вещь и гордился ими. Мне же оставалось смириться и жить настоящим без прошлого.
С печалью и грустью я посмотрела во двор, в который заезжал автомобиль, когда открылись черные с узорами автоматические ворота. Снова появилось ощущение, словно в клетку вернули животное, не дав сполна насладиться свободой. Территория была огромной, но огораживал ее высокий каменный забор, где в каждом углу висели камеры наблюдения, так что сбежать крайне сложно, но возможно. Пару раз я сбегала, но, правда, потом получала нагоняй. А так здесь чуть ли не каждый шаг, движение и даже разговор отслеживали, подслушивали. Безопасность никогда не будет лишней, как говорила мама. Сюда все боялись пробраться из-за одного лишь строгого охранника в черной форме и очках, высокого роста и великанской силы. Их тут собралась целая армия, но мне удалось заметить только одного. Дежурил он тогда вечером возле ворот, а я случайно увидела его в окно, когда шла по коридору на ужин. Здесь все работники были суровыми и молчаливыми, кроме Дмитрия и Зои. Они самые общительные и милые люди, которых я знала и с которыми общалась здесь. Остальным будто языки вырвали или рты зашили. Никогда не понимала, почему охранники носили очки, если на улице солнца почти не было и не пекло, а еще зачем на заднем дворе высадили столько алых роз? Они занимали большую часть территории. Я, конечно, все понимаю, что цветы красивые, но какой смысл столько много сажать?! Причем они даже по забору разрастались, наверное, скоро и на особняк поползут, захватив его в рабство. Мне тоже нравились розы, но в последнее время я стараюсь не смотреть на них из-за галлюцинаций, которые вызывают не самые хорошие картины. Не всегда получалось отвести взор, так как они попадались на каждом шагу: в школе, дома, в городе, во снах. Вот и сейчас – я вышла из машины, а мимо них проскользнуть не удалось. Розы росли одним ровным рядом в мраморном длинном цветочнике, служившем украшающим элементом. Остановившись немного полюбоваться розами, я, не торопясь, стала подниматься дальше. Когда открыла тяжелую железную дверь и вошла в особняк, навстречу мчалась взволнованная Зои. По выражению ее лица было заметно, что что-то уже успело случиться.
– Почему вы не отвечали на звонки? Ужин пришлось перенести, поэтому… – тараторила девушка.
– Это не мои проблемы, – мрачно перебила. – Я четко придерживаюсь расписания. А то, что у некоторых оно меняется каждый раз, меня не интересует. В конце концов, я тоже иногда хочу уделить время друзьям и себе.
После короткого диалога я направилась прямо по широкому прохладному коридору к лестнице, ведущей на второй этаж. Там, где находилась моя спальня. Там, где я обычно проводила свободное время, валяясь целыми часами на кровати и читая книги, которые брала в домашней библиотеке. Единственная комната, куда хотелось сейчас войти и не выходить до завтрашнего утра, предстала передо мной с белыми дверями и золотыми ручками. Была бы возможность, я бы замкнулась, и все. Никто бы не беспокоил и ничего не требовал, но жаль, что ключи находились у матери или у Зои. С сожалением вздохнув, я вошла в комнату, включила свет и увидела на кровати платье, которое предстояло надеть на ужин. И почему именно это? Ах да, мамин любимый синий цвет! Вспомнила! Если она его так любит, пускай сама и носит. С отвращением бросила обратно на постель. Мне надоело носить то, что хотелось ей, надоело вести себя так, как хотела она, надоело верить ей и надеяться на то, что выполнит данное мне обещание. Пожалуй, с меня хватит. Я устала быть всего лишь куклой и вещью, которой пользовались как вздумается. В конце концов, человек – не игрушка и не робот, а живое существо, имеющее право на все: на ошибку, на выбор, на чувства.
Выбрав наконец новое платье в гардеробе, я надела его. В голову пришла идея накрасить губы алой помадой и заколоть пряди на затылке, чтобы не мешались, заколкой в виде черной розы. Я не стала сдерживаться, игнорировать, поэтому воплотила эти мысли в реальность. Жалко, что не могла увидеть себя в зеркале, но ведь существует воображение, верно? Оно помогает человеку представить все, чего он хочет и желает. Наверное, сейчас в этой комнате находилась красивая девушка в черных туфлях с острым носом, на невысоких каблуках и в бархатном, цвета граната длинном платье с открытой спиной и разрезом справа; на руках были короткие кружевные черные перчатки, а в волосах – заколка в виде розы. В глазах разгорался огонь, взгляд стал строгим, холодным и властным; внутри меня сидела точно королева с верным хранителем или охранником – хищным волком, что ждал своей очереди, когда выпустят из клетки. Именно такую картину я сейчас представила и улыбнулась уголками губ, подходя к двери.
«Теперь ты похожа на себя, а не на наигранную школьницу».
– Благодарю, – сменила тон на холодный и властный, выйдя из спальни.
«Что ты задумала? Неужели собираешься помочь мне?»
