– Что ты творишь, Каролина? – прошипел король.
Я горестно усмехнулась, прежде чем спокойно ответить:
– Ты привел меня не к Константину, чтобы узнать, все ли совпадало с той правдой, которая мне известна по поводу лабиринтов, а к Маре, которая давно завладела разумом бессмертного. Что касается тех всадников, то по схеме и символам на стене я нашла спустя сотни лет ответ на вопрос, кто они и кому принадлежат. Это приспешники богини смерти, всадники правосудия, которые придут скоро за всеми.
Король отпустил мое запястье, и я смогла теперь спокойно подняться.
– Мы сейчас находимся в самом настоящем дурдоме, – высказалась я, бросив гневный взгляд на лежавшее напротив высохшее и покрытое черными венами тело бывшего уже бессмертного. – В нашу игру вторглась богиня смерти, а этого я боялась больше всего на свете, после того как рассказала тебе большую часть правды о прошлом.
Ночь VIУничтожение
POV: Королева
В висках снова возникла боль, и на этот раз она была такой сильной, что я до крови прикусила нижнюю губу, сдерживая крик и прогоняя из головы богиню смерти, которая пыталась вторгнуться в мое сознание. Зажмурившись, схватила себя за голову и, как мантру, повторила несколько раз «уходи». Почувствовав, как чьи-то крепкие руки оказались на моих плечах, открыла глаза и встретилась с взглядом, в котором бушевали беспокойство и страх.
– Твои глаза… – начал он.
– Моим разумом сейчас пыталась завладеть Мара, поэтому в глазах поселилась тьма, – закончила я, горестно улыбнувшись.
– Что ей надо от тебя? – с ненавистью процедил король, отпустив меня и поднимая трость с пола.
– Ей просто не нравится, что я снова пытаюсь ее обмануть в игре и переделываю историю так, как хочется мне, а не ей, – ответила я, поднимаясь и поправляя кофту. Взглянув на тело бывшего бессмертного и его сердце, валяющееся рядом, усмехнулась: – Вот что бывает с теми, кого я когда-то любила. Пусть даже это и была всего лишь любовь на два месяца. – Подумала минуту и поправила себя же: – Точнее, влюбленность. Во всяком случае, мне нельзя к кому-либо привязываться, иначе он или она умрет.
Присев на корточки возле тела Константина, Александр взял его руку, рассматривая черные вены. Король стал напоминать сейчас детектива, и это меня слегка рассмешило.
– В какой момент им могла завладеть Мара? – внезапно спросил он, не отрывая взгляда от мертвеца. – И все эти рисунки – символы, розы, змеи и пауки, их сделал не Константин?
– Возможно, Мара завладела им с тех пор, как его укусил экиммонуд, – предположила я. – По поводу рисунков и символов с записями – их, может быть, сделал и Константин, пока боролся с тьмой и душа его полностью не сгнила, скажем так. Богиня нашла слабую душу и решила ею воспользоваться, подстроив все так, что Константином заинтересуются и возьмут его на исследования и эксперименты, а затем ты притащишь меня сюда. Что самое забавное, Мара думала, что я, отдавшись воспоминаниям и чувствам, отвлекусь и не замечу, как из головы Константина она переберется в мою голову.
Король усмехнулся.
– Выходит, некоторые события, связанные с членами Совета, тоже подстроены Марой?
– Не знаю, – пожала плечами я. – Однако хочется верить, что она не узнает о том, что я подготовила для финала. – Поймав на себе подозрительный взгляд его величества, я загадочно улыбнулась и тут же надела маску «сестры». – Ладно, довольно болтовни, братец. Правду о вашем несчастном пациенте мы узнали. В следующий раз внимательнее выбирайте тех, чей «дар», – я показала пальцами кавычки, – собираетесь исследовать здесь. И да, с экспериментами над зараженными тоже будьте осторожнее.
Король в последний раз посмотрел на записи и рисунки, сделанные на стене, а затем мы покинули комнату. Оказавшись в коридоре и пройдя мимо нескольких дверей, с которых давно слезла краска, я вдруг остановилась и в следующее мгновение увидела, как в лабиринте одна из роз сбросила с себя пару алых лепестков и почернела. Черт! Это плохо. Очень-очень плохо! Разорвав связь с лабиринтом, я поспешила догнать его величество, который к тому времени свернул направо. Эти темные коридоры с обшарпанными стенами, тускло освещенные, начали меня душить. Я будто попала вновь в лабиринт, в котором уже устала бродить и искать из него выход. Хотелось скорее разрушить его и завершить игру, что длилась сотни лет.
Пока мы с королем были в лифте, я решила проверить, какого цвета его розы. Прикрыв на миг глаза, вновь установила связь с лабиринтом и принялась искать цветок и прозрачную нить, соединяющую душу Александра с розой. Прошла секунда, две, три, но мне так и не удалось найти розу короля, и это не то чтобы расстроило меня, а скорее в какой-то степени пробудило во мне беспокойство. Король однозначно что-то скрывал от меня. Однако как только я собралась спросить у него, все ли хорошо с его здоровьем, двери лифта открылись, и нас встретил бессмертный, которого я, когда притворялась Камиллой в спектакле Лилианы, встретила на одном из ужинов дома у Сойлер и описывала его как статного босса из офиса, а также потом пересеклась с ним в зале, где проходил суд.
