— Не уйду. У вас три минуты. Время пошло.
На крыльце появилась растрепанная деваха. Бестолково повертела головой. Подбежала к хозяйке. Та кивнула в сторону кушетки. Деваха всплеснула руками, озадачив матушку и дам в бассейне, и помчалась к Шумскому. Долго втолковывала что-то разомлевшему от полуденных забот святому отцу. Тыкала пальцем в сторону калитки, затем в небесные выси, потом зачем-то себе в грудь. Наконец священник понял, о чем шла речь. Тяжело поднялся. Дал отмашку рукой — приглашай, мол, нахала. Направил семейство на путь истинный. Отпрыск подхватил бутузов и скрылся в саду. Дамы стыдливо прикрыли свои не успевшие загореть прелести халатиками и отползли за кусты. С десяток незамеченных ранее людей поспешил в дом.
К приходу Ярослава во дворе оставался лишь сам хозяин и застывшая статуей у медного таза попадья.
— Чем обязаны столь неожиданному визиту, сын мой? — вкрадчиво спросил Шумский.
— Отчего же неожиданному, батюшка? По моим данным, поселок уже неделю лихорадит. Сначала сосед ваш исчез, потом частного детектива кто-то пригласил…
— Ах, вы по этому поводу… — распевно отвечал Шумский. — Ну что ж, дойти до истины следует. Дерзайте, мой юный друг, и да воздастся вам с толикой за труды праведные. Но мы с матушкой, как и семейство наше, не имеем к исчезновению заблудшего сына Феодора ни малейшего отношения. К нам он захаживал крайне редко, помогал по мелочи. Деньги одалживал, случалось.
— А что прислуга? Я с ней еще не беседовал…
— А и побеседуйте, мил человек. Хоть и зря время потратите. Евдокия два дня у нас работает. А до того из деревни Станислава приходила, у нее и спрашивайте. Третий дом от станции, вам всякий покажет.
— А почему Феодор? Ну, вы о Собесском так отозвались, — пояснил Ярослав.
— Да в православных святцах самое подходящее для соседа нашего имя. Его еще мой батюшка крестил. Отец назвал в миру Францем, а матушка, набожная, кстати сказать, женщина, в церкви окрестила первенца. Да в наших краях это — обычное дело.
— Скажите, батюшка, а что вы сами о Собесском знаете?
— Да, что и все: ленив и на подлости падок. Душой слаб и телом. Привык в тени родителей своих благоденствовать. А оставшись одиноким, аки странник в пустыне, не справился с земными трудностями, возроптал, пути легкого найти пытался, за что и поплатился, прости, Господи!
— А по существу?
— А по нему мало что добавить могу: редко мы виделись. В церковь Феодор редко хаживал, вставал поздненько, день проводил в смутной компании своих творений. А ночью… Ночью я по деревне не хожу. Не извольте гневаться, господин лейтенант, но плохой из меня свидетель.
— А что матушка?
— А матушка моя со двора ни ногой. Вряд ли сможет добавить чего к моим скромным показаниям, — Шумский повернулся в сторону попадьи: — Анфиса Петровна, не желаете ли присоединиться?
— Некогда мне, — расплылась в чересчур благостной улыбке хозяйка, — варенье сбежит. А про вашего Франека я вот что скажу: никуда он не денется. Прогуляет деньги, как миленький заявится. Это хорошие люди сплошь и рядом пропадают, а такое г…, прости, Господи, ни в огне не горит, ни в воде не тонет.
— Фи, Анфиса, что за выражения? — всплеснул руками наподобие своей новой прислуги отец Александр. — Не обращайте на нее внимания, господин лейтенант, слаба моя половина на крепкое словцо. Столько лет бьюсь, да все зря.
Пукель задал еще несколько ничего не значащих вопросов и, пожелав здравия святому семейству, отбыл в неизвестном направлении. Свернув за первый попавшийся угол, с некоторыми мелкими приключениями добравшись до забора священника, затаился. Следовало повнимательнее присмотреться к местному праведнику: не так прост оказался отец Александр. И потому, что скоренько спровадил близких своих подальше от явившегося милиционера. И потому, что звания своего Ярослав не заявлял, а лейтенантом был назван. И не раз.
— Не так прост батюшка, как хочет казаться, — бормотал Ярослав, продираясь сквозь заросли буйно цветущего кустарника. — Но и мы не амебы безмозглые. Торопиться не будем, посидим в засаде, обмозгуем ситуацию, а заодно понаблюдаем за семейством Шумских. Майор и так по головке не погладит за несанкционированный допрос одного из потенциальных подозреваемых. Хотя сам вряд ли до священника доберется. С таким темпами выздоровления. В любом случае, полдня у меня есть. А вот и первая ласточка…
«Ласточка» имела внушительные объемы и самую подозрительную внешность. Из-за гаража священнослужителя появилась изможденная девица в странном одеянии. Нечто среднее между рубищем и камуфляжем. Голова туго обмотана платком. На глазах нелепые очки. Рост «привидения» зашкаливал за два метра. Да и поведение нового действующего лица не могло не настораживать. Девица кралась вдоль ровно посаженных вдоль дорожки самшитов, готовая в любой момент юркнуть за плотную зеленую стену.
