– Ты не понимаешь меня.
Усмехнувшись его ответу, я встал и сунул руку в карман пальто, развернувшись к могиле.
– Понимаю, Тимофей. – Замолчал, погрузившись в воспоминания и найдя среди них отрывок, где Каролина смотрела на меня обеспокоенным взглядом, когда узнала, что я заражен. – Есть чувства, которые губят нас, а есть – что заставляют бороться с тьмой.
Ветер вновь сорвал листья с деревьев и кинул их на могилу.
– Если ты продолжишь жить с чувством вины и ненависти, если не отпустишь то, что должно остаться в прошлом, то навсегда застрянешь здесь, во сне, – заключил я.
Настала тишина, которую нарушал лишь ветер, шурша листвой. Не знаю, сколько прошло времени, но когда Тимофей поднялся с земли, кровь с его рук исчезла.
– Я любил тех, кого должен был потерять, а потом и убить, – с болью в глазах произнес охотник. – Вот то, что я не мог принять.
– Нет, ты любил тех, кто научил тебя жить.
Заметив спустя пару мгновений, как прядь волос охотника поседела, я сжал его плечо. Вокруг нас закружились листья, которыми дирижировал ветер, а затем я вдруг увидел, что вспомнил охотник. Фильм из воспоминаний показал все моменты, где он чувствовал себя счастливым и где Анна с Дианой улыбались ему, дарили тепло, надежду и учили ценить каждый прожитый миг. Пока он пересматривал свою жизнь, его кожа начала покрываться морщинами и сохнуть, а в глазах постепенно угасала тьма. Когда воспоминания закончились, Тимофей стал заваливаться на землю, я поймал его и осторожно уложил, закрыл ему глаза. В этот же момент опять поднялся ветер, и души, застрявшие здесь, освободились и вместе с охотником покинули кладбище, забытое временем.
Когда по земле поплыл туман, возле меня появилась дверь. Я тут же открыл ее и оказался в лабиринте, по стенам которого проползли новые трещины, а алые розы, что плелись вокруг двери, обновляли цвет, становясь белыми. Так странно было за этим наблюдать. Недолго постояв, я двинулся дальше.
POV: Королева
Оказавшись в лабиринте, я создала в нем двери и параллельно отправила большинство бессмертных в те места, которые они часто посещали в реальности, а некоторых оставила там, где они были, когда я наслала на всех сон. Оставалось надеяться, что сюда не ворвется Мара, а король догадается, что я придумала, и поможет провести бессмертных по лабиринтам. Страх, что снова что-то пойдет не так, царапал меня и заставлял сомневаться, но я усиленно гнала его, игнорировала и продолжала твердой гордой походкой идти дальше.
Подойдя к первой двери, вокруг которой плелись алые и покрытые белыми пятнами розы, открыла ее и перенеслась в лес. Как интересно… Я тут же вспомнила о Надии и Ангелине и направилась к обрыву, пробираясь сквозь заросли.
– Кара? – послышался удивленный голос Надии, и я от неожиданности дернулась.
Мысленно я немного разочаровалась, что она видит меня во сне как Кару, а не как «сестру» его величества. И если старшей сестре я уже многое объяснила, да и некоторые вещи она и без моих ответов поняла, то Надии придется рассказывать все с самого начала. Ладно, разберусь. В конце концов, время есть, нас никто не торопит. Главное, чтобы моих сил хватило и чтобы посреди игры меня не вырубило.
Приветливо улыбнувшись, я хотела взять Надию за руку и переместить нас к обрыву, где должна быть Ангелина, но бессмертная сделала шаг назад. По ее взгляду я поняла, что она меньше всего хотела видеть во сне меня.
– Да, я жива, и никто не отправлял меня к экиммонудам, – я выдала правду, выдохнув.
– И ты пришла сейчас, чтобы сказать это? – скрестила руки на груди Надия, давая понять, что никуда не пойдет, пока все не узнает.
Вот же упрямая! Прямо как моя старшая сестра в детстве.
– Не только это, – ответила я и почувствовала, что разожгла интерес бессмертной.
Мы стали пробираться сквозь лесные заросли, и параллельно я рассказывала Надии обо всем: почему король внушил всем, что я его сестра, и почему мне пришлось подыгрывать и лгать; какой правдой я поделилась с его величеством – здесь я умолчала о чудовищном поступке отца и о том, как уничтожить лабиринт; через что мне пришлось пройти, когда я заключила сделку с богиней смерти.
Надия слушала молча, не перебивая. Лишь когда я закончила рассказывать, она вдруг остановилась возле ели и обняла меня. Не ожидая этого, я замерла, но тут в голову ударило, словно молния, видение, в котором Надию в этот вечер убил бы Белинский, если б я не вмешалась в историю и не остановила время. Я в ответ тоже заключила в объятия бессмертную. К счастью или к сожалению, многие видения теперь точно не сбудутся, ведь я перевернула шахматную доску в истории и вмешалась туда, куда нельзя, – во время.
Лес молчал. Тишину лишь изредка нарушал ветер, срывая с деревьев листья и унося их кружиться в вальсе вокруг нас. Увидев, как алая роза Надии наполовину перекрасилась в белый цвет, я почувствовала тепло и крепче обняла девушку, поглаживая ее по спине.
– Прости, мама, – прошептала бессмертная.
От ее слов у меня сжалось сердце. Переступив через свою дьявольскую гордость, я заглянула в синие, напоминающие бушующее море, глаза Надии и убрала выпавшую короткую темную прядь ее волос за ухо. Она так была похожа на свою настоящую мать, когда грустила или улыбалась, даря тепло остальным.
