– Да вот, Игоревич, случайно получилось. Увидел табун, перешедший на нашу сторону Дальнего, и решил опробовать твой аркан. Думал – смогу поймать им лошадь или нет? Метнул вот – и, к своему удивлению, поймал. Ну а то, как я ее уговаривал пойти со мной, так это отдельная история. Одним словом – уговорил.
– Добрым словом и крепким тумаком, – философски изрек глава клана, – можно сделать куда больше, чем просто добрым словом. Надеюсь, ты привел нам эту лошадь не вместо добычи?
– Во, во, – кивнул отставной прапорщик, – бить по морде пришлось аккуратно, но сильно. А жеребенок – куда он от матери денется. Как ее уговорил – побежал следом как миленький. А насчет добычи ты не беспокойся – Лиза подстрелила из арбалета косулю, так что на ужин у нас будет свежатина.
– Ну, ты силен, – покачал головой бородач, – только почему ты не оставил лошадей в лагере?
Андрей Викторович махнул рукой.
– Вероника, – сказал он, – сразу полезла к жеребенку целоваться. А у него мама дикая, нервная и еще невоспитанная, русский язык понимает плохо. Пришлось увести.
– Да, – сказал Петрович, – Вероника у нас неуемно жизнелюбивый ребенок. Тем более что маленькая лошадка – это ее голубая мечта в этом мире.
– Вот-вот, – подтвердил его коллега, – пусть кобыла сперва немного пообтешется среди нас, привыкнет к человечьему обществу, и вот тогда можно пускать их на встречу друг с другом.
Кобылу привязали за длинный чамбур к вбитому в землю колу чуть в стороне от стройки, и после короткого перерыва бригада снова принялась за дело. Притащенные с просеки хлысты надо было порезать цепной пилой на бревна длиной четыре с половиной и шесть с половиной метров, которые потом должны быть распущены на пилораме на столбовой брус и доски. На этот раз за цепную пилу взялся Андрей Викторович, его друг отмерял размеры рулеткой, а Сергей-младший и Гуг в поте лица оттаскивали уже порезанные верхушечные части сосен к пилораме и складывали их в штабель.
Тем временем геолог походил немного вокруг строительной площадки и, повинуясь каким-то одному ему ведомым приметам, нашел место для будущего колодца. Если что, то таскать сюда на стройку руками воду из Ближней было бы для них не самым лучшим выходом, а потому колодец и только колодец. На этот раз бурить требовалось отнюдь не полметра, а потому покончивший с сосновыми бревнами физрук взял с собой Валеру и поехал в береговой лагерь за комплектом трехметровых буровых труб.
Пока он ездил, Петрович немного походил вокруг штабеля уже нарезанных бревен, потом, решительно махнув рукой, распорядился подавать первое из них на пилораму. И началось. С одной стороны рос штабель уже напиленного бруса, с другой громоздилась куча пока никому не нужного горбыля. Как и в любом деле, отходов производства выходило чуть ли не больше готовой продукции. Или это так только казалось?
Лошадь, услышавшая шум и вой работающей пилорамы, сперва ужасно испугалась, забилась на привязи и, отбежав максимально возможное расстояние, насколько позволял чамбур, попыталась спрятаться в кусты. Как только у бедняжки от страха не разорвалось сердце… Потом, убедившись, что страшный зверь с таким громким голосом не торопится на нее напасть, и вообще полностью неподвижен, продолжила пастись, лишь время от времени нервно кося в сторону пилорамы то одним, то другим глазом.
Когда коллега вернулся, причем не только с буровыми трубами и Валерой, но еще и с Лялей, Лизой и – о Боже – с Вероникой, учитель с помощниками уже закончил изводить тот материал, который был предназначен для изготовления бруса, и взялся за доски. Появление женской компании внесло в народ некоторое оживление, и Петрович объявил внеочередной перерыв.
– У нас сегодня короткий день, – первым делом объяснила благоверному Ляля, – Марина Витальевна сказала, что тростника мы уже нарезали достаточно, и отпустила нас посмотреть на лошадь.
– А Веронику зачем притащили? – строго спросил мужчина, уже заранее зная, какой будет ответ.
– Напросилась, – девушка забавно сморщила носик, – такой проще уступить, чем отказать. Настырная!
– Ладно, – махнул рукой учитель, – на лошадь смотрите, но близко не подходите. Она еще пугливая и очень нервная. И смотрите за Вероникой, чтобы она чего не учудила. Если с ней что-нибудь случится, Марина Витальевна нас всех убьет заживо.
Вероника, конечно же, учудила. Нет, к лошади она подходить не стала, просто отошла в сторонку и присела на корточки. Жеребенок, которому давно наскучило резвиться в одиночестве, захотел познакомиться с этой маленькой и не совсем страшной двуногой. Как мать его ни отгоняла, пытаясь преградить дорогу, он, обежав ее по широкой дуге, галопом направился к ожидающей его Веронике. Кобыла душераздирающе заржала, встала на дыбы, туго натянув чамбур, забила в воздухе копытами, но сделать со своим чадом уже ничего не могла. Дети – они ведь такие непослушные…
Как только жеребенок приблизился, Вероника сунула руку в карман и, вытащив оттуда маленький кусочек сахара, протянула ему на открытой ладошке. Обнюхав подношение, жеребенок с благодарностью его схрупал, потом позволил почесать себя за ухом и, задрав хвост, начал взбрыкивать всеми четырьмя ногами, приглашая новую подружку поиграть. Девочка, конечно же, оказалась не против, и с детской непосредственностью принялась бегать с жеребенком наперегонки. Салки-догонялки – вот единственная игра, доступная маленьким жеребятам. Утомившись, она снова подозвала его к себе и скормила еще один кусочек сахара, закрепляя дружбу.
