Окно, за которым бушевала вьюга, распахнулось. Холод потушил огонь в камине и свечи в комнате одновременно, а затем добрался до Каролины, которая застыла на месте, с ужасом глядя на отца. Сегодня принцесса встретила настоящего монстра, а все ее кошмары стали реальностью.
Каролина бросилась к двери, но отец грубо схватил ее за руку и прижал к стене, впиваясь в губы и стягивая с плеч платье. Как бы девушка ни сопротивлялась и ни пыталась выбраться из ловушки, ее сил было недостаточно. Белая, как фарфор, и нежная кожа горела от каждого прикосновения мерзких лап чудовища. Тошнота накатывала, паника нарастала и душила все сильнее, а мысли путались. Каролина бегала взглядом по спальне в поисках чего-то, что могло спасти ее и остановить безумца, который зашел уже слишком далеко, очевидно, потеряв рассудок. Почти радостный крик вырвался из ее уст, когда она нашла подходящий предмет: большую вазу возле кровати. Она ударила короля, ваза разбилась, но он оторопел лишь на некоторое мгновение, а затем ударил ее в ответ.
Не удержав равновесия, Каролина упала рядом с кроватью. Щека девушки горела, а сердце готовилось выпрыгнуть из груди. Переведя взгляд на короля, Каролина почувствовала, как паника сменилась гневом. Внутри постепенно потухал страх, и стоило чуть-чуть подождать, как на его месте вспыхнуло новое пламя… Пламя мести.
В этот момент король будто очнулся – до него дошло, что тут произошло, и чувство вины подкосило его. Он упал на колени, но было уже поздно. Пламя мести в Каролине никакими молитвами и извинениями отец не смог потушить. Не слушая его неразборчивую речь, Каролина схватила осколок вазы и с яростью, захватившей власть над ней, воткнула его в надплечье отца. Истошный крик заполнил комнату, а кровь, словно распустившаяся алая роза, хлынула, пачкая белую рубашку.
И вновь страх охватил девушку, когда она увидела руки в крови и собственное отражение в зеркале, что стояло напротив возле ширмы. В голове у нее все перемешалось, но момент, как она воткнула в отца осколок, навсегда остался в памяти, словно клеймо, которое не сотрешь теперь ничем. С трясущимися руками Каролина вскочила и бросилась прочь из проклятых покоев, оставив отца в объятиях боли и мучений. Она не помнила, как покинула замок и оказалась в лесу, но знала одно – этой ночью ее первое желание сбылось. Она отомстила отцу и испугалась своей мести. На снегу остался след крови, а в воспоминаниях пронеслось отражение девочки, на чьи молитвы о помощи очередной раз отозвалась смерть.
– Я не хотела этого, – сквозь слезы всхлипнула Каролина, открыв глаза и глядя на раненую ладонь, с которой стекала кровь.
Ворон, следивший все это время за принцессой, покинул ветку ели, стряхнув с нее снег, и приземлился рядом. Птица будто понимала девушку и хотела ее обнять.
Не это воспоминание я хотела найти. После того как дыхание восстановилось, я поинтересовалась, что произошло с девушкой. Пришлось немного напрячься, чтобы разобрать ее невнятные слова и с помощью внушения успокоить. К счастью, никто не заметил, что я применила тот трюк. Хоть мне и были противны теперь прикосновения, я смогла найти силы перебороть себя и в знак поддержки взяла дрожащие руки незнакомки. Поймав ее глаза, в которых бушевал страх, внушила успокоиться и все рассказать.
– Меня хотели убить. Я сбежала. За мной кто-то следил, а потом что-то произошло. Помню лишь, как какие-то голоса шептали идти куда-то. Я оказалась здесь, и на меня напали.
С паузой после каждого предложения девушка пересказала события, и я заглянула за ее спину. В нескольких шагах от нас, возле дерева, лежало тело, вокруг которого образовалось уже море темной, почти черной жидкости. Подойдя, я присела на корточки и окунула палец в эту жижу. По запаху она напоминала кровь, но вкус был не совсем тот, к которому я привыкла. Сначала я почувствовала знакомый уже металлический привкус, а после кончик языка стало жечь.
Продлилась эта странность недолго. Когда все прекратилось, я переключила внимание на тело. Передо мной лежал не человек и не вампир даже, а, скорее, зомби. Пустые пепельно-мертвые глаза, бледная кожа и черные вены, напоминающие тонкие ветви дерева, на котором в некоторых местах росли… розы! Я несколько раз моргнула, чтобы убедиться, что мне ничего не приснилось – тело покрывали черные розы! За всю жизнь я успела повидать многое, но такое сегодня увидела впервые. Любопытство победило здравый смысл. Я дотронулась до зомби и провела пальцами по его черным венам. Обнаружив валявшийся неподалеку пистолет с бронзовым знаком головы волка, взяла его, завернув в оторванный перед этим кусок ткани от майки зомби.
– Положи на место оружие, пока полиция или охотники не увидели тебя с ним, Каролина.
