— Как? А мне сказали, что здесь живут родители Валеры… — растерялся Лёша.
— Что, Валера решил свои долги на нас повесить? — Женщина отпустила дверь и воинственно упёрла руки в бока. — Не выйдет! Он вспоминает о родителях, только когда понадобятся деньги! Игрок фигов! Да я бы все эти ваши казино взорвала к такой-то матери! Понастроили, людей с ума сводите! Нет у меня сына, умер! Давно!
— Подождите, подождите! — попытался остановить её Лёша. — Я не из казино и ни о каких долгах не знаю!
— Да? — сбавила обороты женщина. — А кто же вы?
— Вы Наталью Казанцеву знаете?
— Ну, — ещё сильнее поджала губы она. — И что? При чём здесь эта девица?
— Валера недавно взломал замок в её квартире и пытался обокрасть. Ему это не удалось, Наташа застала его на месте преступления. А сегодня ночью квартиру всё-таки обокрали.
— Негодяй! — закрыла рукой лицо женщина. — Какой подлец! Какой позор на мою голову! Мало того, что сын игрок, так ещё и в вора превратился!
— Простите, пожалуйста, но я бы хотел поговорить с ним, — мягко перебил её Лёша. — Поймите, Наташа осталась без копейки в кармане, он увёл все её деньги и драгоценности.
— И что, вы пришли искать его сюда? — горько усмехнулась женщина. — Молодой человек, родительский дом — это последнее место, куда придёт Валера. Я не видела его уже год. Он прекрасно знает, что мы с отцом никогда не дадим ему денег, поэтому и не появляется у нас.
— Даже если ему будет угрожать смертельная опасность?
— Даже если ему будет угрожать смертельная опасность, — повторила за ним женщина. — Во-первых, у нас просто нет денег, а во-вторых, можете осуждать меня, но я давно смирилась с тем, что сын для нас потерян. Я искренне сочувствую Наташе, хотя никогда и не любила её.
— Почему? — задал вопрос Лёша, внутренне сжавшись. Он предвидел всё, что сейчас скажет ему эта женщина.
— Покажите мне свекровь, которая обожает невестку? — улыбнулась она. — А Наташа была далека от идеала. Эгоистичная, наглая, не видящая ничего дальше собственного носа. Валера гулял от неё направо и налево буквально с первого дня семейной жизни, а она не замечала ничего, пока не застала его с девицей в собственной постели.
— Может, просто потому, что была влюблена? — встал на защиту Наташи Лёша.
— Вряд ли, эта девчонка не умеет любить кого-то, кроме себя. Простите, мне что-то нехорошо, — с этими словами женщина захлопнула дверь перед самым его носом.
— Вы ошибаетесь, — пробормотал Лёша, хотя она уже не слышала его. — Не умеющий любить человек не полезет в стаю озлобленных собак, чтобы спасти котёнка, и не потащится ночью на кладбище с вилами наперевес искать по сути чужого человека.
Развернувшись, Лёша бросился вниз по лестнице.
— Ну что? — встретила его в прихожей я. — Узнал что-нибудь?
— Нет, — вздохнул Лёша. — Его мать ничего не знает о сыне, говорит, не видела уже год. Она, конечно, могла и соврать, но что-то мне подсказывает, что это правда. Прости.
— За что ты извиняешься? — изумилась я. — Ничего удивительного. Родители Валеры — люди суровые, они не стали бы мириться с его пристрастием к рулетке, или картам, или во что там ещё играют в казино!
— Не расстраивайся, пожалуйста, — попросил Лёша, утыкаясь носом мне в волосы. — Теперь уже ничего не поделаешь.
— Да ладно, я уже успокоилась, — призналась я. — Не было бы хуже, а деньги заработаю!
— Вот и правильно! — одобрил моё настроение Лёшка. — Собирайся, поедем в гости к Елизавете Аршининой. Очень уж мне хочется пообщаться с этой девушкой.
— Я думала, ты сначала поедешь к отцу, — напомнила ему я.
— Нет, — покачал головой Лёша. — Звонила тётя, сказала, что папу переводят в палату сегодня, во второй половине дня. Вот тогда и съезжу.
— Ему стало лучше? — обрадовалась я.
— Да какое лучше в его состоянии! — махнул рукой Лёша. — Просто миновал кризис, реанимация ему не нужна. Но операцию делать всё равно придётся.
— Это очень опасно?
— Не опаснее любой другой операции. Проблема в другом.
— В чём? — насторожилась я. — Операция платная?
— Нет. Проблема уговорить отца. Он ненавидит лечиться и постоянно повторяет, что проживёт столько, сколько Бог отмеряет.
— Ну может, ему на роду написано жить долго, только для начала нужно чуть-чуть полечиться, — засмеялась я.
— Попробуй докажи это старому упрямцу! — посетовал Лёша и распахнул дверь. — Пойдём.
Дом, где жила Лиза, смотрел на мир выбитыми стёклами окон. Обшарпанные стены, висящая на одной петле дверь подъезда и разбитые ступеньки. Рядом с подъездом ни одной клумбы, ни одной скамейки, где бы сидели любопытные, всезнающие бабульки.
— Ты уверен, что этот дом жилой? — недоверчиво спросила я, выглядывая из окна машины.
— Уверен, — кивнул Лёша, припарковываясь. — Смотри, на верхних этажах вполне приличные окна, а квартира Лизы аж на девятом. Идём.
Войдя в подъезд, мы нерешительно остановились у лифта. Это была старая кабина с проволочной дверью.
— Может, лучше по лестнице? — жалобно предложила я.
