шторы и дотрагивался до цветов, срывая по лепестку. Окинув уставшим взглядом висевшую над камином в золотой раме картину с изображением черной змеи, свернувшейся вокруг белой розы, король развернулся к бессмертным и отодвинул стул, но садиться на него не спешил.
Если отец не сразу занимал свое место или опаздывал на ужин, Надия мысленно делала себе пометку, что либо что-то нехорошее случилось в мире вампиров, либо король ввязался в опасные игры и сейчас создавал и прокручивал в голове все возможные хитрые ходы, чтобы снова выйти победителем. Наблюдая последний месяц за тем, как здоровье отца постепенно угасало, но он упорно скрывал это за маской величия, беспокойство, что на этот раз все безумные идеи вряд ли сработают и Александр выйдет сухим из воды, все сильнее сжимало и душило Надию. Она замечала в отце резкие изменения – после того как он догадался, что Лили прятала за спиной все это время Кару, пока в городе происходили чудовищные убийства, пока Лили настраивала бессмертных против своего правителя. И эти изменения ей не то чтобы не нравились, а, скорее, волновали. Надия пыталась найти этому всему хоть одно логическое объяснение, но в ее мыслях была лишь одна путаница, словно клубок, который не хотел, чтобы его распутывали. Еще несколько минут назад Надия болтала с Тимофеем, который полчаса назад вернулся вместе с гвардией охотников с места, где пропала Диана. Она старалась приободрить их и вселить надежду, что бессмертную обязательно найдут, но как только в зал вошел король, весь позитивный настрой Надии и ее последнюю веру будто насильно забрали и растоптали. Когда король на пару мгновений задерживал взгляд или на картине, или на вазах с розами и не садился за стол, не начинал первыми разговор, не ловил взгляд дочери. Надия знала, что в такие моменты он либо был погружен в мысли, либо строил безумные и в то же время гениальные планы, но сегодня не было ни того ни другого. Войдя, его величество лишь на миг окинул равнодушным взглядом зал. Вернее, для всех присутствующих это выглядело так, но не для Надии. Только ей удалось заметить, как за маской равнодушия промелькнула тень усталости и бессилия. В груди неприятно кольнуло, словно шипом прошлись по сердцу, и Надия не в силах больше ждать, когда кто-то нарушит тишину в зале, прочистила горло, привлекая к себе внимание. Глаза бессмертных тут же с интересом устремились на нее, в то время как король даже и не думал поворачивать голову к дочери. Казалось, он и вовсе ушел в лабиринты своих мыслей.
Ветер продолжал играть с бордовыми шторами и насыщать зал свежим прохладным ночным воздухом. Свечи в прикрепленных к черным стенам канделябрах и лампы в люстре с длинными хрустальными подвесками пару раз мигнули, когда стрелка часов сдвинулась на другую римскую цифру, а Надия набралась сил, чтобы сказать:
– Отец, есть новости, о которых сейчас шумит весь Бен-Йорк практически…
Король тут же ее остановил, подняв руку.
Посмотреть в глаза дочери и остальных присутствующих за столом его величество так и не решился. Он продолжил пустым взглядом смотреть на одну из роз, лепесток которой упал на мраморный стол после того, как в воспоминаниях промелькнул образ Кары из прошлого. Увидев на миг девочку, играющую в саду роз на рояле, он почувствовал, как по телу сначала разлилось тепло, а затем неприятный холод захватил в свои оковы. Тишина вновь затянулась, будто кто-то натянул струны. Никто из бессмертных не решался нарушить паузу. Все с мрачным видом, точно куклы, сидели и ждали, когда их возьмут поиграть. Шли минуты. Сгорали – пять, шесть. Шторы все продолжали танцевать под оркестр ветра, а ворон все так же сидел на подоконнике со стороны улицы.
Еще минута, и король решился, наконец, сесть, откинувшись на спинку стула, обшитую алым бархатом. Все бессмертные, замерев, следили за каждым движением правителя.
– Если эти новости касаются пропажи Дианы или убийства сына Виктора Белинского, разводить лишнюю панику нет смысла. У меня все под контролем, – повелительным тоном произнес король, и все присутствующие переглянулись между собой, явно ожидая другого ответа.
Надия скрестила руки на груди и уставилась на отца. В том, что все под контролем, бессмертная сомневалась. Она уже не так верила в это, видя, в каком состоянии находился в последнее время король.
– Что случилось? Для чего ты нас собрал тогда здесь? – поинтересовалась она, цепляясь за надежду, что услышит хоть что-то хорошее, а не очередную новость, как на кого-то напал экиммонуд или какие-то кланы вампиров опять что-то не поделили между собой.
– Я знаю, как закрыть лабиринт, – обвел всех за столом мрачным взглядом король.
– Как? – прозвучали несколько голосов одновременно.
В следующую секунду ответ прозвучал, словно раскаты грома:
– Придется убить королеву. По крайней мере, так сказала Лили, поделившись своим сном перед судом, но есть детали, в которые я не верю.
Свет в зале снова мигнул, а с розы, на которую задумчиво посмотрел Тимофей, упал лепесток.
