— Отнесем вопрос к категории риторических, — блеснул теплым взглядом Константин. — А кофе вы варите замечательный! Еще чашечку, пожалуйста!
Ему хотелось выработать тактику обольщения. Здесь и сейчас. Прогулка по реке — что может быть лучше для начала романа? Разве что море. Но моря поблизости не наблюдалось. Поэтому майор решил использовать оружие замедленного действия. Подобранное с учетом яркой индивидуальности противника. Ошибаться не хотелось. Три дня — тут особо не разгонишься. Да еще постоянные выезды в город. Кстати, чего она туда-сюда мотается? Родителям помогает или…
— У меня свой бизнес, — коротко ответила на его вопрос Агнешка. — Бутик и ателье. Приходится крутиться.
«И правильно, — одобрил самостоятельность избранницы Константин, — нечего нам от всяких там богатых папаш зависеть. Мы и сами многое можем…»
Но решил на досуге справиться о родителях будущей невесты. Мало ли… Да и к делу это очень даже относится.
На прогулку ушел час. Константин старался быть остроумным, читал стихи, внимательно слушал спутницу. Не спешил с прикосновениями и комплиментами.
Летняя ночь провоцировала майора на подвиги. Ему ужасно хотелось поцеловать девушку. В этом он считал себя докой. После третьего поцелуя дамы цеплялись за него как утопающие за брошенный с проходящего мимо судна спасательный круг. И эта бы не стала исключением. Но интуиция подсказывала, что торопиться не следовало.
В опыте обольщения майора Робкого свидетельницы пока не значились. Однако сочетать служебные функции с личными оказалось непросто. Пропуская меж ушей нужную информацию, он прислушивался к мелодии девичьего голоса. Принюхивался к запахам волос и тела. Приглядывался к размытым полутьмой очертаниям и рельефам. И уповал на то, что все нужные сведения завтра утром ему предоставит Ярослав. Иначе — труба дело — придется начинать сначала.
Луна спряталась за облако, оказавшееся дождевой тучей. Начал накрапывать редкий мелкий дождичек. Константин не преминул воспользоваться случаем — накинул на плечи спутницы свою ветровку. И почувствовал себя на седьмом небе от счастья. Та с благодарностью пожала его руку. И не убрала тонкие пальцы, когда Константин задержал их в своих.
— Домой? — шепнул он, оставив в стороне доводы здравого смысла. Какой там смысл, когда цель совсем рядом. Проводить слегка подмокшую девушку домой — естественное желание нормального мужчины. А там и до поцелуев недалеко. А там…
— Мы еще не дошли до поворота, — не согласилась Агнешка, не подозревая о душевных и телесных порывах майора. — Потом я позвоню на пункт, они вас до дома довезут, — и добавила участливо, окончательно развеяв романтическо-эротические грезы Робкого: — Болит?
— Ерунда, — стиснул зубы тот. И с сожалением расстался со столь очевидным продолжением отношений. Временно, к счастью. — Нам не привыкать.
Они простились у дома Шумского. Машина уже ждала Константина, Агнешке же вдруг понадобилось зайти к попадье.
— Не поздно? — майор все еще надеялся на поцелуй. Он все спланировал: отправит машину к участку Люсьен, а сам доведет девушку до дома и поставит точку в их первом свидании. А может, и все три, что б уж наверняка.
— Нормально. Анфиса Петровна раньше полуночи не ложится. А у меня к ней разговор на пять минут. Не идти же завтра специально. Спокойной ночи, Константин! Жду вас завтра в девять. Кофе будет.
— Спасибо, что заехал, Санек! Выручил…
— На здоровье, — буркнул водитель, обиженный ненадлежащим вниманием к собственной персоне. — Звоните чаще, — кивнул Агнешке на прощание и обратился к майору: — Такая девушка и одна! Куда только мужики смотрят?
— Туда и смотрят, — ответил Робкий. — От такой не отвернешься. А сам что?
— Не про меня ягодка, — с сожалением развел руками Санек. — А жаль…
— Извините, что поздно, — Агнешка приняла из рук Анфисы Петровны чашку с чаем и присела у крыльца. — Мимо проходила, вспомнила, что вы мне старых кружев обещали. Грех было не зайти.
— Ты же знаешь, ложусь я за полночь, — расплылась добродушной улыбкой попадья. — Да и домочадцы наши летними вечерами поздненько укладываются. Гуляла, значит?
— Пришлось. Я теперь одна не хожу. Боязно.
— И то правда. Жалко Франека. Ни за что пропал человек.
— Как сказать. Все мы грешны. Хотя я не верю, что с ним что-то произошло.
— Да ведь уж третья неделя пошла. Тревожно…
— И мне тревожно. Обещал траву в саду покосить. И вообще…
— У меня тоже интерес к нему имеется. Хотя и своих работников пруд пруди. Проводка в парке глючит, а никто в этом не разбирается. Собралась было проситься, да не застала благодетеля. Жалко парня, молодой такой. Руки у него золотые. За что не возьмется, все наладит. И ведь не отказал никому.
— А что вы думаете по поводу слухов о шантаже?
Попадья вздохнула. Отставила в сторону чашку:
— Так ведь мужчины разве расскажут? А с меня чего взять? Как и с тебя, например? Или нет?
— Это с какой стороны посмотреть, — пожала плечами Агнешка. — С моей вроде как и нет поводов для шантажа. А не в меру любознательные и всякие прочие доброжелатели имеют право сомневаться.
