— Это же надо, — проговорил Пролетарий Иванович, — больше шестидесяти лет искать…
— И найти! — подхватил Авангард Семенович и толкнул дверь. — Не открывается! Тьфу ты! Ну-ка давай подналяжем! Вень! Ну!
— Послушай, а может, не надо, а? Может, как-нибудь в другой раз? А то как-то страшновато… Еще сердце прихватит…
— Ну, началось! — рассердился Авангард Семенович. — Ну, не хочешь, не надо. Я и один справлюсь!
— Ну уж нет! — возмутился Пролетарий Иванович. — А вдруг ты что-нибудь там найдешь? Давай уж вместе!
— Так у тебя ж сердце…
— Сердце, сердце… У тебя, можно подумать, его нет. Ну, подналяжем! Ну!
Наконец дверь поддалась. Авангард Семенович сунул голову в темное зияющее пространство.
— Плесенью воняет. И сыростью.
— Еще бы, почти сто лет никто не проветривал.
— Н-да… Что ж делать, надо бы пройтись по подвальчику-то. Как ты на это смотришь?
— Даже не знаю, — опасливо поежился Пролетарий Иванович. — Думаешь, с нами ничего не случится? И потолок на голову не упадет?
— Полагаю, что нет. Фонарик возьми. Ну, побыстрее!
— Бр-р-р… — произнес Пролетарий Иванович, войдя в подземный переход, в котором его уже ждал Авангард Семенович. — Место не из приятных.
— Вперед! — скомандовал Авангард Семенович и зажег фонарь.
Два старика медленно двинулись вдоль подвала. Кое-где он был узок. Кое-где — низок. Кое-где на них капала сверху вода. Они шли очень долго, а переход все не кончался. Пролетарий Иванович начал заметно волноваться.
— Скоро придем? — то и дело спрашивал он. — Может, вернемся обратно?
— Подожди, друг, — подбадривал его идущий впереди Авангард Семенович. — Еще немного — и дворец будет. Я план хорошо помню.
— Ты думаешь, мы все-таки дойдем до дворца? А вдруг у меня сердце схватит? — расхныкался Пролетарий Иванович.
— Господи, ну что ты за нытик! Можно подумать, от твоих стонов дело быстрее пойдет. А вот, кажется, мы и пришли.
Старики изо всех сил навалились на возникшее перед ними деревянное препятствие. По ту сторону его послышался грохот, звон пустых ведер. Авангард Семенович протиснулся в образовавшееся отверстие.
— Вот те на! — воскликнул он. — Так вот куда мы попали…
Глава 43ПУТАНИЦАРассказывает Женя Бутина
Я все же расстроилась, что не взяли банду Мохнатого.
— Ну, не переживай! — успокаивал меня, как мог, Бобров. — Мало ли что могло случиться. Может быть, дядя Саша с товарищами в это время задерживали еще более опасных преступников? Мы же ничего не знали.
Я вздохнула. Мы действительно ничего не знали.
Между тем на улице была обычная суета, характерная для последнего дня лета. Мимо шли озабоченные мамаши с первоклассниками, у многих из них в руках были букеты цветов. И для мам, и для детей начиналась новая жизнь.
— В школу-то хоть собралась? — спросил Бобров.
Я только рукой махнула. Когда? Я даже понятия не имела, где моя школьная одежда, сумка, учебники и тетради.
— Вот и я так же. Промотался все лето, то на работе, то на даче, думал, в последний день соберусь, а вот что вышло. — Он посмотрел на часы. — В принципе, впереди еще целый вечер. Ой, послушай, мне в голову пришла отличная идея. («Ага, значит, не только мне приходят в голову отличные идеи», — подумала я.) Ты сейчас иди к себе, а я забегу в одно место. Возможно, мне удастся что-либо узнать. В любом случае, я тебе позвоню.
Придя домой, я обнаружила на пианино два билета на мамин бенефис. Концерт должен был начаться через полчаса. Не могло быть и речи, чтобы не ходить на него, мама сильно бы обиделась.
Я повертела билеты в руке. Надо же, дядя Иннокентий забыл взять. Надо позвонить ему на работу, напомнить про концерт. Интересно, почему он был сегодня каким-то не таким? Я вспомнила, как он внезапно закрыл лицо. Что в моем рассказе произвело на него такое впечатление? Времени было уже в обрез.
Я набрала номер телефона «Хоттаба».
— Иннокентия Дмитриевича нет, — ответила секретарша.
— Как нет? — удивилась я. — Он же до позднего вечера на работе.
— Иннокентий Дмитриевич уехал в срочную командировку.
— В командировку? — Моему изумлению не было предела. Насколько мне известно, дядя Иннокентий всегда отказывался от каких-либо поездок. Для него даже посетить тетю Клаву — чрезвычайное происшествие, и к нему он готовился, по меньшей мере, несколько месяцев. Как говорят родители, дядя Иннокентий тяжел на подъем. И вдруг — на тебе, уехал в командировку, хотя, судя по всему, никуда не собирался.
— А куда он уехал? — продолжала допытывать я бедную секретаршу.
— Он не докладывал.
В растерянности я положила трубку. Но не успела я прийти в себя, как раздался телефонный звонок. Это оказался Бобров.
— Женя, это я, — сказал он. — Понимаешь, какое дело…
— Ты что, тоже уезжаешь куда-то? — спросила я, внутренне готовая ко всяким неожиданностям.
