Мне казалось, что иду я неправдоподобно долго. Несколько раз я падала и ударялась, а в одном месте ударилась очень сильно… Коридор перешел в узкую лестницу. Вдруг впереди забрезжил свет. Это придало мне силы. Я уже не шла, а почти перепрыгивала через ступеньки. И вот наконец я стою в маленькой башенке с тремя незастекленными окнами. На одном из них восседает мой старый приятель — рыжий кот. «Ах, вот ты где», — сказала я ему и рассмеялась. Теперь мне стало понятно, как и куда он исчез, а мои недавние предположения насчет вселения в него духа сгоревшего сторожа показались просто нелепыми.
Вдруг я споткнулась о какой-то камень. Взглянув под ноги, я увидела навесной замок, который почему-то лежал на полу. Я присела на корточки. И не поверила своим глазам. Передо мной на полу была дверь, ведущая, вероятно, в потайные помещения дворца. Она-то и была закрыта на этот замок, который я приняла за камень. Я попыталась снять замок, но безуспешно (он был закрыт).
«Не там ли находится очкарик?» — мелькнуло в голове. Близость к разгадке укрепила мое решение остаться в Ильинске на несколько дней. В конце концов, ничего не случится, если я ненамного опоздаю в школу. Азарт преследователя уже бродил в моей крови, как написал бы Бобров в своем детективчике-ужастике.
Спускаться в холл не хотелось. С башни был виден весь Ильинск: деревянные и каменные дома, огороды с мельтешащими на них хозяевами, приусадебные участки, детские площадки с мамашами и детьми, Бутинский сад. Здесь я была не одна. Я даже подумала: а не заночевать ли мне прямо в башне? Ночи пока еще теплые, авось не замерзну.
А утром, когда начнется рабочий день, я спокойно вернусь обратно. Тогда идти через темные узкие коридоры будет не страшно: дворец наполнится людьми. Мне даже в голову не пришло, что отодвинутое кресло кое у кого вызовет подозрения. Высунувшись в окно, я смотрела на парящих в поднебесье стрижей — мне опять было хорошо и спокойно.
Вдруг будто какая-то сила заставила меня перевести взгляд вниз и… На противоположной стороне улицы, у газетного киоска стояли двое: Квашня и Несмазанная Телега. Несмазанная Телега тыкал указательным пальцем в мою сторону и что-то кричал. Видимо, убедившись, что я им не померещилась, они сорвались с места и побежали ко входу во дворец.
Глава 25СХВАТКА С «КУКЛОЙ БАРБИ»
Катерина выскочила из укрытия и увидела прелестное миниатюрное белокурое существо, напоминающее куклу Барби. И оно, это прелестное существо, подносило шприц со смертоносной жидкостью к руке Велимира Аркадьевича!
— Убери шприц! — прошептала Катерина ей прямо в ухо.
— Отвали, — тихо сказала сестра милосердия, и Катерина поняла, что еще мгновение и игла вопьется в больного. Она что было сил оттолкнула «куклу Барби», та отлетела в сторону и чуть было не упала, но удержалась и сделала шаг к больному. Катерина попыталась отобрать шприц, но и это ей не удалось. Мало того, противница так толкнула ее, что Катерина оказалась на полу. Лена опять занесла шприц над больным. Размышлять было некогда. Катерина изо всех сил впилась зубами в ногу медсестры.
— Ой-ой-ой! — завизжала та и запрыгала на месте. Но придя в себя, больно пнула Катерину в живот. Тогда Катерина вцепилась ногтями в голень «куклы Барби» и потянула ее на себя. Теперь на полу оказались обе.
— Боже мой, девочки, что вы делаете! — послышался голос Людмилы Ивановны, мамы Катерины. — А ну вставайте немедленно!
Пока те поднимались, она бросилась к больному:
— Веля, Веля, как ты? — Потом повернулась к девушкам: — В чем дело?
Они стояли молча: одна высокая, другая — маленькая, у одной аккуратная короткая стрижка, у другой — длинные локоны, одна — пунцово-красная, другая — совершенно белая.
— Мама, мама, — нарушила паузу Катерина и бросилась к Людмиле Ивановне, — нужно что-то делать, это опасная преступница…
«Кукла Барби» между тем совершенно спокойно и даже с некоторым любопытством смотрела то на Катерину, то на Людмилу Ивановну.
Тут дверь открылась, и на пороге появились Геннадий Геннадьевич, медсестра и два санитара с носилками.
— Вертолет прилетел, — сказал Геннадий Геннадьевич, — машина возле крыльца…
— Геннадий Геннадьевич! — перебила его Катерина. — Вот эта… — она показала на «куклу Барби», — она хотела папе…
— Ладно, потом разберемся, — перебил ее врач. — Больному еще раз измерить давление, пульс и — на носилки.
Впрочем, этого он мог бы и не говорить: возле Велимира Аркадьевича уже сидела медицинская сестра с тонометром.
— Давление упало, — сказала она.
Все бросились к больному.
— Ты у меня еще поплатишься за это, — как бы между прочим шепнула Катерине на ухо «кукла Барби».
Катерина хотела ответить, что неизвестно еще, кто из них поплатится, но в палату заглянула еще одна медсестра:
— Лена, в операционную срочно! Экстренного больного привезли!
Бросив на Катерину многозначительный взгляд, та исчезла за дверью.
