— Все нормально, девчонки, сказали — срочно привозите! — Рядом с нами вновь появилась тетя Люся. Надежда на то, что мужу будет оказана необходимая помощь, видимо, оживила ее. Она говорила громко и быстро. Глаза ее блестели. — Уже и с областным центром договорились — срочно готовится вертолет, чтоб доставить туда. Потом пересадка на самолет — и в Новосибирск… Так, что же делать, что делать? — Вероятно, тетю Люсю озарила какая-то идея. — Послушай, Катя, — обратилась она к дочери. — Я, конечно, понимаю, в новой, пустой квартире не очень-то приятно одной, но, может, ты поживешь с недельку… без меня?
— Как это — без тебя?
— Понимаешь, я хочу попроситься поехать вместе с папой. Ну сама подумай, как он будет один в незнакомом городе? Передачу принести, и то некому. А ухаживать? Да лучше меня это никто не сделает!
Я не выдержала и воскликнула:
— А что, это идея!
По крайней мере, я на месте тети Люси сделала бы то же самое.
— А тебя отпустят? — спросила Катерина, не обращая на меня внимания. — Здесь же тоже больные.
— Думаю, главный врач пойдет на уступки. — Тетя Люся взглянула на часы. — Вот сейчас как раз кончится общий обход, я с ним и поговорю.
Она снова скрылась за дверью отделения.
Катерина между тем оставалась все такой же замороженной. Я прикоснулась к ее плечу:
— Не переживай… Возможно, все обойдется. Сейчас медицина — знаешь какая! Мой папа был почти безнадежен…
Катерина не была моей подругой. За те несколько часов, на которые ее семья останавливалась проездом у нас, мы, конечно же, не успели сблизиться. Но теперь она стала больше чем подругой. Нас объединяла общая беда. Наши отцы пострадали от бандитских пуль.
Катерина посмотрела мне в глаза. В ее взгляде не было ни надежды, ни отчаяния. В нем читалась непреклонная решимость.
— Как бы то ни было, — тихо, но твердо сказала она, — я все равно их найду.
— Кого? — не поняла я.
— Тех, кто стрелял в папу.
Я не поверила своим ушам. Разве это возможно?
— Но как? — спросила я.
— Надо подумать.
Признаться, я не знала, как к этому отнестись. С одной стороны, судя по всему, на здешнюю милицию надеяться нет смысла. И коснись моего папы, я на месте Катерины, скорей всего, приняла бы точно такое же решение. С другой — я даже предположить не могла, как может девчонка разыскать преступника. И даже если это окажется возможным, что она будет делать дальше? Поэтому заявление Катерины воспринималось, по крайней мере, как неразумное. Я сказала:
— Но ведь для этого существует милиция. И она наверняка предпринимает какие-то действия…
Я замолчала. Слова получались какие-то казенные и избитые. «Милиция предпринимает действия…» Ну прямо как в газете какой-то.
— Действия… — передразнила меня Катерина. — Слышала, что вчера об этих действиях родители говорили?
Опять я была с ней согласна. Я внимательно посмотрела на нее.
— Почему ты так смотришь?
— Просто…
На самом деле я в этот момент поняла, что не в пример Селедкиной Катерина, несмотря на внешнюю привлекательность, была очень даже неглупа.
— Что же ты собираешься делать? — спросила я.
— Для начала поеду в Бутинский дворец. Ведь не зря же больной рассказал о нем папе. И уж конечно же, речь шла не о духе сгоревшего сторожа, а о чем-то более важном. Только вот… о чем? Кстати, ровно две недели назад мы с папой туда заходили. — Катерина вздохнула. — Но то другая жизнь была…
В это время к нам опять подошла тетя Люся.
— Все нормально, девочки. Папа начал приходить в себя. Главный врач подписал заявление. Побежала домой собираться, нужно в дорогу кое-что купить. Пошли, Кать…
— Ты знаешь, мама, мне нужно забежать в школу. Посмотреть, во сколько перекличка.
— Ладно. Надеюсь, ты проводишь нас с папой?
— Конечно, я только до школы добегу и обратно.
Тетя Люся исчезла за деревьями палисадника.
— Пока, — кивнула мне Катерина и быстро куда-то пошла.
Что было делать? Не могла же я оставить подругу по несчастью одну. Я вздохнула и побежала за ней.
Глава 17СТРАННОСТИ ДВОРЦОВОГО ХОЛЛАРассказывает Женя Бутина
Признаться, я даже не представляла, что мы будем делать во дворце. Если там и происходит что-то криминальное, то наверняка не перед кабинетом главы администрации целого района. Да и что там может происходить? Правда, вчера на моих глазах похитили очкарика, но не каждый же день такое бывает.
Вот мы и у Бутинского дворца. На этот раз, подходя к нему после стольких совпадений, я почувствовала неприятные колики в животе и дрожь в ногах. Если б я знала, что меня ждет дальше!
Со вчерашнего дня здесь, конечно же, ничего не изменилось. Все так же равнодушно проходили мимо люди (и я отметила про себя, что существует все-таки так называемый закон подлости: во время похищения очкарика кроме меня не было ни души), и так же лениво обмахивались хвостами коровы, лежащие внутри обгоревшей части здания.
Катерина открыла дверь, и мы сразу же оказались на широкой лестнице, ведущей наверх. Немного не дойдя до второго этажа, невольно замедлили шаг: прямо на нас из желто-зеленых прерий, в широком прыжке, разинув пасти, летели два огромных льва. Голова каждого из них была не меньше письменного стола.
— Ничего себе! — воскликнула Катерина.
