— Хозяин сарая нас за это по головке не погладит.
— Не думаю, что у него есть хозяин, — возразил Лёша. — Заброшенный он какой-то. Знать бы ещё, где он находится.
— Лёш, мне надо поговорить с тобой, — наблюдая, как мой самодельный бинт на его голове быстро пропитывается кровью, сказала я.
— Не сейчас, видишь, я занят, — пропыхтел Лёшка, ковыряя обломком топора доску. — Выйдем и поговорим!
— Нет, сейчас! — дёрнула я его за рукав. — Послушай меня, пожалуйста!
— Слушаю, — обернулся Лёша и вытер выступивший на лбу пот.
Встретившись с ним глазами, я разом потеряла всю решимость. Он смотрел на меня совсем не так, как раньше, каким-то чужим, незнакомым взглядом.
— Когда я очнулась, — всё же начала я, стараясь не смотреть ему в глаза, — в первый момент мне показалось, что я в гробу. Темно, холодно и доски вокруг.
— Не удивила, — хмыкнул Лёша, — последнее время тебя серьёзно клинит на загробном мире.
— Может быть! — не стала отрицать я. — Да только, решив, что я умираю, я вдруг поняла, как сильно хочу жить! Я хотела извиниться перед тобой за всё… За всё, что сказала тебе сегодня.
— Я думаю, что уже вчера, — поправил меня Лёшка.
— Не перебивай меня! — возмутилась я. — Хорошо, пусть будет вчера! Легко рассуждать о смерти, пока не встретишься с ней! И я поняла, что больше никогда в жизни не скажу, что хочу умереть, потому что жизнь — это… Это бесценный дар! Как можно хотеть умереть? Ведь тогда больше не увидишь вот этого всего, — обвела я рукой вокруг себя.
— Ничего себе, как тебе понравился этот сарай! — хохотнул Лёша, и я, не сдержавшись, ударила его кулаком по плечу.
— Не издевайся! Я серьёзно!
— Молчу, молчу, — приложил пальцы к губам Лёшка.
— Прости за всё, что я тебе наговорила, за то, что выгнала тебя, и вообще… Я тебя люблю.
— Ну что ж, ради этого стоило оказаться здесь с разбитой головой, — помолчав, сказал Лёша. — Я рад, что ты поняла ценность жизни.
— И всё?.. — запнувшись, спросила я, ожидая от него совсем других слов.
— И я тоже очень люблю тебя, — добавил Лёша, прижавшись своим лбом к моему и целуя меня. — Давай больше не будем ругаться?
— Давай, — кивнула я, радуясь, что в сарае не настолько светло, чтобы он мог увидеть слёзы на моих щеках. Только на сей раз это были слёзы облегчения.
— А теперь давай всё же попробуем выбраться отсюда, мне изрядно надоело это место, — взялся опять за топор Лёша.
— Как думаешь, кто на нас напал?
— Понятия не имею. Но одно знаю точно: тот, кто толкнул тебя под машину, и тот, кто доставил нас сюда, — один и тот же человек.
— Ты был у Громова?
— Был, — кивнул Лёша. — Ничего нового не узнал. Он ненавидит Вику, называет её убийцей и проклинает её. Хотя нет, — добавил он, — кое-что всё-таки узнал.
— Что? — встрепенулась я.
— Не знаю, насколько это правда, но Павел называет Вику, скажем так, девушкой лёгкого поведения и говорит, что она изменяла Антону. И это, на стороне, было что-то серьёзное, потому что он не один раз видел её с каким-то мужчиной.
— Вика? — разинула рот я. — Хочешь сказать, что Вика крутила два романа одновременно?
— Это не я, это Павел так говорит. — В этот момент раздался треск и одна из досок вылетела из стены. — Всё, путь открыт.
Но я не сдвинулась с места, смотря на Лёшу во все глаза.
— Почему же тогда он не сказал об этом Антону, не открыл ему глаза?
— Открыл. — Лёша потёр ладони одна об одну. — Но Антон только смеялся и говорил, что ему всё равно. Лично у меня создалось впечатление, что отношения Вики и Антона не были серьёзными — так, лёгкая интрижка.
— Даже при лёгкой интрижке, наверное, неприятно узнать, что твоя девушка встречается ещё с кем-то!
— Может, как раз на этой почве у них и вышел скандал в ту ночь? — предположил Лёша.
— Ты всё же склоняешься к тому, что это Вика убила Антона? — вздрогнула я.
— Наташ, давай ты не будешь воспринимать эту версию в штыки? — попросил Лёша. — Если ты так уверена в невиновности сестры, не нужно было затевать это расследование. Я думал, ты хочешь узнать правду.
— Да, я хочу знать правду! — воскликнула я. — Но не могу поверить, что Вика могла убить человека, поджечь дом и сбежать!
— Послушай, она могла ударить Антона случайно, в запале ссоры, понимаешь? — крепко взяв меня за плечи, сказал Лёша.
— А дом поджечь и сбежать — это тоже в запале?
— Потом поняла, что натворила, и, испугавшись тюрьмы, сбежала. Наташа, пойми, такое происходит сплошь и рядом, и если это коснулось близкого тебе человека, это не значит, что это неправда! Ты ведь почти не общалась с Викой, ты не можешь знать наверняка, что она не смогла бы так сделать!
— Ты на сто процентов уверен, что убийца она? — угрюмо глядя на него, спросила я.
— На сто процентов нельзя быть уверенным ни в чём. Я не отказываюсь заниматься этим делом. Я просто хочу знать правду, какой бы она ни была.
— А кто он, этот таинственный кавалер Вики? — поинтересовалась я. — Павел знает его?
