кто, возможно, вернет мне мои воспоминания, но меня не вспомнит.
– Нет, я, наверное, ошиблась. Просто вы напомнили мне кое-кого. Извините.
Внутри все рухнуло, разлетевшись на тысячи осколков и задев сердце, но предложение я договорила, а затем, забыв поднять куртку Ала, помчалась, куда глаза глядели. Ветер словно подталкивал меня, а я и не сопротивлялась. Игнорируя сигналы машин, светофоры, возмущенные крики и голоса в голове, я бежала. Даже нет, летела, словно птица, которая наконец-то вырвалась из клетки и теперь была на свободе. Вот только она не знала, что мир, начинавшийся за пределами клетки, вовсе не тот, каким он ей снился. Там, где начиналась свобода, встречал тебя ад из собственных кошмаров, от которых уже не убежишь. Ответственность за правду – вот оно, мое главное чудовище. Именно от него я сейчас пыталась снова спрятаться, как ребенок, в этом городе из гигантских небоскребов и разноцветных огней.
Остановившись на миг в толпе людей, я подняла голову и посмотрела на серп луны. Казалось, она смеялась надо мной сейчас. Весь мир наверняка смеялся над безрассудством королевы. Я чувствовала себя одинокой и чужой среди своих же, потому что никто не понимал и не интересовался даже, через что мне пришлось пройти, чтобы спасти будущее тех, кто сейчас продолжал жить, не зная той правды, которая могла убить. В груди у меня билось не только сердце, но и жила та самая правда, которую не хотелось бы вспоминать.
Тяжело выдохнув, я продолжила путь к часовне, находившейся прямо в центре Бен-Йорка среди двух черных небоскребов. Не обращая внимания на взгляды людей, я добралась до нужного места и поднялась на крышу. Хотелось очистить голову от лишних мыслей и стереть из памяти все последние события. Сначала я не знала, зачем сюда шла, но теперь появилась цель. Здесь мне нужно принять решение и обдумать, что делать в новой реальности, и избавиться от того, что мешало перейти на следующую стадию – «принятия».
Пока ветер играл с моими волосами и сухими листьями, занесенными сюда, я подошла к краю и посмотрела вниз. Мир с высоты напоминал муравейник, в котором бурлила своя жизнь. Последнее воспоминание Анжи вспыхнуло, когда я среди потока людей заметила девушку – она сказала кому-то: «Хватит, я не могу больше так!» – и бросила после этого трубку. Она была зла и убита разочарованием, как и сестра, которую я, кажется, потеряю в этом проклятом веке.
Мое возвращение, похоже, для других означало смерть. Усмехнувшись от этого безумного вывода, я села на край крыши и вытянула ноги.
– Все хотят получить от меня воспоминания и информацию, как уничтожить лабиринт, но чего хочу я? – задала я сама себе вопрос, подняв голову к ночному небу, усыпанному звездами.
«Играть в игру по правилам короля я все равно ведь не буду», – мысленно сказала сама себе.
«Отправьтесь на поиски именно своих воспоминаний, а не тех, которые вас хотят заставить вспомнить. Разве вам не интересно узнать, как вы появились на свет и как жили до всех событий с лабиринтом?»
Я коротко улыбнулась уголком губ, увидев ворона, что приземлился на крышу рядом. Говорящая птица раздавала советы. Даже не знаю, кого из нас звала психушка.
– Я не хочу ничего знать о себе, а копаться в своем прошлом тем более. Иногда правду лучше не до конца знать, чтобы снова ею не отравиться и не убить других. Сегодня в воспоминаниях сестры я случайно узнала правду о том, что делала Лили с некоторыми моими близкими и друзьями, – и пожалела об этом. – Я замолчала ненадолго, вспомнив, как почувствовала к себе еще большую ненависть. – В своих дурацких экспериментах Лилиана использовала Анжи и отравленную кровь Софи. Сойлер наивно думала, что моя сестра сможет подчинить экиммонуда, если напьется его крови и затем установит с ним мысленно контакт. Почему именно она так думала? Для меня это теперь уже навсегда останется загадкой.
Повисла тишина. Мелодию играл только ветер, гонявший по крыше сухие листья, издалека доносился гул машин. Я наблюдала за происходящим внизу, пересматривая одновременно все воспоминания: и те, которые подделала себе, и те, что сегодня увидела. Король стер воспоминания обо мне всем, кроме Ала и Тимофея, если я правильно поняла, но почему? Этот вопрос внезапно стал сверлить мозг. Я не выдержала и обратилась к ворону:
– Тебе, случайно, не известно, почему его величество стер воспоминания обо мне всем, кроме двух охотников? Что произошло в зале суда после того, как я отключилась?
«Я всю ту ночь наблюдал с крыши за происходящим. Ваш отец предлагал вас убить и был не согласен с решением короля. Он напомнил всем о ваших нарушениях и предательстве. В зале многие прислушались к нему и перешли на сторону члена Совета. Такое случилось впервые, когда народ не соглашался и не слушал своего правителя».
Ухмылка сорвалась с моих губ, а в сердце будто ткнули иголку. Надо же, сколько лет и веков прошло, но отец все еще не забыл о смерти матери и продолжал ненавидеть меня, считая, что я виновата в этом. Его безумство давно перешло все границы.