Кобыла, до того с настороженностью наблюдавшая за всеми этими забавами, прянула ушами, фыркнула и, подойдя к Веронике и жеребенку настолько близко, насколько позволял чамбур, вытянула морду, будто интересуясь, чем таким кормят ее отпрыска. Ни минуты не колеблясь, девочка подошла к матери своего нового приятеля и, угостив ее еще одним куском сахара, погладила ладошкой по мягкому шелковистому носу. Мир между ними был заключен.
– Вот, блин, Шина – укротительница зверей! – наполовину потрясенно, наполовину восхищенно выдохнул Андрей Викторович, внимательно наблюдавший за этим цирком.
Следом за Вероникой медленно и осторожно, держа руки на виду, к кобыле приблизились Ляля и Лиза. Жеребенок их не интересовал, их завораживала сама взрослая лошадь с ее густым черным хвостом и жесткой, как щетка, короткой гривой. Слопав еще два кусочка сахара, лошадь уже спокойно переносила прикосновения девушек, позволяя расчесывать себе густую короткую гриву, чесать за ушами и гладить бока, отгоняя назойливых насекомых. Мужчина укротил ее силой и ловкостью, а молодые женщины – угощением и лаской, приняв в свою женскую компанию.
Когда народ насмотрелся на это представление, глава клана прервал вынужденный перекур и снова погнал свою бригаду на работу. До вечера им еще многое предстояло сделать, и в первую очередь – переработать на пиломатериалы весь тот запас бревен, который они заготовили сегодня с утра.
Когда солнце склонилось к горизонту, геолог закончил бурить скважину колодца, найдя воду на глубине восьми метров, а на стройке высились два аккуратных штабеля – один из брусьев десять на десять, а другой из ста шестнадцати досок размером два с половиной на десять на шестьсот пятьдесят сантиметров. Прикинув по своему чертежу, Петрович понял, что этого количества пиломатериала с запасом должно хватить на возведение цеха. Начало монтажно-строительных работ было назначено на следующий день.
* * *
29 июня 1-го года Миссии. Четверг. День сорок четвертый. Пристань Дома на Холме.
Ночь прошла относительно спокойно. Только однажды лошадь вдруг захрапела и забилась на своей привязи, а Шамиль и Майга, вскочив со своих мест, начали громко лаять в темноту. Дежуривший в тот момент Петрович взял наизготовку Сайгу, а Ляля обвела кусты лучом мощного светодиодного фонаря. Кто бы это ни был, он, видимо, решил не связываться с этими двуногими, а поискать себе какой-нибудь другой, более легкой добычи. Выдернув из земли кол, мужчина перевязал лошадь поближе к костру, так, чтобы она могла пастись, не выходя из круга света. Однако больше этой ночью их никто не тревожил.
Рано утром, едва только рассвет разогнал ночную тьму, поднявшиеся раньше всех Ляля и Лиза не только сами сходили умыться, но и отвели на водопой лошадь, которую заодно и искупали, натирая жесткой щеткой. Кобыле эта процедура понравилась. Закончив с купанием, Ляля и Лиза вытерлись, оделись и отвели похорошевшую кобылу обратно на стройплощадку. Потом была утренняя зарядка, после которой физрук съездил за завтраком.
После завтрака пришла команда из берегового лагеря, и Петрович начал развод на работы. В этот день в связи с отсутствием работ на тростнике он не стал отправлять девушек в лагерь, а оставил на стройке. Им было поручено очень важное и ответственное задание – варить замоченный еще с вечера мездровый клей. Антон Игоревич при этом сказал, что раз уж все, что нужно, уже пробурено, то он сходит и посмотрит на место их будущего дома, а то раньше все было недосуг. Перед началом строительства надо бы произвести и геологическое обследование местности, а то как бы чего не вышло. Сопровождать специалиста по недрам вызвался Андрей Викторович. Так что на стройке осталась только вчерашняя бригада плотников плюс Валера.
Первым делом, еще до всякой стройки, Петрович решил изготовить один очень нужный для них сейчас девайс, именуемый «лестница-стремянка», материалом для которой должны были послужить те самые напиленные вчера десятисантиметровые доски. Нескладная, высотой три метра, а размахом ног в два, с двухсторонними ступеньками, она вполне годилась для работ на этом вспомогательном по сути объекте. К тому же прослужить такая лестница, сделанная из сырого дерева, могла не больше одного сезона – потом она ссохнется, потрескается и будет годна только на дрова. Но мужчину это не огорчало; если потом будет надо, он таких лестниц, собранных без единого гвоздя, наделает сколько угодно. Гвозди Петрович не любил и использовал только в самом крайнем случае. Все на клею и в шип, а там, где это невозможно – на нагелях. Электрорубанок, электроножовка, электродрель, стамеска, долото, киянка, клей, несколько выстр