— Бабулько обещал — Бабулько сделал! — отрапортовал майор. — К утру соберу информацию. Скоро у нас пересменка. Сразу четверых застану. Одному из дома отзвонюсь. Один уволился с месяц назад — считай минус. Еще минус — два парня в отпуске. Плюс один отпросился на свадьбу. Справлюсь. Передам в письменном виде. Когда встретимся?
Ярослав соотнес планы с возможностями, добавил пару часиков на диалог с руководителем группы, вздохнул, приплюсовал еще один на Агнешку:
— Думаю, часа в три освобожусь. Устроит?
— Вполне. А на мои подколы, лейтенант, не обижайся. Армейская привычка.
— Вас понял, товарищ майор! — козырнул Ярослав, в очередной раз щелкнув несуществующими каблуками. — Могу быть свободен?
— Салага, — хмыкнул Бабулько, наблюдая за удаляющимся парнем. — Но при исполнении.
Повернулся к наблюдавшему за развитием событий в безопасном отдалении подчиненному:
— Чего уши на заборе развесил? Привыкли, понимаешь, что батька их собой всю жизнь заслоняет! Давай ко мне! Показания снимать буду!
Лейтенант заскочил в особняк Лопатко. Поцеловал замок на входной двери. Никого. Заглянул в окна. Как же, увидишь тут! Обошел дом с тыла. Горничная выбивала во дворе подушки.
— Не подскажете, где постоялец?
— Понятия не имею, — пожала та пухлыми конопатыми плечами. — Хозяйка в город подалась. На шопинг. А ваш недавно еще в постельке отлеживался. Может, спит…
— Вы гляньте.
— Один момент. А вам, может, чайку? Или квасу?
— Лучше квасу.
— Айда до кухни.
Ярослав прошел вслед за девицей. Тылы у конопатой пышки оказались не менее внушительными, чем фасад. Девица кокетливо крутила задом на протяжении всего пути. Пару раз оглянулась, соблазнительно (как ей казалось) приподнимая бровки. Дергала плечиком. Скороговоркой нахваливала квас.
«А ведь тоже не замужем. И ничего себе. Конечно, не евро-стандарт, что называется — на любителя, — рассуждал параллельно с оценкой активов Ярослав. — И так старается понравиться. Может, замутить, пока некоторые кочевряжатся?»
И уже, усаженный в удобное плетеное кресло, обласканный острым синевато-зеленым взглядом и лучистой улыбкой пухлых сочных губок, возвратился к реальности: «Нашел, с кем сравнивать, товарищ лейтенант! Жар-птицу с будущей наседкой! Да эта квочка и на синицу не тянет. То ли дело Агнешка… А этой до журавля, как тебе до майора. О генерале я уже не говорю».
Девица, почувствовав во взгляде визитера невыгодную для себя перемену, поникла. Плеснула в стакан холодного кваса и пошла проведать раненого.
— Так и до бабы Клавы докатиться можно, — буркнул несостоявшийся кавалер и занялся квасом.
Через минуту, оценив достоинства напитка и взглянув на конопатую горничную более благосклонно, Ярослав узнал, что майора нигде нет.
— Может, с хозяйкой в город подались? — предположила девушка. — Она мертвого с постели поднимет, хотя мертвые в постелях редко лежат, прости, Господи… Словом, кого угодно уговорит. Было бы желание… А меня Констанцией зовут.
— Красиво, — отметил Ярослав. — А что у нас с фамилией?
Девица покраснела. Ярослав понял, что традиции в районе блюдутся свято.
— Ну, ничего-ничего, фамилию всегда сменить можно. Например, в замужестве. Мне для протокола, ничего личного.
Девушка встрепенулась. В короткой фразе сразу две волнительных позиции — замужество и протокол — поневоле оживишься.
— Бородавко.
Предчувствия Ярослава не обманули…
Перебросившись с Констанцией Бородавко парой фраз и укорив себя за досадное упущение (в списках фигурантов второго плана собеседница значилась, но по какой причине — не понятно), Ярослав отправился восвояси. По пути бросил заинтересованный взгляд на заброшенное строительство особняка внушительных размеров на крайнем к пункту пропуска участке. Присел на поваленный ствол. Вписал в блокнот несколько предложений, снабдив их жизнеутверждающими восклицательными знаками. С чувством глубокого удовлетворения отметил существенное оживление на вверенном майору Бабулько объекте.
— Ну, кажется, на сегодня все. Рабочий день уж час как кончился. Разве что шефу позвонить, если ему до меня, конечно…
Вытащил из заднего кармана многострадальных джинсов телефон. Обнаружил его недееспособность. Включил, набрал пин-код. Мама дорогая! Три пропущенных от Робкого! Ждите нагоняя, господин сыщик!
— Ай, скажу, что аппарат потерял во время оперативно-разведывательных мероприятий. А нашел только… завтра! Так, пожалуй, безопаснее — начальство растяп если и не любит, то жалеет. Зато выспимся как следует. И портретик известной капризницы завершим. Не к одному Менделееву, между прочим, приходит во сне вдохновение!
Для очистки совести пробежался до холма. Потом окольным путем обратно. Отметил некоторые телодвижения в округе и вернулся к себе.
Основательно подкрепившись на сон грядущий холодничком, жареной картошкой с малосольными огурчиками и простоквашей, Ярослав принял душ на заднем дворе. И, едва коснувшись головой подушки, отбыл реализовывать свои творческие планы.