— У тебя клаустрофобия? — хмыкнул Лёша, насмешливо взглянув на меня.
— Нет, просто эта конструкция не вызывает у меня доверия, — призналась я. — Вдруг она застрянет? Там наверняка даже нет кнопки вызова диспетчера!
— Ну почему лифт должен застрять? Потому что ты в него села? Я не хочу тащиться на девятый этаж пешком!
— Ты же оперативник, значит, должен быть в отличной спортивной форме!
— Спорное утверждение! — захохотал Лёша. — Надо тебя сводить на экскурсию в наше отделение, показать, какие спортивные оперативники у нас есть!
— Ну ты-то у меня в отличной форме!
— Не подлизывайся! — не поддался на провокацию Лёшка. — Садись в лифт!
Пришлось мне, вздыхая, залезать в кабину. Лифт на удивление легко и быстро доставил нас на нужный этаж.
— Ну что, сильно страшно было? — поддел меня Лёшка, выходя на площадку.
— Сильно, — решила не сдаваться я. — Назад точно пойдём пешком! Спускаться — не подниматься!
— Нет, она уже думает, как назад будет идти! — смешно всплеснул руками Лёшка. — В дверь звони давай! Ты не забыла, по какому мы здесь делу?
— Забудешь тут! — пробурчала я себе под нос и ткнула пальцем в звонок. В квартире тут же раздался многоголосый лай. Я отпрянула от двери.
— Она что там, целую стаю псов держит?!
— Не думаю, — отозвался Лёша и, когда лай стих, опять нажал на кнопку. Лай возобновился. — Это звонок такой.
— Ужас, — зябко поёжилась я. — Так и инфаркт можно заработать. Представь, если кто-нибудь придёт, когда ты спать будешь? Просыпаться под этот вой! Бр-р-р…
— Привыкла, наверное, или собак очень любит, — пожал плечами Лёша. — А девушки нашей, видимо, дома нет.
— Это что, мы зря приехали? — разочарованно протянула я. — И на лифте этом жутком зря поднимались?
— Дался тебе этот лифт, — пробурчал Лёша и позвонил в квартиру напротив.
Оттуда сразу же высунулась сгорбленная бабушка, этакий божий одуванчик, в цветастом халате.
— Здравствуйте! — на всякий случай громко поздоровался Лёша. — Мы ищем вашу соседку, Лизу Аршинину. Вы не знаете, где она?
— Ты чего кричишь-то, милок? — поморщилась бабушка. — Чай не глухая. А где Лизка-то, не знаю, давно её уже не видала.
— Как давно? — заволновалась я. — Можете хотя бы примерно сказать, когда в последний раз её видели?
— Ну неделю где-то назад, может, чуть больше.
Мы с Лёшей переглянулись, видимо, подумав об одном и том же. Лиза исчезла как раз в то время, когда убили Антона!
— А вы кто такие? — проявила бдительность старушка.
— Мы из милиции, — протянул ей удостоверение Лёша.
— А что Лизка натворила-то? — испугалась бабушка. — Она такая хорошая, вежливая, приветливая! Не могла она ничего дурного сделать!
— Скажите, а родственники у неё есть? — цеплялся за последнюю соломинку Лёша.
— А чего мы стоим-то? — опомнилась старушка. — Проходите, чаю попьём.
Нас не нужно было долго упрашивать. Мы прошли в чистенькую кухоньку и уселись у стола. Бабушка быстро капнула в чашки чуть желтоватой заварки и плеснула туда же добрую порцию кипятку. Затем выставила на стол тарелку с овсяным печеньем и уселась напротив.
— Давайте знакомиться. Меня зовут Галина Ивановна.
— Лёша.
— Наташа.
Чтобы согреться, я всё же отхлебнула пахнущей чаем водички.
— Очень приятно, — церемонно кивнула Галина Ивановна. — Значит, вернёмся к Лизе. Такая хорошая девочка, такая хорошая! Только жизнь у неё тяжёлая.
— Почему? — полюбопытствовала я, думая, пригодятся нам сведения о жизни этой Лизы или мы даром потеряем время.
— У Лизки-то родители хорошие были, царствие им небесное! — быстро перекрестилась старушка. — Жили они всю жизнь здесь, Светлана, мать, значит, Лизки, Сергей, отец её, и бабушка, Антонина Фёдоровна. Светка долго родить не могла, а потом радость у них случилась, Лизка родилась. Уж как они тряслись над девочкой, как оберегали её! А она всё болела, болела. Но потом вроде наладилось всё, Лизу в садик отдали, Света на работу вышла. А потом Сергей погиб. Он на стройке работал, что-то там ему на голову упало. Светка чернее тучи ходила, любила она мужа очень. А потом пить начала. Уж как мы с Антониной её упрашивали, всё просили о дочери подумать, а она ни в какую. Слушает нас, кивает, а вечером опять еле приходит. Антонина все глаза выплакала. А потом и Светка сгинула. Водки палёной выпила и не проснулась. А Антонину инфаркт разбил. Я Лизку к себе забрала. Тонька очухалась понемногу, пришла в себя, внучку забрала, стали они вдвоём жить. Лиза послушной росла, очень бабушку любила. Да только когда ей семнадцать стукнуло, инсульт у старухи случился. Ноги отказали. Пришлось Лизе бабушку в дом инвалидов отдавать. А чтобы условия лучшие были, на работу устроилась, школу бросила. Потом вроде всё устаканилось, Лизка работала, парня завела, к бабушке чуть ли не каждый день ездила. Счастливая такая ходила! И вот пропала!