– Нет, это ты меня прости, что заставляла себя ненавидеть и лгала тебе, – произнесла я и слабо улыбнулась. – В твоей истории я готова умереть хоть монстром, но зато буду знать, что сделала все, чтобы тебя защитить и освободить от тьмы.
Подарив мне в ответ теплую улыбку, ради которой я отдала бы богам все, лишь бы она не угасала, Надия вновь обняла меня. Несмотря на то что я не переносила объятия, Надию готова была никогда не отпускать, борясь с внутренним демоном, который посылал мне жуткие воспоминания, где я чуть не убила отца.
– Ты притворялась монстром, когда на самом деле была моим ангелом-хранителем, – тихо проговорила она, а затем добавила: – Знаешь, что бы там ни внушил мне отец, я все равно чувствовала, что ты жива.
Я задумалась, вспоминая, что подобное слышала от Ангелины, и хотела спросить Надию, почему она была уверена в том, что видела меня, как она первой нарушила тишину:
– Если розы цветут, а лабиринт не уничтожен, значит, ты жива. Не знаю почему, но все это время эта мысль не покидала меня.
Отчасти Надия была права. Пока жива я, лабиринт продолжал существовать, а хаос в Бен-Йорке не прекращался. Чтобы все остановить, мне пришлось пойти на риск – вмешаться во время и перевернуть историю в игре так, что богиня смерти не поймет, что я натворила. И пусть после этого нас с королем ждали чудовищные последствия, но зато меня не будет душить совесть, шипя, словно змея, в ухо, что я не успела всех освободить от тьмы. Если бы Мара не уничтожила барьеры и не ворвалась мне в голову, а Александр не признался бы в том, что он заражен, то, может быть, я бы придумала другой план, в котором не пришлось бы останавливать время и погружать всех в сон.
Сообщив Надии, что нас еще кое-кто ждет здесь, мы продолжили путь к ее любимому месту. Пока шли, я узнала, почему Надия часто в снах и в реальности посещала лес и с обрыва любовалась морем.
– Здесь я чувствую, что в прошлом что-то произошло со мной. Каждый раз прихожу сюда, пытаюсь вспомнить, что именно случилось, но не могу. Сколько бы времени ни прошло, я все равно чувствую, что сотни лет назад кто-то стер мне здесь память.
После ее ответа у меня в голове вспыхнуло воспоминание, как во время спектакля Лили Надия отказалась прыгать со скалы в море, когда я попросила ее это сделать. И теперь потерянный пазл от картинки нашелся. Надия не прыгнула тогда, потому что в прошлом я не позволила сестре избавиться от дочери, а когда обратила спустя несколько лет Надию в бессмертную, то неосознанно внушила ей никогда не прыгать со скалы. Я боялась, что потеряю ее. Потеряю ту, чей свет глушил мою тьму.
Мы прошли мимо последних деревьев, с которых ветер наполовину сорвал листья, и наконец вышли к обрыву. Свинцовые серые тучи успели уже набежать и закрыть солнце. Море начало волноваться, как и Ангелина, которая почувствовала наше присутствие и обернулась к нам, но продолжала сидеть на краю, свесив ноги. По взгляду сестры я поняла, что она знала, что все происходящее сейчас здесь – сон, в то время как Надия не до конца осознавала, где она находилась, в реальности или во сне.
Подул ветер, старшая сестра убрала седую прядь за ухо, и грустная улыбка расцвела на ее лице. Я мысленно выдохнула и перевела сочувствующий взгляд на Надию. Она явно не такого сюрприза ожидала.
– Здесь тебе дала имя твоя настоящая мама, – начала я. Каждое слово резало, словно в меня вонзали ножи. – Здесь ты стала для меня светом, а для своей матери – новой надеждой.
Заглянув в глаза Надии, я послала ей воспоминания, показывая ту проклятую ночь, которая ворвалась в наш дом и, не спрашивая разрешения, перевернула шахматную доску и изменила историю.
Ночь, столкнувшая нас всех в пропасть безумий.
Ночь, подарившая нам кошмары.
Ночь, вселившая страх за будущее.
Ночь, которая лишила Ангелину белых крыльев и столкнула ее в пропасть.
Когда я закончила показывать Надии фильм из воспоминаний, то первое, что почувствовала и увидела в ее синих глазах, – отрицание. Бессмертная сделала несколько шагов назад и замотала головой. Она не хотела верить в эту ядовитую правду. Не хотела принимать чудовищный факт о своем прошлом.
– Это все сон. Дурацкий, глупый сон, – пробормотала Надия, переводя взгляд то на Ангелину, то на меня. – Если я проснусь, то весь этот бред забуду.
Ангелина встала и подошла к нам, а я горестно усмехнулась, зная, что никто из них не проснется, когда в лабиринте алые розы станут белоснежными.
– Вы все проснетесь, если примете друг друга и оставите обиды и ненависть в прошлом, – ответила я, переглянувшись с сестрой.
Заметив первую морщинку на ее лице, прикрыла глаза и увидела, как с розы, наполовину алой, а наполовину белой, упал лепесток. Это и радовало, и вселяло грусть одновременно. Взяв за руку Надию, я послала ей воспоминание, где ее кружила на руках настоящая мать; где они вдвоем рисовали и играли на рояле в величественном зале; где Надия лежала с мамой на кровати и с интересом слушала сказку; где я спасла жизнь Надии и вселила надежду в ее мать. После того ка