Ворон оборвал со мной связь, и картина исчезла. Я удивленно на него уставилась, ожидая, когда он включит продолжение шоу, где все самое интересное только начиналось, но этот гад молчал и не собирался ничего мне сказать. Ощущение, будто важную информацию буду получать от него по одной чайной ложке. Сегодня ложка, завтра, послезавтра…
– Ну а дальше что? – не выдержала я.
Прошло несколько томительных секунд, прежде чем в голове раздался голос птицы:
«А дальше я улетел, потому что попросили закрыть окно. Одной бессмертной, видите ли, стало холодно».
Я усмехнулась и села, массируя виски и переваривая, что только что узнала благодаря ворону. Чую, такими темпами меня либо скоро убьют, либо лабиринт поглотит город и наступит конец света. Если король действительно знал, как закрыть лабиринт, то зачем тогда ему нужна я? Он мог бы убить меня еще при встрече в подвале особняка Лили. Или он таким способом решил растянуть удовольствие? Вопросы, вопросы, вопросы… Я уже устала тонуть в этом болоте и ничего не понимать. Такое чувство, будто читаю книгу, где автор лишь растягивает сюжет и прячет ответы на вопросы либо и сам не знает, как на них ответить.
Выдохнув, я открыла глаза и посмотрела на разбросанные по столу записи. Если я в прошлом все-таки вела личные дневники, то ответы на вопросы, которые искал король, и все мои темные секреты наверняка находились сейчас передо мной. Я задумчиво почесала щеку и вдруг потянулась за листом, что лежал с краю слева. Что-то внезапно щелкнуло, и меня словно магнитом потянуло туда.
На листке оказалось всего два слова – «я увидела», и дальше фраза обрывалась. Дальше моим вниманием завладел другой лист, и я взяла его – там были лишь не связанные между собой слова «изнасилование», «ссора», «я увидела, как отец странно посмотрел на Анжи».
Я, похоже, буду собирать эти пазлы здесь месяц или даже больше.
«Найди среди записей дату своего рождения, и тогда все вернется к тебе».
Женский голос, который я блокировала, нашел способ вернуться и испортить мое настроение окончательно. Смяв листы, бросила их обратно на стол, а затем перевела взгляд на ворона. Тянуть время больше не имело смысла, потому что пока я тут пытаюсь понять логику происходящего и войти в новую роль, лабиринт и твари, выходящие из него, уничтожают с каждым часом границы Бен-Йорка. Не говорю уже о том, что за стенами замка на меня начнут охоту, если узнают об убийстве Константина Белинского и что король всем налгал по поводу внебрачной сестры.
– Найди Мию и проведай Анжи, она в больнице, – отдала приказ ворону.
Воспоминания о подруге неожиданно вспыли в памяти. Я впервые почувствовала себя неловко от того, что оттолкнула и отдалилась от нее, когда Мия единственная протянула мне руку, несмотря на прошлое. Она одна была готова в настоящем вытащить меня из лабиринта лжи и иллюзий. Сейчас я словно стояла возле него, и Мия, будь она рядом, не позволила бы мне снова сбежать туда, а вместо этого направила бы в лабиринт воспоминаний. Пусть мы и причинили когда-то друг другу боль, оборвали связь, но я не перестану считать Мию тем самым ангелом-хранителем, который в трудный момент найдет правильные слова и не позволит шагнуть в пропасть. Подруга наверняка сейчас злилась на меня, и какая-то ее часть даже жаждала мести. Признаться честно, я готова принять от друзей и близких в свою сторону месть, злобу, обиду, но только не безразличие. Оно бьет по сердцу сильнее. Ничто не делает так больно, как пустота. Уж лучше пускай меня ненавидят, чем смотрят как на куклу.
Когда ворон улетел, я осталась в компании одиночества и ветра, что врывался через окно и разбрасывал бумаги со стола куда хотел. Я молча наблюдала за этим представлением, погрузившись в лабиринт воспоминаний, где за каждым поворотом всплывали обрывки того, как мы с сестрами бегали по коридорам замка, сбивая с ног прислугу, как с Мией играли в прятки, как дразнили Ала и Александра. Чем дальше я шла по лабиринту и разблокировала в памяти теплые, наполненные весельем и беззаботностью моменты прошлого, тем больше хотелось вернуться туда и переписать судьбу некоторых. Сделать так, чтобы кошмары, которые нас ждали, исчезли, а мои мысли и молитвы не услышала Мара.
Вскоре в лабиринте стало темно, а от стен исходил холод. В мыслях перестали всплывать детские счастливые лица. Вместо них посыпались белые окровавленные лепестки роз и появились противные голоса, кричащие на разных языках фразу, от которой мне становилось уже тошно. Не в силах больше здесь находиться, я выбралась из лабиринта воспоминаний и посмотрела на обрывок, который ветер кинул мне на колени. Перевернув его и прочитав, что там было написано, пожалела об этом в тот же момент:
«Memento mori».
От этой же фразы я только что избавилась, выйдя из лабиринта воспоминаний, но она снова нашла способ появиться, чтобы продолжать травить меня. С ненавистью смяв лист, бросила его в окно и начала делать глубокие вдохи и выдохи, изгоняя из головы голоса, что хором шептали противную фразу.