Я подскочила от неожиданности и обернулась. Фигура Тимофея нарисовалась словно из воздуха. Ветер взлохматил его и так взъерошенные волосы. Бессмертный вдруг подошел и, забрав у меня пистолет, кинул его туда, где он недавно лежал, а после этого схватил меня за руку. Почувствовав, что в меня словно направили огненный шар, я машинально вырвала ее. Тимофей с недоумением уставился, поднял черные брови, спрашивая, мол, что не так я сделал. Первое свое настоящее воспоминание, которое я случайно недавно нашла, всплыло в памяти, пробуждая тошноту. Я прогнала прочь из головы все картины и холодно просмотрела на охотника.
– Что ты здесь делаешь?
– За тобой пришел, – скопировал мой тон он.
– Зачем? Ты следил за мной?
– Да, следил. Александр дал поручение отвезти тебя домой. В такое время и в таком виде в городе находиться небезопасно. Еще не хватало, чтоб экиммонуды напали на тебя, – раздраженно бросил Тимофей. – Ответственность за это я не буду нести.
Оглядев свой халат, я скрестила руки на груди, посмотрела на труп, а затем на охотника и удивленно спросила:
– Так это и есть экиммонуд?
Почему-то я их представляла по-другому. Вернее, так, но без роз и черных вен. Спросив у Тима, как такое может быть и что вообще все это значило, я получила не тот ответ, который мне бы хотелось услышать: охотник сказал, что посвятит меня в некоторые детали по дороге, а сейчас нам нужно убираться отсюда.
Когда мы подошли к черному автомобилю, Тимофей попросил подождать его и отошел к уже подъехавшим и стоявшим неподалеку полицейским машинам и скорой. Разумеется, не подслушать разговор я не могла. Среди всей суматохи и гула голосов спустя пару секунд я уловила тот, что нужен был мне, но не до конца понимала, о чем Тим разговаривал с одним из мужчин в форме. Слишком много шума, слишком много других голосов. Удалось разобрать только отрывки нескольких фраз: «гвардия охотников скоро прибудет», «не отпускайте граждан и девушку», «не подпускайте журналистов». Как только охотник вернулся и сел за руль, я тут же засыпала его вопросами:
– Что у вас здесь происходит? Обычные люди знают о нашем существовании и обо всем, что в городе творится? Что будет с девушкой и тем, кто увидел это все здесь?
Тим завел машину и усмехнулся. В салоне громко заиграла музыка, но он сделал ее тише и выехал с парковки. За окном проносились огни города и знакомые места, на которые я не обращала внимания. Сейчас я прожигала взглядом охотника, ожидая ответов на вопросы, но тот не спешил ими делиться. Время шло, а он все молчал.
– Я все еще тут и жду, – напомнила я.
Остановившись возле светофора, пропуская людей, Тим, наконец, соизволил заговорить:
– О нас никто не знает. После каждого случая с нападением экиммонудов приезжает гвардия охотников и не только чистит Бен-Йорк от экиммонудов, но и стирает память людям. Везде, во всех организациях, и в том числе в СМИ, работают наши, – подчеркнул каждое слово Тимофей. – В городе следят за каждым. Люди даже не подозревают, что в офисе, например, сидят рядом с вампиром. Через внушение или мысленный контакт на расстоянии хоть тысячи или двух тысяч километров мы легко подделываем воспоминания. Манипулировать и управлять смертными – это как играть в куклы, – ухмыльнулся уголком губ охотник. – Слишком легко.
Я прокручивала в голове все, что узнала от охотника, и пыталась это принять. Оказывается, не мне одной приходилось стирать себе память. Усмехнувшись от собственной мысли, вновь посмотрела на Тимофея и задала новый вопрос:
– Сегодня я, конечно, много нового услышала и увидела, но пока не могу понять одного: что за болезнь или вирус у этих, как вы их называете, экиммонудов?
На светофоре загорелся зеленый, и мы поехали дальше по ночному мегаполису.
– Это бывшие бессмертные, как ты знаешь, но без разума, скажем так, – объяснял Тим, не отвлекаясь от дороги. Я кое-что знала, а вернее, догадывалась, но мне хотелось убедиться в некоторых деталях. – Они не смогли принять свою сущность, отключили все эмоции или жили одной из них. К примеру, гнев, обида или ненависть. Другими словами, застряли в прошлом либо же, как утверждала Лили, позволили тьме убить себя. – Повернув в очередной переулок, охотник продолжил: – В нашем случае тьма – это негативные эмоции и чувства. Допустим, та же самая ненависть. Кстати говоря, Лили, вполне возможно, могла стать экиммонудом, если бы весь тот цирк продолжился.
– В смысле?
– Александр говорил, что безумство и ненависть настолько завладели ею, что до превращения в зомби ей оставалось где-то полгода. Лили сама создала себе болото тьмы и в нем же утонула.
– Она просто не знала некоторой правды, – встала на сторону Сойлер я.
Причина, по которой в некоторых случаях я защищала ее, заключалась в том, что иногда я могла понять ее как мать.
– Здесь даже не в правде дело. Мести и ненависти в бессмертной оказалось столько, что она потеряла рассудок и отдалась тьме.
Тимофей все рассказывал так спокойно, будто это были обычные вещи, которые происходили каждый день со всеми. Никакой фантастики и угрозы. Я же хлопала ресницами и слушала его чуть ли не с открытым ртом. Сердце кричало: «Не верь! Слишком много нестыковок!» – а разум сурово говорил: «Ты королева! Все это последствия твоего прошлого. Теперь вспоминай, с чего началось, и разбирайся, как закончить».