В горле застрял ком, а в воспоминаниях пронеслись кадры, где грязные сильные лапы чудовища блуждали по моему телу, оставляя после себя следы, хоть и невидимые, но болезненные, точно ожоги. Пролетали года, века, мир менялся, но кое-что оставалось неизменным, и это – моя ненависть к отцу. После смерти матери, после всех безумств, в которые он погрузился… После того ада, через который заставил пройти нас с сестрами… Я похоронила имя отца и не желала больше никогда доставать его из могилы, а пересекаться с ним в новой жизни тем более не хотела и как могла игнорировала тот факт, что он был жив и ходил по этой земле, впитавшей столько крови, пролитой им же.
Сорвавшаяся с губ отца самодовольная ухмылка разожгла внутри меня огонь ненависти и желание внушить летучим мышам приказ расцарапать его идеальное тело и слишком гордое лицо, отомстив заодно и за то, что он сделал с Ангелиной несколько сотен лет назад. Не знаю, подделал ли отцу король воспоминания обо мне, но это не особенно волновало меня сейчас. Я все равно не смогу спокойно смотреть в глаза тому, кто в прошлом подарил мне столько кошмаров, сколько не пожелаешь и врагу. И не смогу спокойно играть роль сестры его величества.
Отец взглянул на меня и взял мою руку, приготовившись поцеловать ладонь в знак уважительного приветствия.
– Вы, должно быть, сестра его величества, – заговорил отец, и мне стало противно от его голоса сразу после первого слова. – Уже наслышан о ваших подвигах, слухи о которых гуляют по интернету, и рад, что наконец-то увиделся с вами вживую.
После того как отец поцеловал мою ладонь, я не могла отделаться от ощущения, будто в меня брызнули ядом. Все кругом стало сжиматься и давить, а воспоминания о ночи, где я оказалась в логове чудовища, вспыхивали и проносились, словно колесо, которое крутилось и не собиралось останавливаться.
– Прошу прощения, что сегодня я отсутствовал на собрании, – продолжил отец, переведя извиняющийся взгляд на короля. – Возникли некоторые проблемы с Белинским, которые надо было срочно решить.
Я спрятала руки за спину и стала считать мысленно до трех. На счете «раз» сжала ладонь, к которой прикоснулись недавно губы отца; на счете «два» – представила, как лезвием содрала кожу в том месте; на счете «три» – заблокировала воспоминания и натянула маску хладнокровия. В речи отца только идиот мог не заметить фальшивые ноты.
– Однако как только освободился, тут же, узнав, где вы находитесь, примчался к вам и к вашей замечательной сестре.
Внутри все сжалось. Каждое слово отца, казалось, было пропитано паучьим ядом. Почувствовав, видимо, с каким усилием я сейчас здесь стояла и смотрела на бессмертного, король решил спасти меня.
– Я очень ждал с вами встречи вечером, Владимир, но раз вы освободились и сами пришли раньше, то, может быть, пообщаемся где-нибудь в другом месте? – предложил деловым тоном Александр. – Где поменьше народу и лишних ушей.
– Разумеется, – согласился он. – Знаю, тут неподалеку есть кафе, в котором людей не так уж и много. Предлагаю туда прогуляться.
Я уже обрадовалась, что они сейчас уйдут, оставив меня с теми, кого предстоит сегодня же освободить от тьмы, однако радость резко потухла – меня внезапно окутало беспокойство. Не знаю, почему и из-за чего начала нарастать тревога, но в следующее мгновение я заглушила ее.
– Надеюсь, мы с вами еще встретимся, Каролина.
А я надеялась, что нет, но воздержалась произносить это вслух. Когда отец отлепил от меня хищный взгляд, я отступила в сторону, пропуская его к лифту. Оставшись наконец одна, с облегчением выдохнула и развернулась, услышав приближающие шаги. Гадать, кто шел по коридору, не пришлось.
– Помоги нам с Ангелиной вытащить отсюда Ала, – попросила Надия, а в глазах бессмертной сверкнула боль.
Войдя в палату, в которой еще недавно лежала под капельницами Анжи, я не сразу узнала в бессмертном, сидевшем на коленях на полу возле кровати, того самого Ала. Того, кто всегда разбрасывался шуточками и, соблазняя, заманивал жертв в свои сети. Сейчас он не был похож на охотника и на хищника, обрывающего нити жизни людям, а, скорее, напоминал потерянного ребенка, что стоял и не знал, куда ему идти.
Подойдя к Алу, я положила руку ему на плечо и увидела, где сейчас находится душа охотника и что испытывает. Охотник отключился от реальности и попал в лабиринт, в котором бродили души и горели алые розы, что когда-то цвели и плелись по каменным стенам. Ал бежал и взглядом искал среди тысячи душ ту, которую не мог отпустить. Не мог смириться и принять факт: Анжи ушла не потому, что ее убил вирус, а потому, что она отпустила свое прошлое и получила ответы на вопросы, что мучили ее сотни лет. Закрыв глаза и оказавшись там, в проклятом лабиринте, я схватила Ала за руку и мысленно, после того как встретилась с его взглядом, попросила: «Отпусти ее, пожалуйста».