— На убийцу не похожа, — покачал головой лейтенант, — но со счетов снимать не стоит — нынче убийцей каждый стать может — работенка хоть и пыльная, но высокооплачиваемая. И гибкий график… Ну-ка, ну-ка, что у нас там…
Отложив в сторону заветный блокнотик, Ярослав приподнялся, наблюдая за незнакомкой. Та подошла к главе семейства, наклонилась, что-то прошептала тому в ухо. При этом попадья недовольно поморщилась и отвернулась. А у гаража материализовалась не менее странная пара.
Средних лет сухонький мужичок, аккуратно поддерживал за локоток сгорбленную старушку. Шаг в шаг повторив траекторию девицы, пара добралась до Шумского и замерла в ожидании. Священник выслушал девушку, благосклонно кивнул и указал рукой в глубину сада. Троица повалилась на колени и принялась бить поклоны. Анфиса Петровна закатила глаза. Шумский недовольно мотнул головой, позвал сына.
Тот явился нескоро. Группа у кушетки терпеливо ожидала своей участи. Наконец наследник нарисовался на крыльце особняка, лениво почесывая чуть тронутый загаром живот. Странная троица насторожилась. Шумский-младший неспешно спустился во двор, призывно махнул просителям и направился по дорожке, ведущей в сад. Миновав калитку в невысоком, симпатичного вида штакетничке, не оглядываясь, он скрылся за молодой сливовой порослью.
Троица, продемонстрировав хозяевам непонятного назначения церемониал, нечто среднее между разрядом книксенов и финалом половецких плясок, поспешила за ним. Чуть сзади торопливо вышагивала невесть откуда взявшаяся тетеха в надвинутом на лицо капюшоне и юбке в пол. Следом метнулся выскочивший из-за кустов паренек. Продолжения грозившей оказаться бесконечной процессии новоиспеченный сыщик ожидать не стал.
— Все ясно, осталось только у бабы Клавы уточнить кое-что, — удовлетворенно кивнул он, и в блокнотике появилась короткая запись. — И пусть кто-нибудь скажет, что во всем виновата моя неугомонная фантазия!
Затем лейтенант посмотрел на дисплей мобильника, прикинул, сколько времени имеет в запасе и, выбравшись из засады с некоторыми, ставшими почти привычными, потерями, зашагал на юг. Кинув мимолетный взгляд на бесхозную «Славянку» и участок без вести пропавшего Собесского, он свернул на вымощенную вызывающе рыжей плиткой дорожку. Сделал несколько шагов и остановился у композиции из затейливо переплетенных ветвей и листьев.
— Да такое в музее выставлять и за деньги показывать! — восхитился он высокохудожественным произведением, выполняющим функцию калитки. — Интересно, сколько этот Зайчик, он же Лев, заплатил за это излишество?
Калитка открылась с мелодичным, происходящим из глубин замаскированного под гнездо с неведомой птицей динамика, звоном. Ярослав шагнул за порог и очутился в сказочной красоты саду. Здесь все цвело обильно и ярко. И примерно также пахло. Буйство красок, смесь цветочных ароматов и пение птиц вновь напомнили ему о рае. Как и открывавшиеся на каждом шагу ботанические чудеса.
Чего только не было на тщательно ухоженных парковых аллеях. Субтропики соседствовали с полупустыней, средняя полоса с растительным миром альпийских предгорий.
На третьем повороте Ярослав перестал удивляться. Даже внушительных размеров — примерно с беседку — кактус не вызвал острой реакции — к хорошему быстро привыкаешь. Если бы в видовом многообразии парка появился баобаб, Ярослав принял бы его как должное. Но до баобабов пока не дошло. Зато у поворота к особняку, в увитой цветущей глицинией беседке ему посчастливилось наблюдать весьма любопытную картину: ошеломительно прекрасная девица обхаживала молодого человека средних достоинств. Тот ее реверансы игнорировал, уткнувшись в ноутбук.
Впрочем, девушку отсутствие внимания мало смущало. Она кружила над парнем с заботливостью профессиональной наседки. Протягивала то кусочек пирога, то блюдце с печенюшками, то вазочку с конфетами.
— Ах, оставь меня в покое, Кася! — нетерпеливо отмахивался от назойливой барышни парень. — Я же сказал: будет время — поем.
— Как же можно, Ростичек! — ворковала девушка. — Ты же с утра крошки маковой во рту не держал. Хуже ребенка, честное слово! Ну, покушай, сам пойми, не могу я так просто уйти — Левушка мне не простит…
— Вот сама с ним и разбирайся, а мне некогда, — не поддавался уговорам парень.
«Поссорились, — сходу определил Ярослав, — парень себе цену набивает. А Кася эта, похоже, от него без ума. Ростик — сын Льва, насчет девицы пока ничего определенного сказать не могу. Данные отсутствуют. Идем дальше».
И пошел, но вовремя опомнился — он ведь не казачок какой-нибудь засланный. И даже не Джеймс Бонд. А вполне официальный представитель более чем официального ведомства. А посему притормозил, прокашлялся и официальным тоном оповестил местное сообщество о своем присутствии:
— Добрый день, лейтенант милиции Ярослав Пукель. С кем имею честь?
Парочка смутилась. Девушка отскочила в сторону, парень едва не уронил дорогую игрушку.
— Лев Львович дома?
— Конечно, — первой опомнилась красавица. — Идемте, я провожу.
Хозяин встретил гостя на просторном, выложенном красным гранитом крыльце.