— Если закон Божий взять, каждый перед ним виноват. Да и перед людьми тоже. Кто-то чужое взял. Кто-то жену ближнего возжелал, заметь, не взял, а возжелал лишь. Кто жаден, кто себялюбив. Кто чревоугоден. Да что это я нотации тебе читаю? Сама все знаешь — грешными родились, грешными и помрем. А жить-то от всего этого еще больше хочется.
— Ох, не слышит вас супруг! Мысли-то у вас еретичные. Или еретиковые?
— Нормальные человеческие мысли, — рассмеялась попадья. — Ты посиди, я кружево принесу. И варенья малинового баночку. Нынче малина чуть ли не с мая плодоносить начала. До осени весь погребок ею заставлю…
Анфиса Петровна скрылась в доме, Агнешка устроилась под навесом просторной террасы. Дождь возобновился, и ей не хотелось промокнуть до нитки. Дорога домой займет около получаса, успеется и вымокнуть, и продрогнуть.
Девушке вспомнился Франек Собесский. Предупредительный. Медлительный. Неуверенный в себе. Немного рассеянный. Витающий в облаках. Полная противоположность красавцу майору. Этот опасный типчик. Женщины, должно быть, от такого без ума. А он и не прочь…
И ведь хорош! Откуда не взгляни: и ростом, и весом, и умственными способностями. Такому стоит лишь пальцем поманить. А если поманит?
Голова шла кругом. Агнешка подняла глаза к небу. Жаль, звезд не видно. Хорошо бы помечтать под их далеким мерцающим светом. Или под луной. И отчего она отправила этого неробкого Робкого восвояси? Ведь можно было довести встречу до более приятного завершения. Тридцать с некоторой добавочкой на носу, чего тут кочевряжиться?
По дороге домой она продолжала думать о Константине. Параллельно, тонкой, едва заметной полоской выстраивались оценки и второго неожиданного ухажера. Ярослав не желал оставаться побежденным. Смешной самонадеянный мальчик! Где уж тут тягаться с тяжеловесом! Впрочем, вполне подойдет под запасной вариант.
— Давненько не имела кавалера, а тут целый милицейский взвод нарисовался! — пожаловалась едва проглядывающей сквозь тучи луне Агнешка. — И что мне делать со всем этим «богатством»? Или не морочиться, оставить как есть. И принять, что получится. Порой девушки устают от мужских проблем, взваливая их совершенно добровольно на свои плечи. Что скажешь, светило, или как там тебя?
Луна не пожелала вести беседу в подобном тоне. Скосила на нахалку свой правый глаз, сморщила носик и завернулась в дождевую шаль. Агнешка не возражала. Тут бы самой в возникших обстоятельствах разобраться!
Дождь все больше размывал реальные и виртуальные силуэты. Константин. Ярослав. Франц. Санек. Участковый. Вездесущая баба Клава. Ненавидящая все и вся Барбара Ягеллоновна. Дамский угодник Василий Сидоров. Слуга Божий Сан Саныч. Озабоченная Люсьен…
— …Анфиса Петровна, как же я могла забыть! Ох, непроста матушка. Но хочет казаться… Наверняка, и к ней у Франека были претензии. Его в последнее время клинило на справедливости. Доклинило, не иначе. А эта… Ишь, как засуетилась! И меня выспрашивала. А что я? Не хуже других. И не лучше. Захотел бы шантажист, зацепился бы. И ведь платила бы, пока могла. Если бы деньги были. А если нет? Ох, Франек, Франек! Задал ты нам задачку! Вот пойми теперь — нормальный был человек или сволочь обыкновенная? Везет мне на последних. По жизни везет…
Она остановилась посреди чужого пляжа. Вдруг захотелось освободиться от раздумий и терзаний. В один момент. Смыть накопившуюся в душе, разбухающую кислой вонючей квашней гадость. Редкие небесные капли тут не помогут. До бассейна далеко. Да и морочиться — открывай, переодевайся, включай свет, потом выключай… — не хотелось. Девушка взглянула на реку.
— Сто лет под дождем не купалась! Да еще ночью! А ну-ка!
Силиконовые тапочки полетели в разные стороны. Сарафан светлым покрывалось улегся на куст сирени.
— А водичка-то! Водичка! Хоть живи…
Она поплыла по течению, наслаждаясь прохладой и свежими речными запахами. Над головой раскрылось в легкой последождевой дымке роскошное ночное небо. Луна, звезды, облака… Все просто и ясно. И никаких проблем!
— По крайней мере, до завтра. И на том спасибо!
На крыльце лежал букет полевых цветов. Константин? — сладко заныло сердце. Нет, он не стал бы возвращаться ради пустяка. Да и знал, что Агнешки нет дома. Ярослав? Санек? Арсений? Зайчик? Кто-то еще?
— Все равно приятно! — определилась Агнешка. — Спасибо, мой тайный поклонник!
Послала в никуда воздушный поцелуй, пропела в тишину ночи:
— Но на большее ты не рассчитывай…
Зажгла в мастерской настольную лампу и занялась любимым делом. Заказ следовало довести до совершенства. На дом она их брала нечасто. Самые важные. И — чего греха таить — высокооплачиваемые. Да и не в ее характере отдавать не понравившееся самой платье клиентке. А это явно не удалось. И что она только не делала! И вытачки, и защипы, и декоративные заклепки. Выходила совершенная ерунда! Хорошо, что клиентка на недельку на Канары умахнула.