С чего бы? Возможно, торопится. Или что-то скрывает. Но как же хороши ее длинные пальчики. Узкие продолговатые ноготки, ненавязчивый французский маникюр. Скромное колечко с белым камешком. Наверняка бриллиант. Самой чистой воды, — хотя Пукель не разбирался в бриллиантах! А ведь придется.
Парень вдруг приуныл. Девушка привыкла к образу жизни, который простой офицер не в силах ей обеспечить! Разве что в генеральском чине. Но до генерала Ярославу… Рассчитывать на помощь тестя? Как-то не по-мужски. Или…
«Да Бог с ним, с образом жизни! — резюмировал Ярослав. — Нам бы пока в роли кавалера освоиться. Обаять. Заинтересовать. Покорить. Потом долго и красиво ухаживать. Потратиться на путевку в романтическое путешествие. А там видно будет, что со всем этим счастьем делать».
Успокоившись, он осмелился на главный вопрос:
— Какие отношения связывали вас с гражданином Собесским?
Растерялась Агнешка или ему показалось? Странно…
— Отношения? Да какие могут быть отношения у соседей? Соседские, конечно! — девушке удалось взять себя в руки. — Я большей частью одна. Гвоздя вбить некому. А Франек… Простите, Франц Ипполитович, он с руками и головой. И совесть имеет. Такого соседа в наших краях поискать!
— Понятно, подвизался, значит.
— Да он никому не отказывал! Практически все умеет человек. Проводку к пляжной беседке протянуть, туи обрезать, компьютер установить.
— Талантов полон амбар. Ну-ну…
— И без всяких ну-ну! Шкуру не сдирал, за работу копейки брал. Это не городские мастера. Пока дозвонишься, пока договоришься. Потом три раза переносит сроки. Потом носом вертит. Предоплату требует. А Франек…
«Ох, уж этот Франек, — злился на пропавшего Ярослав. — Ни дать ни взять — универсальный солдат. Мать Тереза в престижненском формате! Ты еще скажи, что симпатяга наш алкоголик и вообще лапочка. А тут и до конкуренции рукой подать. И тогда ты, товарищ Пукель, пролетаешь как та фанера над тем Парижем — куда тут против аристократа тягаться! Разве что против трупа…»
Он черканул в блокноте пару нервных строчек и осмелился наступить на больную мозоль. Пускай не думает эта писаная красотка, что лейтенанты милиции так легко ведутся на всякие там аристократические штучки:
— А вас Собесский не шантажировал?
— Меня? Шантажировать? Помилуйте, за что?
Ярославу реакция барышни не понравилась — похоже, Агнешка перестаралась в стремлении к натуральности возмущения. Да и вообще, портрет не получался. Да, антураж, да, плавность и утонченность. Да, полутона и полумазки. Но что-то важное, определяющее ускользало не только от кисти мастера, но и от осознания. Просто девушка. Просто красавица. Немножко кокетка. Немножко загадка. Но не та, что лишила художника сна и покоя…
Ярослав заходил и с одной стороны, и с другой. Примеривался к профилю. Пробовал представить образ в три четверти. И в отчаянии возвращался к первичной композиции, разыскивая в ней ошибки и недоработки. Ничего путного не выходило.
И ведь ни на кого не свалишь неудачу. Опускающееся к горизонту солнце старалось вовсю — подсвечивало, пронизывало, меняло конфигурации теней. Мерцало в золоте девичьих кудрей. Золотило щеку и кончик носа. Разбрасывалось шаловливыми солнечными зайчиками. Занавески плавно шевелились на ветерке. Усугубляли эффекты и добавляли портрету жизненности. Даже кактус принимал посильное участие в гармонизации фона.
И только натура не желала раскрывать свои секреты перед автором возможного шедевра. Свернулась тугим комочком в потаенных глубинах личности. И лениво выплескивала на поверхность сугубо официальную информацию.
— Значит, не шантажировал, — Ярослав в отчаянии откусил кончик шариковой руки. — А как остальных? Не слышали?
— Некогда мне по соседям сплетни собирать! — заявила несостоявшаяся натура и ушла вглубь комнаты. — У вас есть еще вопросы или я могу быть свободна?
Жесткая линия тонких губ. Злые морщинки у глаз. Резкие нервные движения. Тонкий перезвон стеклянных осколков. Иллюзия романтической особы разбилась вдребезги. Следовало начинать заново. Но у художника не оставалось времени и сил. Что же касалось желания, то последнее не подчинялось логике и возвышенным эстетическим порывам. Желание било через край мощным фонтаном. Как же некстати указала хозяйка на дверь. В гневе Агнешка Коханая нравилась Ярославу еще больше.
— На сегодня, пожалуй, все, — Ярослав старался ничем не выдать своего разочарования. И пульсирующей внутри влюбленности. — Мы стараемся щадить важных свидетелей. Но я на днях забегу, если вы не против.
— Попробовала бы я быть против! — съязвила свидетельница. — Заходите. Но не слишком часто. И лучше до девяти утра. Я встаю рано, так что смогу уделить вам пару минут. А вот с двенадцати до четырех практически не бываю дома. Что поделаешь — график. Нам, одиноким девушкам, приходится зарабатывать самим. Так что не обессудьте.
