелку мыса и вошел в эстуарий. Теперь нужно было осмотреться и выбрать место для якорной стоянки. Маленькая и довольно глубоководная бухточка с впадающим в нее ручьем у самого основания мыса выглядела просто идеально. Если верить сонару, глубина в ней гарантировала, что даже в самый полный отлив «Отважный не сядет там килем на дно. Промежуточный финиш. Паруса убрать, отдать оба якоря, лодку надуть и спустить на воду. Мы идем!
Команда работала быстро, но без особой суеты, поскольку самое первое лихорадочно возбуждение спало еще во время приближения к берегу. Сергей-младший и Валера быстро надули лодку и спустили ее на воду. В первой высаживающейся группе были только мужчины, даже Катю, несмотря на все ее протесты, все равно оставили на борту. Разведка местности – это не женское дело. Сергей Петрович был вооружен своей «мосинкой», его коллега – СКСом Антона Игоревича, а Сергею-младшему и Валере людям торжественно вручили по «Сайге». Разумеется, во временное пользование, и с условием не палить во все, что попадется на глаза. Кроме них, в лодке на берег отправились четвероногие помощники Шамиль и Майга.
Честь первым ступить на новую землю оказали лично Петровичу. Как-никак это именно он нашел эту дыру в прошлое, спланировал и организовал экспедицию, да и финансирование, между прочим, тоже было по большей части за счет его средств.
Осмотревшись и не увидев никакой опасности, мужчины дали молодым людям добро на перевозку на берег остальной команды и разбивку лагеря, а сами, взяв с собой все необходимое, поднялись на вершину дюны, отделяющей эстуарий от моря, для того чтобы сверху осмотреть окрестности и подготовиться к сегодняшней обсервации.