Я не ответила, молча продолжила спускаться по лестнице, придерживая одной рукой подол платья, а другой свободно скользила по белым узорчатым перилам. Мысли сейчас ничего не занимало, как ни странно. В голове поселилась пустота, эмоции и чувства исчезли, не беспокоив больше. Лишь сердце оставалось на месте, отбивая умеренный ритм, а душа готовилась выйти из зоны, где вечно были начертаны границы и повешены железные замки на гигантских каменных стенах. Я словно нашла выход из одного лабиринта и сейчас шла к нему, чтобы выйти отсюда наконец-то… Но он не хотел отпускать меня, посылая холод и усталость. Сон звал по имени, шептал что-то, затуманивал дорогу и разум. Чем дальше шла, тем становилось сложнее. Вскоре спустилась с последней мраморной ступени и оказалась в мрачном пустом длинном коридоре с двумя окнами по сторонам. Шторы свободно двигались от ветра, пропуская свежий прохладный воздух и танцуя, будто в такт музыке. На плиточный черно-белый, в шахматном порядке, пол падали тени от кустов роз и качающихся деревьев. Я выпрямила спину, задрала гордо подбородок и принялась идти дальше, вперед, к серым деревянным узорчатым дверям, что находились в конце коридора. С каждым шагом становясь ближе к ним, я начала слышать разговоры и смех гостей. Все они оказались незнакомыми, а значит, мама завела себе новых друзей. Мне всегда запоминались голоса на слух, как и ноты в музыке, но эти я слышала впервые. Прежде чем войти, я остановилась и прислушалась на пару секунд. Голоса доносились разные: три женских и два мужских. Второй женский принадлежал матери, которая что-то сказала, из-за чего остальные дружно рассмеялись. Как всегда, их «аристократические» шуточки, непонятные и бессмысленные для меня.
Постучав три раза в дверь, я смело вошла в зал, где последний раз проходил подобный светский ужин и мой завтрак. За длинным роскошным столом по разные стороны сидели гости, а мамин трон по традиции находился в центре. Как только увидели меня, все прекратили разговоры и смех. Не обращая внимания на напряженную атмосферу и осуждающий взгляд матери, я подошла к столу и села на свободное место рядом с парнем, на которого даже не взглянула.
– Добрый день, уважаемые гости! Прошу прощения за опоздание, – снисходительно начала речь. – Принцессой в этом чудесном королевстве быть так трудно и сложно. Все обязанности приходится выполнять самой. Хорошо, когда ты королева и твой статус выше. За тебя делают большую часть работы подчиненные, – закончила я, беря бокал вишневого сока (или не сока?) и наблюдая за реакцией матери. Я смотрела прямо в холодные, ледяные глаза, внутри которых скрывался вулкан гнева.
Ну что ж, сыграем в высокомерную королеву и самовлюбленную принцессу? Интересно, какой финал получится у этой сказки?
«Мне нравится ход твоих мыслей, принцесса! Я уже знаю, чем все кончится», – холодно рассмеялся Голос.
Я проигнорировала его, продолжив следить за матерью. Как долго она еще будет скрываться за холодной маской? Я бы столько не продержалась, а сменила на другую, что, собственно, на данный момент и сделала. Зачем постоянно играть одну и ту же роль, когда театр огромный и актеров много? Всю жизнь играть послушную верную дочь и школьницу скучно, хотелось разнообразия и веселья. Побольше веселья – вот что нужно добавить в серую жизнь. Надоел мне образ скромной принцессы, которая каждый день делала одно и то же: училась, слушала и следовала всем правилам матери, терпела и держала все внутри себя, верила каждому слову и непонятно на что надеялась. Мне совершенно плевать, что сейчас думали люди за столом, так как я пришла сюда не для показухи или исполнения очередной роли куклы, на которую привыкли любоваться. Я здесь для того, чтобы напомнить о своем существовании матери, попытаться добиться правды, насладиться праздником и началом игры.
– За вас, дорогие гости, и за тебя, мама! – произнесла торжественно тост, приподняв бокал сока.
Все восприняли мой жест доброжелательно, даже матери пришлось со всеми чокнуться и натянуть милую улыбку на лицо, сверкающую из-за алой помады. Лилиана Сойлер, как всегда, выглядела элегантно и непринужденно: высокий пучок из белых волос, лишь два длинных накрученных локона висели спереди. Ни одной морщинки не было видно на лице женщины, которая хоть и старалась быть милой, доброжелательной леди, но ее леденящий душу взгляд выдавал обратное: это все маска. Да, внешность обманчива, как бы банально ни звучало. Человек должен быть красив не только снаружи, но и внутри. Подобное я уже миллион раз слышала и читала. Сотый, тысячный, миллиардный раз вглядываясь в таинственный холодный взгляд мамы, в очередной раз убеждалась в том, что практически ничего не знала о ней, но велась на ее слова. Да, Лили могла быть строгой, злой, недовольной, милой, доброй, задумчивой, решительной, но редко и практически никогда – неулыбающейся. Искреннюю улыбку я ни разу не видела на ее симпатичном, женственном лице. Всякий раз она получалась неестественной или фальшивой. Даже когда мама шутила, а гости смеялись, ее смех не звучал. Мне это напоминало сказку про грустную и холодную королеву, которая перестала улыбаться, когда случилось в королевстве что-то, что сильно на нее повлияло. К сожалению, конец истории мама никогда не рассказывала. Она всегда начинала молчать и задумчиво смотреть в окно. Тогда королева ушла на прогулку из замка. Вот и сейчас я смотрела на маму и представляла ее той героиней. Грустное, разочарованное личико и ледяной взгляд одновременно вызывали восторг, восхищение и печаль, сожаление, сочувствие. Не знаю, почему столько всего пробуждалось внутри.