Дела, обеспечившие тому алиби, выбраны были с умом. Пока шло служебное разбирательство, беспокоить заказчика не следовало, а деньги на морской вояж требовались немалые. Не везти же самую красивую женщину в частный сектор или в захудалые три звезды!
В конце концов, Константин остановился на Сочи. И не пожалел. Красавица Вероника и номер с видом на море в «Чеботарев», чудесная погода и кулинарные изыски местного общепита обеспечили выполнение плана на сто процентов. Две недели пролетели волшебной сказкой.
Грядущий судебный процесс казался давно забытым ночным кошмаром.
В конце тоннеля забрезжил едва заметный свет: однокурсник предложил теплое местечко в частной фирме. Оклад, график работы и функционал напоминали киносериал из жизни светского общества. Вполне приличная альтернатива при случае. Да и не при случае тоже. Пожалуй, над предложением стоило подумать.
«И хорошо подумать, — рассуждал Константин в короткие минуты курортного одиночества. — Я на звездочку рассчитывал. К окладу прибавку ощутимую. И, чего греха таить, на нормальное предумышленное убийство. А тут облом вышел. Хотя, если объективно, хорошо, что убийства в нашей жизни редки. Кому хочется убитым быть? То-то и оно, что никому. А всякие там ценностные милицейские извращения в общий расчет брать не резон. Да и не стоит в подобных ожиданиях признаваться — мы же, как не выкручивай, правозащитники. Служим не за звездочки, а за общественно-личностное благополучие. Во как сказанул! Прям философ. Ну, с моей Вероникой не только философом станешь.
И все-таки, стремное дельце. Вместо покойника — вполне себе активный кавалер, вместо авторитетных свидетелей — непонятно кто (хоть ты меняй уголовку на ОБЭП или отдел нравов). Накликали на свою голову, богатеи престижненские. Задумали и от неудобного соседа избавиться, и руки при том не испачкать. Нет уж, дорогие мои, хотите казаться лучше, не заплывайте за буйки привычной жизни — мало не покажется.
Впрочем, с вами не мне морочиться. И вообще, сто лет не отдыхал. А посему — отменяешь профзаморочки, майор, даешь активный досуг!»
И он дал.
Поэтому возвратился отдохнувшим и настроенным на исключительно позитивный лад. А заодно и приведшим в порядок мысли и чувства, связанные с неудачным расследованием в Престижном.
Он не пошел на разговор с полковником сразу. И не только потому, что в тот дачный уик-энд не хотелось портить себе и другим настроение. И занятость полковника другими проблемами тоже не несла на себя главной оправдательной нагрузки. Все оказалось проще: Константин и сам не владел общим представлением о событиях, отношение к которым ему так не посчастливилось иметь. И не владел настолько, что мог расписаться в собственной несостоятельности на любом, касающемся Престижного, документе.
Не слагать же вину на тысячекратно упомянутого в те дни лукавого! Тогда бы и подписываться не пришлось.
— Я разложу все по полочкам, Эрнест Петрович, — пообещал он на прощание. — И доложу. Коротко и ясно. Сразу после отпуска.
Коротко и тем более ясно все равно не получилось. Но двенадцать дней кавказского солнца, Черного моря и Вероникиных ласк сделали свое дело: мозг освободился от накопившейся шелухи. События и лица нашли свои места на полочках проветренного сознания. Логические цепочки, устав сопротивляться, выстроились в единый ряд. Герои получили награды. Злоумышленники — наказание. Уголовный кодекс — удовлетворение. А полковник Коварный — возможность узнать, что же произошло в поселке на самом деле.
Заинтересовав мадам Коварную серией романтических миниатюр, они уединились в кафе на первом этаже галереи. Время фуршетов прошло, и молоденькая буфетчица скучала у прилавка в сопровождении планшета. Сделав заказ, мужчины устроились за столиком у окна.
— Выкладывай, — поощрительно кивнул полковник. — Устал ждать.
— Запаситесь терпением. Налицо классический вариант — дело ясное, что дело темное.
— Я в курсе: управление гудит от показаний твоего Пукеля.
— А то! Крутой перец! Я две недели от его рапортов гудел. Хронически затяжной полет шмеля.
— Сочувствую.
— Проехали. Зато он всех нас за час добела отмыл. Год еще разбираться будут. Жаль, ушел человек.
— Нужно уважать выбор товарищей. Да и причин накопилось.
— Согласен.
Официантка принесла заказ. Он не содержал ничего компрометирующего: два кофе, два пирожных с взбитыми сливками, два эклера, мороженое. Несанкционированный визит супруги полковника не принес бы нежелательного результата. Впрочем, миниатюры требовали более пристального внимания.
Полковник пригубил кофе, блаженно прикрыл глаза:
— Начинай.
— И начну, — не стал сопротивляться Робкий. — С самого начала у нас не заладилось. У Ярика куча травм, у меня — огнестрел. И какой! Я ж чуть голову не сломал, пока искал зацепку. Мало ли у мента врагов! Тому срок по показаниям увеличили, этого за руку в самый ответственный момент поймал, а того случайно встретил и задержал. За спиной три десятка тяжелых дел, две вышки, три пожизненных.
Знали бы вы, как я все свои рапорты анализировал. Чуть мозг не взорвался! За сутки пять отделов на ноги поднял. Архив переворошить заставил. И нашел. В глубинных течениях. И даже успел поверить, представляете?