— Вот это да! — не удержалась и я.
Оказалось, что цари зверей были изображены на невероятных размеров панно, закрывающем больше половины стены, обращенной к лестнице.
— Вот так теперь встречают трудящихся, сказал бы папа, — произнесла Катерина. — Представляешь, придет в пенсионный фонд какой-нибудь божий одуванчик и свалится в обморок.
— И это в лучшем случае, — поддержала я.
Словно в подтверждение наших слов, дверь, находящаяся как раз рядом с панно, приоткрылась, из нее выскользнула маленькая сухонькая старушка и, опасливо оглянувшись на произведение искусства, перекрестилась и прошептала: «Избави меня, Пресвятая Богородица, от ентого кошмара…» Она была так напугана изображенными животными, что, похоже, нас с Катериной даже не заметила.
— Странно, — сказала Катерина, после того как старушка спустилась, — когда мы с папой заходили сюда, этого панно здесь не было.
— А что было?
— Нормальная стена с картинами местных художников. И посетители с удовольствием ждали, пока их пригласят в какой-нибудь кабинет. А сейчас, смотри-ка, — ни одного человека. Каждый предпочитает, наверное, ходить по жаре, чем быть рядом с чудищами.
— Еще бы!
Мое внимание привлекло небольшое витражное окно с разноцветными стеклами. По обе его стороны от потолка до самого пола широкими складками ниспадали плотные коричневые портьеры. Они были из дорогой и добротной ткани, но здесь выглядели просто нелепо.
Справа от меня были три двери, а слева — одна, от нее и начиналось странное произведение искусств. Возле каждой двери висела табличка — «Администрация Ильинского района, «Районный пенсионный фонд» (из которого вышла ошарашенная старушка), «Районное отделение архитектуры» и «Районная налоговая полиция». Из кабинетов доносились телефонные звонки, восклицания, обрывки фраз.
— Знаешь, я еще кое-что вспомнила, — прошептала Катерина. — Папа говорил, что вот-вот подойдут деньги на проведение реставрационных работ. Очень крупная сумма. И очень удивился, когда узнал, что какие-то коммерсанты собираются делать косметический ремонт. Видимо, это все, — Катерина окинула взглядом холл, — последствие этих работ. В том числе и панно, и эти портьеры, которые совершенно не к месту…
Из пенсионного фонда, оживленно разговаривая, вышли двое, по виду — здешние служащие.
— Так что пенсий и в этом месяце не будет.
— Н-да… Бедные пенсионеры.
— Еще неизвестно, кто более беден: они или мы, которые каждый день должны выслушивать кучу жалоб…
— Послушайте, а на улице — ливень!
Делегация спустилась по лестнице, хлопнула дверь.
Катерина продолжала:
— Помнишь, папа сказал, что ему удалось кое-что узнать у того больного?.. Ну, в которого стреляли… Может быть, денег на реставрацию уже нет и в помине?
— Как это нет в помине?
— Да так, пошли на другие цели. Может, об этом он и рассказал папе.
— Возможно, ты и права. Но как нам-то об этом узнать?
— Слушай, тут же мамина знакомая работает, сейчас спрошу, кто делал ремонт во дворце, — ответила Катерина и исчезла в одном из кабинетов.
Я подошла к окну, на лестнице послышались быстрые шаги. Кто-то торопливо поднимался. Спустя несколько секунд в холл заглянул высокий красивый парень. Его волосы и рубашка намокли. У меня перехватило дыхание: лицо его было мне знакомо.
— Ну и льет! — проговорил он, увидев меня. — Ждешь кого-нибудь?
— Да, узнать насчет бабушкиной пенсии, — ляпнула я первое, что пришло в голову.
— Узнала?
— Нет, сейчас иду. — Я сделала шаг к двери пенсионного фонда.
Парень удовлетворенно кивнул. Он хотел еще что-то сказать, но передумал и буквально скатился вниз. Не успела хлопнуть за ним дверь, как я вцепилась в руку только что появившейся Катерины.
— Видела?
— Кого?
— Парня!
— Какого?
— Он только что был!
— Нет. А кто это?
— Да это он! Он!
— Кто — он? Да отпусти ты мою руку!
От волнения я не заметила, что изо всех сил сжимаю запястье Катерины.
— Ну парень, видный такой. Да его у вас в Ильинске, наверное, все знают… Броская такая внешность. Ну, еще на артиста похож… Как его? Ну еще в песне поется, что он не пьет одеколон!
— Ален Делон, что ли?
— Ну конечно!
— И что он?
— Что-что! Очкарика похитил вчера!
Катерина впилась в меня взглядом.
— Болтаешь!
— Да честное слово!
— А может… Может, ты ошиблась? — с непонятной мне надеждой в голосе спросила она. — Может, перепутала с кем-то?
— Кать, ну что ты говоришь? Такого ни с кем не спутаешь.
Снова хлопнула дверь. Послышались голоса. Один из них я узнала, это был голос «Алена Делона». Я поняла, что он неспроста заглядывал в холл и неспроста интересовался, что я здесь делаю. Вероятно, я ему просто мешала. Но почему? Может быть, ему нужно было здесь с кем-то поговорить и, скорей всего, без свидетелей. Все это пронеслось в моей голове в какую-то долю секунды. За это время Ален Делон даже на ступеньку не успел подняться. Та-ак. Дальше. Значит, возможно, у нас с Катериной есть шанс узнать, где же находится очкарик и что его ждет. (Вторая ступенька.) Но если мы будем стоять посреди холла, мы вообще ничего не узнаем. Что же делать? (Третья ступенька.)