Не тут-то было! Поначалу косяком пер пейзажный мотив. Пригорки, овраги, чарующие краски престижненских горизонтов. Заросли чертополоха и пустырника. Стаи шлепающих на речку гусей. Изыски ландшафтного дизайна на частных подворьях.
Затем пошли интерьеры. Прихожие. Веранды. Ампир и барокко, угадывающиеся за огромными, от пола до потолка, окнами особняков. Генеральский кабинет в старом английском стиле. Баб Клавина кухня с восседающей у окна старухой. Та еще девушка в интерьере.
Перед рассветом, устав от художественных впечатлений и нестерпимой (картошечку вместе с огурцами баб Клава умудрилась-таки пересолить!) жажды, Ярослав прошелся до колодца. Полюбовался на звезды. Послушал соловьиные серенады. Выпил с литр ледяной колодезной воды.
— Где ты, счастье мое? — обратился он, возвращаясь в постель. — Хоть бы одним глазком взглянуть на шедевр. Приеду домой, напишу. Мамой клянусь! И тогда ты не отвертишься!
Зарылся в приятно пахнущую подушку носом. Нет, не так! Повернулся к звездам, скупо просвечивающим сквозь плотный тюль. Уже лучше! Чтобы с такими звездами да не пригрезилась девушка-мечта…
— Быть того не может. А если встанет на пути другой, в порошок сотру! Пусть знает: нечего мне дорогу переходить.
И, отбывая в очередной фантасмагорический полет, вспомнил о вполне реальном препятствии:
— А если сам Робкий…
Вздрогнул от очевидной безысходности открывшейся перспективы, затормозил на подступах к космической орбите. Но дремлющий разум не стал канителиться и с майором:
— И этого сметем! Мало не покажется! Пускай не думает…
Окончание фразы осталось позади несущегося ввысь сознания. И с третьими петухами на Ярослава снизошла благодать: комната была наполнена светом. Никакой мебели, никаких стен, никаких углов. Только окна. Да огромная картина между ними. Что-то странное, до боли реально летящее во все стороны. Осколки? Кажется, осколки. Чего? Возможно, мечты. Возможно, надежд. Возможно, чувств. Нет, не хотелось расставаться ни с теми, ни с другими, ни с третьими.
Тем более у раскрытого окна, овеваемая ветрами, освещенная заходящим непонятно куда солнцем, стояла девушка. Ее черты неясно расплывались в лучах светила. Прятались за полупрозрачной органзой занавесей. Таились в хитросплетениях кудрей цвета растопленного гречишного меда. Нет, скорее, не гречишного… Цветочного! Точно!
Ярослав задохнулся в потоке чувств. Это вчера волосы неприступной красавицы казались ему соломенными. Да нет же! Мед, теплый, тягучий, головокружительно пахнущий травами и цветами. Поразительно похожий на что-то родное, давно наизусть известное. Невероятно близкое…
— Да мы с вами почти как близнецы. Хорошая примета… — распевно произнесла девушка, плавным движением смахивая с лица непослушные пряди.
И повела круглым полным плечиком. Призывно. Доверительно. Чуточку лениво. В общем, весьма соблазнительно. Солнце щедро рассыпало по гладкой коже золотые веснушки. А в удивительную голубизну глаз добавила по горсти зайчиков. Милый сердцу образ теперь светился будто изнутри.
Вот только никакого отношения к Агнешке Коханой он не имел. По той простой причине, что у окна стояла вчерашняя знакомая Констанция Бородавко.
Ярослав ругнулся и вскочил с постели.
— Ну что за ерунда? Мало того, что с портретом полный облом вышел, так и проспал все на свете! Майор меня теперь убьет. И правильно сделает! И генерал заодно. Мы же с ним встретиться договаривались. Ну как такое можно забыть? Эх, Пукель, и любишь же ты на неприятности нарываться…
До убийства дело не дошло. Но выслушать о себе много интересного и побегать пришлось основательно. До самого вечера лейтенант носился по поселку, вылавливая прислугу. Опрашивал на скорую руку и несся дальше. Увы, день пролетел впустую.
Лубочные картинки из жизни поселка. Примитивизм чистейшей воды
— Привет, сосед! Не составишь компанию?
— Легко! — фермер Василий Сидоров перемахнул через невысокий заборчик, отделяющий участки.
— Смело! А что Барбара Ягеллоновна, не заругает?
— Могла бы. С утра штормило — то ли не на ту ногу встала, то ли не на ту метлу села. Одно слово: ведьма! Но уже в полете. Понеслась в гимназию училок своих гнобить. Ночь на носу, а у них ремонт полным ходом…
— Крутой нрав у твоей зазнобы. Недаром все в округе ее Бабой Ягой величают, уж прости за откровенность.
— А чего тут прощать? Что есть, то есть. Сразу как-то в глаза не бросалось. А уж потом… — Василия передернуло. — Слава Богу, быстро в гору пошла. Сначала на учениках отрывалась. Потом на коллегах. На меня не хватало сил и времени.
— Зато и тебе из свинопаса в фермеры помогла выбраться. Сам бы до сих пор хрюшкам хвосты крутил. А так — пасека, караси, цветочки-ягодки — человек!
— Да мне и на ферме неплохо жилось. Разок гаркнешь на бабье — три часа отдыхаешь. А теперь ношусь по району как угорелый. Дня не хватает.