Мимо пронесли носилки с лежащим на них Велимиром Аркадьевичем. Он стал еще бледнее, чем несколько минут назад.
Несмотря на то, что внимание Катерины теперь целиком переключилось на отца, она не могла не заметить, что один из санитаров прямо-таки огромных размеров. «Ну и бугай, — подумала она, — новенький, что ли? Что-то я его раньше не видела».
На улице рядом со «скорой» стояли Геннадий Геннадьевич, Людмила Ивановна и санитар. Больного переложили в машину.
— Через пять минут отъезжаем! — сообщил шофер.
— Сейчас еще один раствор принесут — и можно отправляться, — сказал врач.
Катерина заглянула в машину. Велимир Аркадьевич лежал с закрытыми глазами. Ко рту его была проведена какая-то трубка, через которую он дышал. «Хорошо, что его увозят, — подумала Катерина, — в другом городе он будет в безопасности». И вдруг ее словно пронзило электрическим током: «А будет ли? Ведь бандитам ничего не стоит передать информацию своим людям… Надо предупредить маму!»
Она отвела Людмилу Ивановну в сторону.
— Боже мой! — воскликнула та, когда Катерина в двух словах рассказала ей о происшествии в палате. — Катя, что делать? И папа в опасности, и тебя оставлять страшно!
— Мама, да я рассказала не для того, чтобы ты волновалась. Просто ни на секунду не отходи от папы.
— Людмила Ивановна! Пора! — послышался голос Геннадия Геннадьевича.
— Катя, прошу тебя, — уже на ходу проговорила Людмила Ивановна, — поживи пока у наших прежних соседей! А я тебе буду каждый день звонить!
— Ладно! — крикнула Катерина вслед уже отъезжающей машине.
«Скорая» скрылась за поворотом. Катерина опустилась на стоящую рядом скамейку. Что делать? Куда податься? Выбора не было. Нужно было срочно узнать, что произошло с Женей: опасность, грозящая ей, была реальной.
Глава 26Я МЕНЯЮ СВОЙ ИМИДЖРассказывает Женя Бутина
Видимо, опасность придала мне не только силы, но и скорость. После минутного оцепенения я кубарем скатилась с лестницы, пролетела сквозь узкий темный коридор и оказалась возле панно. Едва я выскочила в холл, как хлопнула дверь.
Размышлять было некогда. Я забежала за штору, но не за «свою», а за которой утром стояла Катерина. Она казалась мне более счастливой.
Не успела я замереть в своем укрытии, как послышались быстрые тяжелые шаги.
— Ну и кобылица, — послышался голос Несмазанной Телеги. — Это же надо такую махину отодвинуть. Ну ничего, птичка у нас в руках. Теперь-то она никуда не денется.
— А ты уверен, что это она? — Квашня говорил уже по ту сторону панно.
— Да ты что, слепой, что ли? Кто же еще!
Я выбежала из-за портьеры, быстро пересекла холл, в мгновенье ока сбежала по лестнице и выскочила на улицу.
Ни о каких расследованиях, ни о какой телеграмме домой о том, что я здесь задержусь, не могло быть и речи.
Миновав квартал, я взглянула на часы и не поверила своим глазам. Все события, которые произошли в Бутинском дворце с того момента, как я второй раз за день поднялась в холл (ну, когда мне на спину прыгнул рыжий кот), и до этой секунды, уместились в полчаса.
Я шла очень быстро, то и дело оглядываясь: не бегут ли те двое следом. На улице никого не было, но это не успокаивало: все казалось, что преступники прячутся то за каким-то деревом, то за углом.
Возле парикмахерской толпились старушки. До меня долетали отдельные обрывки фраз:
— А Пелагее-то в первый день повезло…
— Понятно, они тогда еще за планом гнались…
— … Длинные волосы им подавай!
— Да откуда же в нашем возрасте косы…
— … Так ведь молодежь-то не идет!
В тот самый момент, когда я поравнялась с парикмахерской, дверь распахнулась, оттуда выскочила молоденькая девушка и устремилась ко мне.
— Вот то, что мне нужно!
Она схватила меня за руку:
— Пожалуйста, выручайте, я двести рублей, сразу же…
— Да что случилось? — замедлила я шаг.
— Понимаете, тут подъезжали «новые русские», им срочно нужен парик как раз из таких волос, как у вас. Пойдемте, пойдемте со мной! Ну что вам стоит! Вы-то еще отрастите волосы…
А что, это мысль! С одной стороны, я на какое-то время спрячусь от преследователей, а с другой — изменю свою внешность. Но когда я уселась в кресло и взглянула на рыжую копну, с которой должна была расстаться, у меня невольно заныло в груди: я теряла свое последнее и единственное преимущество перед тупицей Селедкиной. Не считая ума, конечно. Он, к счастью, остается при мне.
Тетя Клава, как я и предполагала, сидела на лавочке. Ее взгляд равнодушно скользнул по мне и снова устремился вдаль.
— Тетя Клава! — подходя к ней, позвала я.
— Женя! — Тетя Клава всплеснула руками. — А я опять тебя не узнала! — Она внимательно посмотрела на меня. — А где же твои волосы?
— Там же, где и ваши!
— Но… почему?
— Тетя Клава, извините, но я хочу еще успеть на поезд.
По лицу тети Клавы было видно, что мое известие об отъезде ее очень расстроило. Но я ни при каких обстоятельствах ни на час не осталась бы в Ильинске.