Он прошел в глубину дома. Отметил краем взгляда неплохую коллекцию акварелей на стенах коридора. Несколько добротных скульптурных групп в гостиной. Оригинальный молдинг над лестничной площадкой. Оценил обстановку. Стильно, без лишних выпендронов. Кажется, ар-деко и минимализм.
Как же не вписывается сюда образ шантажиста-алкоголика! Двуличность? А не проще ли допустить ошибки в трактовке личности нашего героя? Удобно и правдоподобно — пьяница и не разброчивый в средствах соглядатай. Кого, как не его, надлежит убрать из рукотворного земного райка? Паршивая овца среди мирно пасущихся собратьев. Если не волк в овечьей шкуре. Разносчик паразитических взглядов и всяческих прочих жизненно опасных пакостей. Возмутитель дорогостоящего спокойствия. Разрушитель идеалов и планов. Ату его, ату!
И вот, аллилуйя, справедливость восторжествовала! Некий доброжелатель подарил мирным обитателям Престижного свободу. Да здравствуют доброжелатели!
— И все чинно и гладко, — подытожил свои выводы Константин. — Вот только вмешалась в процесс всякая правоохранная шушера. И конец недавно обретенному покою. Теперь остается только затаиться и тихо возненавидеть милиционеров, явившихся на ошибочный зов растерянных аборигенов. И кому с этого всего хоть какая польза? Разве что ретивому моему помощнику для приобретения практических навыков сыска. Кстати, а как он там?
Константин включил мобильный. Ни ответа, ни привета. Не случилось ли чего? Нажал на вызов.
— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, — бесстрастно сообщила автоответчица. — Перезвоните позже…
— Благодарю покорно, — галантно поклонился незнакомке Константин. — Но только после вас. Время вечернее. Если уж вляпался мой напарник куда, все равно до завтра ничего предпринимать не стану. И так перестарался. Мне бы сейчас прилечь на Люсину постельку, выпить чашечку зеленого чая, съесть бутербродик с красной рыбкой — и на боковую. И хозяйке накажу: никаких визитеров: майор Робкий К. А. неважно себя чувствуют. Переоценил собственные возможности, бывает. Приходите завтра. Прием начинается ровно в девять.
Отметив две кружки с недопитым чаем в эркере большой и уютной кухни и аккуратно разложенную мясную нарезку на тарелке, стоящей в холодильнике, майор заторопился домой. Сомнений в присутствии у Собесского накануне исчезновения гостя не возникало. Оставалось лишь определить роль незнакомца. И вычислить местонахождение хозяина. А также его нынешнее состояние.
— Пациент скорее жив, чем мертв, — процитировал майор лесного доктора из «Буратино». — Хотелось бы верить. А что на это нам ответит интуиция?
Последняя благополучно безмолвствовала. А майор, выйдя на знакомый серый тротуар, наткнулся на знакомую уже дорожку двойного следа, тянущуюся вдоль тротуара и исчезающую у бордюра, чтобы возникнуть снова на очередном повороте.
— Мда, а ведь очень похоже на ноги. А это что? — майор нагнулся и снял с ветки плетущейся розы клочок черного полиэтилена. Выматерил выскочившую на поверхность сознания штамповку. Покачал головой: «Неужели Пукель прав и не стоит морочиться в оптимистическом направлении, а элементарно обнаружить злоумышленника и вывести его на признание? Или в черных полиэтиленовых мешках сейчас выносят из дому все, что ни попадя?»
Присмотрелся к убегающему вдаль следу:
— Судя по глубине, тащили что-то тяжелое. Очень тяжелое. И двойное. Что бы это могло быть?
Робкий приподнял голову, словно спрашивая ответа у невольных свидетельниц происшествия. Верхушки берез зашумели в ответ что-то неразборчивое. Облака безмолвно продолжили свой путь. Небесную синь прочертила серебристая нить — конденсационный след самолета. Взгляд майора коснулся ослепительно ярких от солнечного света березовых стволов, сочной давно не кошенной травы. И наткнулся на земляничину. Огромную, переспелую, пронизанную теплом и сладостью. И еще одну, с бледно-розовым бочком. И еще…
— Мама дорогая, да их же тут…
Портрет в интерьере. Девушка у окна
— К вам можно? — Ярослав учтиво козырнул и просительно улыбнулся.
— Ну, как вам сказать… — девушка его визиту не обрадовалась.
Однако бравый сыщик лихо списал ее неудовольствие на служебные издержки. Ох уж эти социальные штампы! И решил пойти ва-банк:
— Поймите, я бы вас оставил в покое. И слону ясно, что вы к местным олигархам имеете весьма косвенное отношение…
— Это почему же? — заносчиво перебила она.
— В смысле? — от удивления Ярослав упустил логическую цепочку своего обещавшего стать пространным монолога.
— Это почему же я к олигархам имею отношение косвенное, да еще весьма?
— Ну… Как вам сказать… — Ярослав с трудом собрался с мыслями.
Неудивительно — Агнешка стояла у окна, пронизанная томным полуденным светом. Ниспадающие на плечи соломенные локоны, тонкий профиль, полупрозрачная туника. Под нежным мятного цвета шифоном угадывалась тонкая талия, мягкий изгиб бедер, кружевное белье. Все такое изящное. Настоящее. Близкое…
Голова шла кругом. Неустойчивые профессиональные навыки рассыпались по закоулкам сознания быстро тающими градинами. Эмоции терзали воспаленное воображение молодого человека. Пульсировали в мозгу и ушах, забирались в непозволительно интимные уголки тела.