— Нет, но если судить по описанию, которое он мне дал… — замялся Лёша.
— Что? — занервничала я. — Ты догадался, кто это? Я его знаю? Лёша, не молчи!
— Обещай, что не начнёшь кричать и заявлять, что это бред, — попросил Лёша, чем ещё больше напугал меня.
— Обещаю, — быстро кивнула я.
— Мне кажется, что это Валера.
— Бред! — воскликнула я.
— Ты обещала, — напомнил мне Лёша.
— Да знаю я, что обещала! — отмахнулась я. — Но это действительно бред! Вика прекрасно знала, что за человек Валера, знала, как мы развелись! Да не стала бы она с ним встречаться! Хотя… — осеклась я.
— Что? — спохватился Лёша.
— Когда я выходила замуж, — пробормотала я, старательно вспоминая все события тех дней, — Вика явно завидовала мне. Помнится ещё, потом говорила, что мы не будем жить вместе, а я рассмеялась и сказала, что вижу: она влюблена в Валеру. А Вика психанула и убежала. Всё время, пока мы были женаты, мы с ней не общались, и только когда я вернулась к маме, она всё время твердила, что предупреждала меня. Господи, а что, если они были любовниками ещё тогда?! — вскрикнула я от внезапной догадки.
— Нам нужно срочно поговорить с Валерой, — заметил Лёша. — Пойдём, нам ещё выбираться отсюда.
— У тебя телефон есть? — вспомнила я.
— Нет, видимо, тот, кто привёз меня сюда, его забрал. А у тебя?
— А мой плавает дома в аквариуме, — мрачно сообщила я и коротко поведала Лёше об инциденте с Валерой.
— Увижу его — убью! — рявкнул Лёша, выслушав меня. — Сволочь!
— Успокойся, — погладила я его по руке, польщённая его реакцией. — Джек уже за меня отомстил. Я не понаслышке знаю, каким болезненным бывает собачий укус.
— Тебя ещё и собака кусала? — хмыкнул Лёшка.
— Да, в детстве, — кивнула я.
— Да уж, ты прям не человек, а тридцать три несчастья! — засмеялся он.
— Сам такой! — обиделась я. — Чего обзываешься? Как будто ты всё детство за пианино провёл и с тобой никогда ничего не случалось!
— Ну ладно, ладно, не обижайся! — обнял меня Лёша. — Согласен, шутка неудачная. Давай-ка лучше выбираться отсюда.
Протиснувшись в узкую щель, мы огляделись. По всему выходило, что мы очутились в какой-то заброшенной деревне. Вокруг нас высились разрушенные дома, какие-то постройки, да и сарай наш, как оказалось, выглядел убого. Нигде не было видно ни огонька, ни какого-либо другого присутствия человека.
— Пойдём поищем дорогу, — потянул меня за руку Лёшка.
— Ты идти-то можешь? — обеспокоенно вгляделась я в его бледное лицо. — Что-то ты мне не нравишься.
— Какие вы женщины непостоянные, — скорчил грустную гримасу Лёша. — Полчаса назад в любви признавалась, а тут уже даже не нравлюсь.
— Я тебя когда-нибудь убью! — вздохнула я.
— Да всё нормально со мной, Наташ, — заверил меня Лёша. — Голова чуток болит, а так ничего страшного. У тебя, между прочим, тоже кровь на затылке, я только сейчас заметил.
— Да? — равнодушно коснулась я волос. — Но мне совсем не больно. Наверное, тот, кто бил, почему-то пожалел меня. Идём уже.
Мы шли через какое-то поле наугад, надеясь найти хоть какую-то дорогу. Луна освещала нам путь, и я старалась не поддаваться панике, крепко держась за Лёшкину ладонь. Нет, ну в самом деле, тот, кто нас привёз сюда, ехал же по какой-то дороге, значит, она есть. И значит, мы найдём её.
— Всё, больше не могу, — вдруг выдохнул Лёша и осел на землю, чем несказанно напугал меня.
— Что с тобой? — прошептала я и коснулась его лба ладонью. Он горел, температура поднялась наверняка не меньше тридцати восьми. Его лицо было мокрым от пота, а из-под повязки тоненькой струйкой вытекала кровь.
— Не могу больше идти, — пробормотал он и облизнул пересохшие губы. — Наташ, выбирайся сама, я останусь здесь!
— Я тебе останусь! — закричала я. — Лёшенька, милый, ну вставай! Ещё чуть-чуть, может, мы в двух шагах от дороги!
— А что толку? Машины тут не ездят, придётся идти в город пешком. Я не доживу.
— Нет, не смей так говорить! — взревела я.
— Наташ, не кричи, — поморщился он. — Послушай меня. Помоги мне дойти до какого-нибудь дома, а сама ищи выход. Спасёшься сама, сможешь привести помощь ко мне. Пойми, если я дальше пойду, я точно сдохну.
— Господи, что же делать? — закусила губу я, оглядывая безучастные дома. — Ладно, хорошо, — наконец решилась я и, подставив Лёшке плечо, доволокла его до первого же дома.
Толкнув скрипучую дверь, я увидела пружинистую кровать и уложила Лёшку туда. Его била дрожь, и я оглянулась в поисках чего-нибудь тёплого. Но, естественно, здесь такого не было. Я расстегнула куртку, намереваясь её снять.
— Не надо, — остановил меня Лёша. — Как ты пойдёшь, почти голая? Нет, Наташ, со мной всё нормально.
— Точно? — чуть не плача, спросила я.
— Точно, — попытался улыбнуться он. — Иди, Наташа. Иди!
Я склонилась над ним, на мгновение коснулась его сухих горячих губ своими и выскочила из дома.