«Пока его величество решал, что делать, по приказу отца вы пару дней провели в темнице, в которой и должна была случиться ваша смерть. Он хотел, чтобы вас в его присутствии переселили в клетку к экиммонуду, но без согласия короля он не мог отдать этот приказ», – продолжил тем временем ворон.
Больно ли мне сейчас от этой новости? Скорее, смешно. Я не выдержала и рассмеялась, упав на спину. Вот, значит, что хотели от меня теперь. Одни ждали правду и информацию по уничтожению лабиринта, а другие жаждали моей смерти. Я готова была хоть задохнуться от смеха, но никак не умереть от рук отца. Прекратив смеяться, я посмотрела на небо и сжала руку в кулак.
– Если я и умру, то только после тебя, папа, – сказала твердо, представляя, как вороны выклевывали глаза отцу.
Когда вновь подул ветер, я закрыла глаза и нашла воспоминания, в которых мама взяла меня на руки и начала кружиться со мной. Вокруг нас летали бабочки, и кто-то из сестер радостно смеялся. Внутри разлилось приятное тепло.
Вдруг раздался женский крик, от которого стая воронов слетела с деревьев, а где-то сработала сигнализация. Я всмотрелась в ту сторону, откуда услышала это все, и поняла одно: решение, что делать с новой жизнью, придется ненадолго отложить. Чей-то голос, доносящийся с места, где находился «Сад звезд», звал и просил меня о помощи.
Недолго думая, я спустилась с крыши и вышла затем через запасной выход, пройдя помещение, заваленное досками. Могла бы и упростить себе задачу – просто спрыгнуть с высоты, но лишнего внимания мне хотелось сейчас меньше всего. К тому же я давно уже не использовала «вампирские» способности, и кто знает, были ли они у меня до сих пор, кроме обостренного слуха.
Оказавшись на улице, я ускорила шаг. Чем дальше шла, тем сильнее звал голос. Подозрение, что что-то здесь не так, стало расти, пуская крепкие корни, когда до «Сада» осталось шагов пятнадцать. Я почувствовала в висках резкую, словно пуля, боль и зажмурилась, остановившись. Голос продолжал звать и будто подталкивал меня скорее прийти к нему. Я поджала губы.
Когда боль отпустила, я открыла глаза. Возле дерева, с голых веток которого слетела стая ворон, начали собираться люди. Кто-то кричал, кто-то снимал на телефон что-то, другие принялись вызывать кого-то. Среди этого гула голосов я почувствовала нарастающие волны паники, страха и… кровь. Запах крови – дурманящий и соблазняющий моего голодного зверя внутри – проник чуть ли не в каждую клетку тела. Я нервно сглотнула и сжала губы сильнее, едва держа себя в руках.
«Помоги мне забыть это».
Голос уже настолько глубоко залез в мою голову, что я перестала слышать собственные мысли. Он звал, толкал, молил о помощи и заглушал все остальное. Когда я наконец пробралась сквозь толпу, у меня внезапно вспыхнуло воспоминание, как я увидела испуганные глаза той, чей голос привел меня сюда и напомнил меня саму из прошлого. Я будто смотрела на себя в зеркало сейчас.
Словно оторвавшаяся бусинка, капля крови упала на снег. Будто художник, рисовавший картину в белоснежных и серебряных тонах, вдруг случайно взял другой цвет, но заметил это поздно. Зимний пейзаж стал кровавым. Капля за каплей падали, пачкая снег и дрожащие нежные женские руки, от которых недавно чуть не умер человек. Вьюга и холод стали свидетелями роковой ночи. Ночи, когда ангелы и боги отказались помочь и проигнорировали молитвы девушки, оказавшейся в лесу. Там, где несколько лет назад умерла ее мать.
Рухнув на колени в снег, девушка закрыла глаза, дав слезам выйти на волю. Она убегала от своих кошмаров как могла. Прятала все безумные мысли в дальние ящики сознания, строила стены и запирала на десятки замков, обманывала саму себя, внушая, что их не существовало у нее в голове. Каждый день Каролина натягивала улыбку, потому что так было надо… Так было заведено в обществе. Никто не должен был знать, что творилось тогда, когда гости и знать покидали замок, свечи гасли, а король снимал корону. С наступлением ночи три сестры видели не отца, а чудовище, которое кричало на детей, обвиняя в смерти жены. Год за годом Каролина наблюдала, как все дальше заходил отец, когда выпивал.
Сегодня, до того как Каролина сбежала в лес, ее позвал в свои покои отец. Он сидел с бутылкой в кресле возле камина и, когда дочь вошла, стал внимательно рассматривать ее. Его взгляд девушку пугал и нервировал. Она чувствовала себя животным, за которым охотится голодный хищник, растягивающий время до момента нападения. Все вокруг начинало давить, треск дров в камине раздражал. Каролина уже молилась, чтобы это прекратилось, но отец продолжал изучать ее безумным звериным взглядом.
– Я лучше пойду, – заговорила Каролина, нарушив натянутую, словно струна, тишину. Девушка как будто чувствовала, что нужно скорее покинуть это роскошное и мерзкое одновременно место, пока не поздно. – Доброй ночи, отец.
– Раздевайся, – раздался властный ледяной голос, точно прогремевший в мирном небе выстрел, из-за которого под ногами задрожал пол.