Настроился на встречу. Роль отрепетировал. Матюхин чуть в инструкциях моих не захлебнулся. А причинно-следственные плавали обыкновенными человеческими отходами на самой поверхности.
Подумаешь, обознался киллерок! И крепко обознался! А ведь не новичка привлекли. Отнюдь. Я же говорю: место там особенное. Кто бы мог подумать, что на трех сотках с дюжиной мужиков обнаружатся сразу два любителя синих футболок в одинаковых бейсболках и полным совпадением в комплекциях! И ведь намекали мне, не один раз намекали. Но не в струю.
Константин отвлекся на причину своей невнимательности. Вернее, сразу на две причины. Эх, женщины, женщины! И куда от вас денешься? Вздохнул. Попробовал мороженое. Одобрительно кивнул. Продолжил:
— То одно наложилось, то другое. Подумаешь, обознался кто-то, окликнул не тем именем! Да я и сам заметил определенное сходство. Значения не придал, а кто бы придал значение цвету маек!
— Лейтенант, например.
— Лейтенант со мной практически не пересекался. Мы действовали параллельно.
— Сочувствую.
Помолчали. Пирожные оказались выше всяких похвал. Мороженое, обиженное отсутствием должного внимания медленно, но верно таяло, расплываясь в креманках радужно-молочным озером. Пейзаж за окном был предельно прост и скуп. Прохожие медленно двигались по тротуарам бесконечной пестрой лентой. Человеческим конвейером — предсказуемо и без фантазий. Идеальная среда для проведения расследования. Везет же некоторым.
Константин к счастливчикам не относился, потому и не стал смаковать особенности случайных событий в центре столицы.
— От Ярослава хотелось держаться подальше: его разбушевавшиеся фантазии упали на плодотворную почву. Вы бы почитали те рапорты! Ганс Христиан отдыхает! И не он один. Складывалось ощущение, что малый занимается вредительством. И ведь как правдоподобно занимается! Влюбленно, можно сказать. В полном согласии со вкусом и цветом. Ему бы картины писать…
— …маслом. Ты уже говорил…
— Да? Так вот. Пукель методично прошерстил окрестности. С кем-то побеседовал. Кого-то допросил чуть ли не с пристрастием. Не поленился понаблюдать со стороны (пришлось ему новые джинсы покупать в порядке стимулирования). И облек полученные факты в нечто невероятное. Но вполне логичное. Я чуть было не поддался на затейливые хитросплетения его выводов. Куда ни ткнись — сплошные преступные группировки. И какие! Да тамошних обитателей нужно пачками сажать. И всех сразу! Какой там угрозыск или КГБ — армию вызывать. Республиканские вооруженные силы!
У меня волосы дыбом вставали после каждого пукелевского доклада. Священник затянул полстраны в деструктивную секту. Уважаемый политик готовил крупный теракт. Известный шоумен продавал на запад девушек…
— Не зря ты мальца под гэбистов положил, — в который раз оценил способности лейтенанта Коварный. — Этот голову закружит, кому хочешь. Легким движением языка. Там все спецы до сих пор в глубоком шоке пребывают. И ведь не подкопаешься!
— И я бы не подкопался, если бы ограничился чтением. Но уж слишком мрачно выписывался райский уголок, слишком книжно. Никаких тебе полутонов, никаких лазеек — бери всех под белы рученьки и тащи в СИЗО. Не ошибешься! Рай, на поверку оказавшийся адом. Ад, замаскировавшийся под небесные сады и замки. Нечистики… ангелы… русалки… единороги… злобные тролли…
— Волшебные сказки?
— Типа того. Все бы хорошо, но вряд ли все сказочные герои стали бы платить за расследование исчезновения незаметного и никому не нужного соседа. Ну, пропал и пропал. Захочет милиция, разберется. Не захочет, им же спокойнее. Да на фоне глобальных преступных замыслов заурядное убийство казалось досадным недоразумением. А тут еще и киллер, охотившийся за милицейским чином. Этот-то с какого боку? Да кто мог предусмотреть, что майору Робкому что-то понадобится в элитном поселке! Это ж даже не наше ведомство!
— Разве что Ярослав стукнул, — кивнул полковник.
— Не успел бы, разве что вы.
— Интересная получается композиция, прям на панораму тянет, — воодушевился Эрнест Петрович. — И меня посчитали! Эй, красавица, сделай-ка мне кофейку. И принеси еще пару эклерчиков. А ты продолжай, сказочник. Продолжай.
— Я бы линию с киллером до конца выстроил. Если бы не все остальное. Не каждый день приходится олигархов и видных общественных деятелей в бандформирования записывать. Пришлось попотеть. Пробежался по поселку. Понаблюдал. Поспрошал. Чисто пастораль: тишь, гладь, божья благодать. Не люди — сподвижники и благодетели. Глубже копнул. Осторожненько, как сапер на минном поле — миллиметр вправо — жалоба в прокуратуру, миллиметр влево — расстрел на месте. Людишки-то со связями.
На фоне шикарных вилл и роскошных садов убийство художника вообще выпало из круга интересов следствия. Тем более после намеков какой-то горничной на его далеко идущие планы. О Собесском я вспоминал, лишь проходя мимо его участка. Да, останавливался. Да, заходил. Понравилась мне у него в парке беседка. Скорее, павильон. Окна в пол, диваны по кругу. Папенькины шедевры на стенах.