— Может, вы завтра придете? — заискрились в медового цвета радужках солнечные зайчики. — Или повестку пришлете? Чего зря время терять?
Веселый, чуточку ироничный тон хрипловатого голоса в момент опустил лейтенанта из заоблачных высей на землю.
— Почему терять?
— Ну, я вижу, вы не расположены к деловой беседе.
«Издевается? Не может быть! Такие девушки не способны на издевательство! Показалось!»
Ярослав сглотнул и бросился на амбразуру:
— Очень даже расположен. И не только к деловой. Но об остальном позже. Где бы мы могли уединиться?
— Да везде! — у активизировавшихся солнечных зайчиков появились рожки. — Хотите — здесь, а хотите — там. Вот только к чему? Мы и так совершенно одни. Разве что соседи… Но до них ходу минут десять. Сегодня у Барбары Ягеллоновны вечеринка, а даже музыки не слышно. А ну-ка брысь!
Ярослав отскочил в сторону и обиженно запыхтел. В молодом специалисте боролись личные и профессиональные амбиции.
— Полноте дуться! — засмеялась обидчица, направившись к нему. — Не вам я это, а кошке своей, Варьке. С ней надо ухо востро держать: обожает шнурки на кроссовках. А ну поди сюда!
Ярослав опустил глаза и получил удовольствие полюбоваться шикарной дымчатой британкой, подозрительно отиравшейся у его ног. От коготков красотки тянулся к его ботинку голубоватый полупрозрачный след.
— Простите, не углядела! — оправдывалась Агнешка, отрывая нитки от шнурка и выпутывая из них коготки своей любимицы. — Моей хищнице можно мяса не давать, была бы шнуровка рядом. Всех моих знакомых, что называется, разула. Я уж замучилась шнурки покупать. Сейчас что-нибудь вам подберу, а заодно и нахалку пристрою, — и с кошкой на руках девушка понеслась прочь.
— Да ничего с моими шнурками не случилось… — запоздало выдохнул ей вслед Ярослав. — Я его сейчас… Хотя…
Шнурок пребывал в плачевном состоянии. Изогнулся тугим зигзагом и выравниваться не желал.
Ярослав повозился с головоломкой и бросил. Занялся осмотром комнаты. Нечто среднее между кабинетом и будуаром. Сдержанные краски, максимум удобств, минимум финтифлюшек. Странно, совсем не так представлял комнату романтичной девушки. А была ли Агнешка романтичной?
Хотелось бы, но, увы — приходилось смотреть правде в глаза. Какая уж тут романтика — в доме за миллиард! Да одни обои тут дороже, чем вся обстановка в родительском доме Пукеля! А с виду и не скажешь: подумаешь, разводы-полосочки, воздушные-шары-облака.
Или вот компьютер. Модель не новая, но стоит трех разрекламированных в самом крутом столичном шопе! Зачем обыкновенной девочке из провинции такие навороты? Да эта машинка заткнет за пояс половину управленческих компов! — Ярослав покачала головой. Пожал плечами. И переключился на аксессуары. — Плюшевый бегемот на кресле. Кактус в огромном горшке. Пара фотографий в тонких лаконичных рамках. Агнешка на фоне неба. И средних лет пара в лодке. Родители, должно быть. На олигархов не похожи. Хотя, кто знает, как должны выглядеть настоящие олигархи…
— Не устали ждать? Простите, отвлеклась по работе.
Какая может быть работа у дочери олигарха? Разве что у папаши на фирме. Надо будет выяснить, кто у нас папаша. А вдруг… Ярослав повел плечами, отгоняя нежеланную мысль. Никаких вдруг! Тут хватает объектов для шантажа и без молоденьких чопорных девиц! На том и остановился.
— Перейдем к делу, — напомнила Агнешка, нетерпеливо перебирая тонкими пальцами ошейник у бегемота. — Я вас слушаю.
Ого! А девушка нервничает. Впрочем, Ярослав и сам ощущал беспокойство. Слишком хороша была свидетельница. И слишком независима. Со вторым еще можно как-то бороться, но с первым… Были бы краски, несостоявшийся художник вмиг сообразил невесомую пастельку — сиреневатая дымка обоев, васильковые полосы на гардинах и полупрозрачный силуэт.
Эстетическое наслаждение явно превалировало в буйстве эмоций. Все остальное ускользало испуганной птицей. Не стоило и утруждать себя — все равно не поймаешь.
«Пока, — успокаивал себя Ярослав, параллельно следуя логике предварительного опроса свидетеля, — но ничего. Мы свое наверстаем. Совершим подвиг, загоним злодеев в угол — и предстанем перед принцессой в ореоле славы.
Правда, есть опасность опоздать. Майор через денек гоголем заходит. Хотя… Что с того? Мы возьмем молодостью и напором. Тут, главное, угадать, с какой стороны подойти. И чем удивить. А старики… Старики на опыт надеются. С фантазией у них туго. Действуют по стандарту. Думают, раз одну уговорили, то и все остальные по проторенной дорожке потянутся. Как бы не так! Ошибаетесь, граждане-товарищи. Но мы не станем вас разочаровывать — ошибайтесь на здоровье! На ваш век граблей хватит».
Утвердившись в обоснованности своих позиций, он принялся наблюдать за свидетельницей. И по личным и по служебным мотивам. Девушка отвечала уверенно. Не задумывалась над каверзными вопросами. И все-таки нервничала. Постукивала по подлокотнику, не оставляла в покое игрушку, ежеминутно меняла позы.