Этот дом ничем не отличался от соседних, был таким же нарядным и ухоженным. Стены, выложенные по краям оранжевыми кирпичиками, большие резные ставни, аккуратно покрашенное крыльцо и вытоптанная дорожка к нему.
Поколебавшись пару минут, Лёша всё же открыл скрипучую калитку и шагнул во двор. О том, что дома никого нет, свидетельствовал большой навесной замок на двери. Особо не скрываясь, Лёша прошёлся по двору и разочарованно замер у крыльца. Глупая была всё же идея идти сюда. Ну зачем бы Вике прятаться здесь?
Для очистки совести он обошёл вокруг дома, поочерёдно заглядывая в окна. В комнатах стояла мебель явно советского производства, но рядом с ней имелись и предметы современного быта, немного дико смотрящиеся друг с другом. Например, тумбочка. Такая же когда-то была в доме его бабушки в деревне. И новый плазменный телевизор на ней. Или буфет, огромный, выкрашенный белой краской, с множеством ящиков и полок. И на одной из этих полок — супернавороченная микроволновка.
Тяжело вздохнув, Лёша оторвался от созерцания чужого жилища и уже собрался уходить, как почувствовал уткнувшееся ему в спину дуло…
— Стой, паршивец! — раздался сзади злой женский голос. — Подними руки вверх!
На мгновение растерявшись, Лёша решил всё же подчиниться и, подняв руки, медленно обернулся.
Позади него стояла низенькая женщина в накинутой прямо поверх ночнушки куртке и резиновых сапогах на босу ногу. На голове топорщились совершенно седые волосы, накрученные на бигуди. Она выглядела бы смешно, если бы не держала в руках самое настоящее ружьё.
— Вы ружьишко-то опустите, — улыбнулся ей Лёша, — а то ещё выстрелит ненароком.
— А пущай и выстрелит! — подбоченилась женщина. — На одного негодяя меньше станет!
— Ну вас же посадят, — напомнил ей о законе Лёша, по-прежнему держа руки поднятыми.
— А вот и не посадят! — зло прищурила глаза женщина. — Может, ещё и грамоту дадут за поимку преступника! А то, что убила… Так бывает! Не будешь в тюрьме харчи государственные есть!
— А разрешение на ружьё у вас имеется? — решил подойти к ней с другой стороны Лёша.
— Запугать решил? — недобро усмехнулась женщина, поудобнее перехватывая ружьё. — А вот не получится! Всё у меня есть! У меня муж охотник, его ружьишко! Что, думал дом обворовать, пока хозяев нет? Да не повезло, не знал, что тётя Зина тебя заметит! Я всех вижу, всё знаю, за порядком слежу!
— Так это же хорошо, что всё знаете, — обрадовался Лёша, решив, что тётя Зина может что-нибудь знать о сгоревшем Антоне и исчезнувшей Вике. — Может и про пожар, что у вас тут случился, что знаете?
— Знаю! — гордо вскинула голову женщина. — А тебе-то что? Ты мне зубы не заговаривай!
— Так я из милиции, дело это расследую.
— Из милиции? — окинула его внимательным взглядом тётя Зина. — Что-то не похож ты на милиционера! Обдурить меня решил? Не выйдет! Накось, выкуси! — Она вскинула руку и показала ему фигу.
— У меня в кармане удостоверение, — решив не обращать внимания на плещущую через край агрессию женщины, сказал Лёша. — Сейчас покажу.
— Не двигайся! — взвизгнула женщина, увидев, что Лёша опустил руки. — Точно пристрелю!
— Тогда вас точно посадят, — усмехнулся Лёша, опять поднимая руки. — За убийство сотрудника милиции при исполнении.
В глазах тёти Зины появилась растерянность. С одной стороны, она не верила этому странному молодому человеку, с другой — боялась оказаться в тюрьме.
— Медленно, одной рукой доставай, — велела она и отступила на шаг. На карман Лёши она смотрела с неприкрытым ужасом, словно ждала, что он вытащит оттуда по меньшей мере гранату.
Внимательно изучив протянутую ей красную книжечку, тётя Зина мигом подобрела.
— А пойдём ко мне в дом? — предложила она. — Чего на холоде стоять? Я уж околела вся!
Лёшу не нужно было долго упрашивать, он быстро зашагал за ней к соседнему дому.
В доме тёти Зины царили чистота и уют, впрочем, наверное, как у всех в этой деревне. Кухонька, куда привела хозяйка Лёшу, радовала глаз накрахмаленными красными занавесками в мелкий цветочек; на подоконнике, заботливо застланном белой кружевной салфеточкой, буйствовала герань. На тумбочке рядом примостились старые часы и новенький электрический чайник. На плите стояла закопчённая кастрюлька, а на столе — вазочка с печеньем, прикрытая полотенцем.
— Присаживайтесь, присаживайтесь, — засуетилась вокруг Лёши тётя Зина. — Чайку? Вот печеньице, своё, домашнее! Угощайтесь!
— Нет-нет, спасибо! — поспешно отказался Лёша. После вчерашней травмы на еду ему даже смотреть не хотелось, голова кружилась, и подташнивало. — Вы мне лучше расскажите, что знаете про пожар.
Тётя Зина выдвинула стул на середину комнаты, примерно сложила руки на коленях и завела рассказ. Через пять минут Лёша разочарованно понял, что ничего нового не узнает. Женщина повторила всё, что он уже и так знал.
— Зинаида… э-э… Простите, как вас по отчеству?
— Ой, да не надо отчества! — Женщина кокетливо поправила бигуди на голове. — Зовите меня тётя Зина, меня все здесь так зовут.