Ярослав вышел за калитку недовольный собой. Мало того, что последняя фраза получилась до обидного жалобной, так еще и в голове наметился полнейший сумбур. Исходя из вышесказанного, какие отношения связывали Агнешку с пропойцей и шантажистом Собесским?
— Или я что-то в этой жизни пропустил, или любовь, действительно, настолько зла… — выдохнул он и с силой шибанул ногой по пыльным стеблям пустырника.
И в очередной раз угодил ногой по булыжнику. Отчего взвыл и долго выписывал кренделя на тропинке, ведущей к пункту пропуска. Престижное с завидным постоянством напоминало об опасности выполнения резких движений.
— А я смотрю, что за чел на дорожке сальсу жарит! — расплылся в широкой, чуточку издевательской улыбке майор запаса Бабулько, начальник службы охраны поселка. — Уж за оружие браться хотел — среди бела дня чужой по поселку шастает! Да еще в свете последних событий. Не нашли еще?
— Найдешь тут, как же, — процедил сквозь зубы лейтенант, еще не отошедший от неудачного визита к потенциальной симпатии. — Вечер заканчивается, а результата ноль. Может, вы имеете, что сообщить следствию?
— Прям-таки и следствию, — ухмыльнулся Бабулько. — Насколько я знаю, вы просто осуществляете оперативное реагирование на запрос населения. И то непонятно, по какому факту.
Ярослав закашлялся: «А ведь бывший майор кругом прав. Непонятно, по какому факту их сюда направили. Начальство нажимало на ссору землевладельцев. О том, что последняя являлась реакцией на появление в Престижном частного детектива, никто не вспоминал. По крайней мере, при Пукеле. Но ведь несерьезно приглашать в деревню (а чем Престижное не деревня?) городских ментов для определения границ участков!
Даже если владеют этими участками серьезные люди. По факту же исчезновения какого-никакого, но местного жителя, официального заявления никем представлено не было, а посему…»
— Кхм, давайте по всем, — озадачил свидетеля лейтенант. — Не сегодня-завтра с фактами разберутся, тогда что? Прикажете мне всех вас заново опрашивать? Благодарю покорно! И так ног не чувствую. Оперативно-следственный марафон, честное слово!
— Да, масштабы у нас глобальные! — блеснул белоснежными зубами начальник службы. — Что не участок, то полрайона. И к чему им такущие гектары — ума не приложу! Ведь ни былинки с пользой не выращивают — одни елки да метелки.
— А вам ум прикладывать по статусу не положено, — отыгрался с чужой подачи Ярослав. — С какого бодуна миллионерам морковку растить? Более того, если бы выращивали, вас бы здесь не стояло.
— Это еще почему? — возмутился гипотетической отставке Бабулько.
— А потому, что крестьянам никакая служба охраны не требуется, — Ярослав доверительно нагнулся к бывшему майору. — К тому же, вы бы не сильно шумели по поводу фактов. Как ни крути, а человек пропал. А служба охраны не в курсе. Нехорошо получается, не находите?
Майор побагровел. По вискам потекли струйки пота. Он соскочил со служебного «насеста» и зачастил мерить шажками вверенную ему территорию. Лейтенант с усмешкой наблюдал за действиями главного секьюрити. Хотя волосенки на затылке и шевелились — ох, не стоило бередить свежие раны у вышестоящего, пусть и запасного, но начальства. Но как же приятно видеть служебное несоответствие в чужом ведомстве.
Наконец Бабулько устал. Короткие ножки не выдержали сверхнормативного пробега. Попробуй поносить в таком темпе «спасательный круг» в три четверти центнера весом! Да еще без привычки.
— Ладно, твоя взяла, лейтенант! Чего-то мои орлы не доглядели. Хотя обычно никаких посторонних не допускают, не сойти мне с этого места! И что теперь делать прикажешь?
— Вот с этого и следовало начинать, господин майор! А то какие-то намеки, издевки, скабрезные шуточки — нехорошо. Я хоть и лейтенант, но при исполнении. Так что попрошу впредь…
— Аминь! Не будем переходить на звания, — Бабулько устроился на скамейке в тени старой акации и предложил Ярославу составить ему компанию. — Я своих хлопцев пораспытываю, что к чему. У нас все схвачено: кто, к кому и когда. Журнал ведется.
— Другие подъездные пути имеются?
— Никак нет! Северный давно законопачен, открываем по требованиям жильцов. А так, кроме как через нас, больше и не доберешься. Разве что по целине. Но это вряд ли, такие ухабищи — ни один внедорожник не справится. Разве что БМП.
— А трактор?
— Да какие тут трактора! Я имею в виду в деревне — слезы одни. Если из агрогородка пригонят, другое дело. Но хлопотно выходит. И шумно. Вот если водой…
— А что водой? — обгрызенный колпачок замер над чистой страницей.
— Ну так… — майор задумчиво почесал затылок. — У всех же свои причалы, тут не уследишь. А речушка наша хоть и несудоходная, но катерок осилит. Вдруг его кхм… того, на катере уволокли?
— Катерок, говоришь… — лейтенант повторил движение экс-майора. — А это мысль!
Он поднялся, пожал руку собеседнику:
— Я пойду, а вы уж, пожалуйста, ребят своих опросите. Может, проезжал кто посторонний. Или свои во внеурочное время несанкционированно передвигались. Сделаете?