— Что ты, куда же я могу уехать? — засмеялся Бобров. — Дело в том, — продолжал он, — что я забежал сейчас к начальнику опергруппы.
— Ты?
— Ну да, я. Ты не удивляйся только, но это мой дядя. Я никому об этом не говорил. Так вот. Дядя сказал, что никакая операция «Заходи» на сегодня не намечалась и что о появлении Мохнатого он слышит за последние три месяца впервые.
— Ничего не понимаю… Так дядя Саша при мне ходил к твоему дяде.
— Выходит, не ходил…
— Странно…
— Действительно, странно… Но еще более странно другое. С тех пор как ты ушла от дяди Саши, его на работе тоже никто не видел.
У меня голова пошла кругом. И дядя Саша исчез. Уж не сговорились ли они вместе с дядей Иннокентием куда-то поехать?
Мой взгляд упал на билеты. Даже при самых сложных и непонятных обстоятельствах я не могу не пойти на концерт. Но как же не хочется идти туда одной!
— Послушай, Андрей, давай сходим в филармонию, — предложила я Боброву.
— А что там?
— Бенефис моей мамы. Вечер русского романса.
— Я вообще-то не большой любитель романсов, — сказал он, — но схожу. Хоть какой-то светлый момент будет в сегодняшнем дне.
Его слова меня немного огорчили. Для меня уже давно настали светлые моменты. С тех пор, как я услышала по телефону голос Боброва. Еще днем.
Глава 44КТО СКАЗАЛ НЕПРАВДУ?Рассказывает Женя Бутина
На концерт мы немного опоздали. Мама уже стояла на сцене в своем золотисто-бежевом платье. Над залом плыл ее голос:
— Не про-буж-дай воспо-минанья…
— Бесподобно, — прошептал сидящий рядом мужчина.
Папа как-то сказал мне, что в детстве чуть ли не все мальчишки в классе были влюблены в маму. Из-за ее голоса. Никто во всем Ильинске не мог спеть чище и громче: «Взвейтесь кострами, сини-е ночи. Мы — пионе-ры, де-ти рабо-чих!»
Она до сих пор по просьбе папы и дяди Иннокентия иногда поет эту песню. И тогда мне кажется, что папа и дядя Иннокентий становятся похожи друг на друга, как близнецы. Их позы в этот момент, их выражения лиц, их взгляды, наконец, говорят о том, что они родом из одного детства.
Во время антракта мы с Бобровым вышли в фойе. На стене висели фотографии артистов филармонии, среди которых была и мамина. С глянцевой поверхности смотрела на нас мама, увеличенная в несколько раз. И хотя в жизни она выглядит не столь эффектно, ее настоящее, живое лицо я люблю куда больше. Папа как-то сказал, что на фотографии просто не видна мамина душа.
— Жень, смотри. — Бобров притронулся к моему плечу.
— Что?
— Ну, посмотри же, наконец…
Я взглянула в ту сторону, куда он показал. И обомлела. Опять совпадение!
Нет, не может быть… Мне мерещится… А может, это просто сон? Чтобы проснуться, я ущипнула себя за ухо. Не просыпаюсь. Значит, не сон. Прямо посреди фойе стояла мама и, как ни в чем не бывало, разговаривала… с Мохнатым.
В это время владелец магазина «Заходи» взял мамину руку и поднес ее к губам. Ну, это уж слишком! Мама безмятежно улыбалась. «О святая простота, артистическая натура», — сказал бы папа.
— Послушай, — обратилась я к Боброву, — а может, все-таки дяде Саше позвонить? Сказать, что преступник — здесь?
— Не знаю, стоит ли… И потом, он ведь тоже ведет себя непонятно… С работы куда-то ушел…
— Сам же говорил, всякое бывает. Наверняка и у дяди Саши были на то причины.
Бобров промолчал.
— Послушай, а может, тогда… твоему дяде позвонить?
— Он уехал на дачу. И будет только утром.
В это время мама посмотрела в нашу сторону и что-то сказала. Мафиози обернулся, кивнул и улыбнулся. «Еще не знает, что я — бракованный товар, — подумала я. — Нет, все-таки надо звонить дяде Саше. Я просто обязана это сделать! А то Мохнатый уедет опять в Америку — и все».
Не долго думая, я схватила жетон и побежала к телефону-автомату.
— Алло, дядя Саша? Это Женя говорит. Я хочу сказать, — я понизила голос до шепота, — что Мохнатый здесь.
— Что? — не понял дядя Саша.
— Мохнатый здесь. Вы же понимаете, что я не могу о таких вещах говорить громко.
— Где — здесь? — заинтересовался дядя Саша.
— Ну, в филармонии. На бенефисе мамином.
— Надо же, — удивился дядя Саша, — не боится ходить по концертам. Впрочем, таким людям нечего бояться. А кстати, как ты узнала, что это — Мохнатый?
— А мы его вычислили, когда вас у магазина «Заходи» ждали. Мы хотели посмотреть, как их будут забирать.
— Женя, — так строго, как прежде никогда со мной не говорил, сказал дядя Саша, — ты понимаешь, что могла подвести не только себя, но и нас? Что вы могли своим присутствием сорвать операцию? Остается только поблагодарить бога, что в последний момент она сорвалась и без вас.
Теперь я уже вообще ничего не понимала. Судя по ответу дяди Саши, операция «Заходи» вполне могла бы состояться. Но не состоялась же… Тогда я набралась наглости и спросила:
— А кстати, почему все-таки сорвалась операция?