— Ну хорошо, — кивнул Лёша, — тётя Зина, скажите, кто живёт в том доме? — кивнул в окно на дом парень. — Насколько я знаю, он принадлежал Андрею Казанцеву.
— Тю, так когда это было! — всплеснула руками тётя Зина. — Андрей-то уж, поди, лет десять или даже больше как помер! А сын его дом через год продал. Дачники там обитают, каждое лето, каникулы детские, выходные, всё время здесь. Галина говорит, не любят они город, да куда деваться — работают там и учатся, а здесь всё свободное время проводят.
— Галина — это хозяйка? — на всякий случай уточнил Лёша.
— Да.
— А после пожара вы никого подозрительного во дворе не видели?
— Нет, — уверенно мотнула головой тётя Зина. — Мимо меня никто не прошмыгнёт.
— Даже ночью?
— Даже ночью, — отрезала женщина. — Я сплю чутко, просыпаюсь часто. Нет, если б кто там был, я бы заметила. А чего случилось-то? Кто там быть должен?
— Ничего не случилось, — улыбнулся Лёша и поднялся. — Спасибо за помощь. Я пойду.
— Ты уж прости меня, сынок, — улыбнулась ему в ответ тётя Зина. — Я ж подумала, что ты вор какой, потому и вышла с ружьём. Ты не подумай, оно у меня не настоящее, и мужа-охотника никакого нет. Внучок у меня свой автомат забыл, вот я и схватила его, когда тебя увидала.
— Хотите сказать, что это игрушка?! — поразился Лёша, бросая взгляд на ружьё.
— Ну да, смотри. — Тётя Зина схватила ружьё и нажала на курок. Оттуда вылетела маленькая жёлтая пулька и с весёлым стуком покатилась по полу.
— Ничего себе… — пробормотал Лёша. — Главное, никому не рассказывать, что испугался детского ружья, а то засмеют…
— Чего ты говоришь? — выпрямилась тётя Зина, ищущая пульку на полу.
— Нет-нет, ничего! Я пойду!
Лёша вышел из дома и, засунув руки в рукава куртки, почти бегом бросился обратно. На улице потеплело, но опять начал моросить нудный дождь. Небо заволокли тяжёлые тучи. На душе парня было так же мрачно. Они словно бились в бетонную стену, а узнать ничего нового не могли, как ни старались. А отпуск между тем заканчивался…
Я ждала Лёшу на крыльце дома Людмилы Николаевны. Увидев, как он входит в калитку, я насупилась и, хмуро глядя на него, спросила:
— Ты где был?
— В библиотеке, — пошутил Лёша, стараясь разрядить обстановку.
— Не смешно! — не поддалась я. — Где ты был? Ничего, что я волновалась? У тебя голова пробита, ты мог сознание потерять и лежать сейчас неизвестно где!
— Ну не потерял же, — попытался обнять меня Лёша, но я увернулась.
— Не уходи от темы! Где ты был?
— Ходил к дому твоего деда, — сдался Лёша.
— Зачем? — удивилась я. — Я же сказала, что мы его продали. Ты мне не поверил? — догадалась я. — Решил, что я вру? Вику покрываю? Так вот какого ты обо мне мнения! Ну давай, давай, проверяй теперь все мои слова! Я же только и делаю, что вру тебе!
Я сама не понимала, почему на меня вдруг накатила такая истерика. Слёзы потоком хлынули из глаз, руки затряслись. Закрыв лицо руками, я бросилась к калитке и, выскочив на улицу, побежала на кладбище. Лёша что-то кричал мне вслед, но я не разбирала его слов. Моё сердце рвалось туда, к дедушке. В ушах стояли слова Людмилы Николаевны о том, что он помог нам ночью, а значит, сможет утешить меня и сейчас.
Пробежав по уже знакомой дорожке, я открыла ограду и опустилась на колени перед памятником, не обращая внимания на усиливающийся дождь и грязь, пропитывающую джинсы.
— Деда, мне так плохо, — пожаловалась я, касаясь рукой холодного памятника. — Что мне делать, деда? Я люблю Лёшку, но он почему-то не верит мне, я боюсь за Вику и не знаю, где она, я уверена, что Вика невиновна, а Лёшка, я чувствую, подозревает её во всех смертных грехах… И ни одного ответа, одни лишь вопросы. Мне страшно…
Дед смотрел на меня с портрета таким родным, строгим, но добрым взглядом. Я плакала, сидя рядом с могилой. Слёзы катились по щекам, смешивались с дождём и растворялись, падая на землю. Не знаю, сколько времени я провела там, но на душе неожиданно полегчало.
— Спасибо, деда… — вздохнула я, поднимаясь на ноги и вытирая слёзы. — Ты опять мне помог.
Я была уверена, что именно дед утешил меня и подарил мне надежду на лучшее. Может, это было и глупо, но мне нужно было знать, что есть кто-то, к кому я могу прийти и поплакаться. Пусть даже этот кто-то — покойный дедушка.
Лёша и Людмила Николаевна стояли у машины и о чём-то переговаривались. Завидев меня, Лёшка бросился ко мне.
— Господи, что с тобой случилось? — ужаснулся он, оглядев меня. Да, выглядела я не лучшим образом. Грязные джинсы, промокшая куртка, зарёванное лицо.
— Ничего, — всхлипнула я. — Лёш, прости меня, я сама не знаю, что на меня нашло.
— Это ты прости меня, — прижался лбом к моему лбу Лёша. — Прости, что не предупредил тебя, куда иду. Наташ, я не сомневался в твоих словах, я не думал, что ты врёшь мне. Я просто решил проверить. Знаешь, как бывает: дом продали, а люди туда долго не наведываются, на участке полно других строений, где можно спрятаться…