Когда на пути мне попадались двери с черными розами, я с болью и сожалением проходила мимо, ведь понимала, что только зря потеряю время, если ворвусь в сон к тем, чей разум уже захватила богиня смерти, или к тем, кого тьма уже убила.
Пройдя несколько поворотов, наткнулась наконец на дверь, возле которой плелись алые розы. Холод подтолкнул меня к ней, словно говоря, что я должна поторопиться, пока Мара не успела забрать у меня единственную оставшуюся пешку. Вместо того чтобы идти, я воспользовалась перемещением и в следующий момент уже открыла дверь и попала в ночной клуб NEON.
Как ни странно, народу здесь не было. В помещении царила пустота, которую заглушала музыка, исходящая из колонок, не прекращающая, видимо, греметь даже во сне, а также маскировали сверкающие неоновые светодиоды. Ощутив вину и боль, которые, казалось, впитались в темные стены клуба, я перевела взгляд на барную стойку и заметила Ала, сидевшего ко мне спиной. Сердце сжалось, внутри все покрылось трещинами, когда в памяти всплыли обрывки последних воспоминаний. С одной стороны, я все еще злилась на охотника за то, как он поступил со мной и с Анжи, но с другой – его боль была и моей. Он потерял свою любовь, свой свет, а я – сестру. Уничтожая лабиринт, я освобождала других от тьмы, но не себя от нее. Я впитывала в себя чужую тьму, в то время как король и его силы не давали лабиринту уничтожить мою жизнь, а Маре – вмешаться в мое сознание.
Я собралась с мыслями, подошла к охотнику и заняла свободное место рядом. Ал и головы не повернул в мою сторону, продолжая держать бокал с виски и пустым взглядом смотреть на алкогольную «выставку» – стену, на которой на полках стояли разные бутылки. Если бы не музыка, я б задохнулась здесь в траурной тишине. Боль утраты, вины, сожаления о совершенных поступках погружали охотника во тьму. Я хотела его сейчас обнять и простить за все, но… Но мне тоже было больно. В сердце появилось столько ран, пока я проходила лабиринт и освобождала от тьмы других.
Я словно танцевала вальс с королем на битых стеклах, но не показывала свою боль и страх, прятала их и шла, борясь за финал игры, дальше. И вот, когда Ал остался последним, кого я должна спасти, почувствовала себя предателем. Убийцей. Что это со мной? Горестно усмехнувшись, я сделала вывод, что, наверное, просто уже схожу с ума, и взяла бокал виски у охотника. Обратив наконец на меня внимание, Ал повторил мою усмешку.
– Похоже, ты и Анжи будете преследовать меня вечно.
Я поставила бокал на барную стойку и поспешила успокоить охотника:
– Даже у вечности есть свой конец.
Ал наградил меня непонимающим взглядом, а спустя некоторое время я решила все-таки ему открыться и послала все воспоминания, показывая, что задумала и почему пошла на эти безумства.
– Ты сумасшедшая, – сказал Ал. В его голосе послышалась грусть.
– Знаю, – выдавила я улыбку, но она вышла слабой и неестественной.
Между нами вновь повисла пауза, которую на заднем фоне заглушала музыка. Я пришла освободить Ала от тьмы, а в итоге лишь молчала и вместе с ним пялилась в стену.
– Но король любит сумасшедших, так что я не удивлен, что он согласился на твои безумства ради уничтожения лабиринта.
Я уставилась на Ала, подняв в недоумении бровь.
– В каком смысле любит?
Охотник бросил на меня взгляд, красноречиво доказывающий, что он сейчас считал меня глупой, раз я не понимала смысла простых слов.
– С того самого момента, когда он услышал, как ты играла в саду, он стал заражен тобой, – объяснил Ал.
В моей голове резко разблокировались воспоминания, отправившие меня в сад и беседку, в которой я часто проводила время после смерти матери, играя на рояле. Там я оставляла свои чувства, там ненадолго мир оживал, когда я начинала играть и говорить через музыку то, что чувствовала. И там же я встретила того, кто стал посещать мои концерты, а до него меня слушали лишь розы.
– Почему ты так уверен в этом?
– Потому что это его воспоминание о тебе – самое «ненавистное», – выделил он последнее слово кавычками.
Я не стала с ним спорить, ведь Ал лучше меня знал этого дьявола.
– Ла-адно, – протянула я. – Что бы ты там о нем ни знал, не буду лезть в ваши дела.
Охотник изогнул бровь:
– Я думал, что ты начнешь сейчас выпытывать у меня все его секреты.
Я не сдержала смех. Лучше узнаю секреты Ала, чем короля.
– Ну, давай начнем с того, что я пришла к тебе, – проговорила я, заглянув в пленительные изумрудные глаза охотника. – С Александром у меня еще будет разговор, а вот с тобой…
Договорить не получилось. Я не смогла. Слова будто рассеялись, а сердце больно сжалось от осознания, что это была моя последняя встреча с Алом. Много чего хотелось сказать, но, глядя в его глаза и видя в них боль, я понимала, что слова не имеют смысла.
– Иди, – резко сорвалось с его губ.
Он прогонял меня. Вот же щенок! Наградив его упрямым взглядом, я твердо сказала:
– Не уйду, пока не буду уверена, что ты готов отпустить Анжи в прошлое, а сам пойдешь дальше.
Ал тяжело выдохнул и залпом выпил виски. Я поняла, что так дело не пойдет, и поэтому в следующее мгновение сжала ладонь охотника и заставила его посмотреть на себя. Да, ему было больно. Да, он любил Анжи. Да, он иногда не контролировал свои чувства и эмоции, из-за чего мог навредить тем, кто был ему дорог. Да, Ал был опьянен любовью, и я от всего сердца желала ему, чтобы в следующей жизни он нашел Анжи и сделал ее намного счастливее. Послав охотнику воспоминания, в которых он держал мою сестру за руку, я вселила в него надежду.
– Отпуская Анжи в прошлом, ты встретишь ее в будущем, ведь она уже там и ждет, когда ты наконец появишься и скажешь ей то, что не договорил в прошлом.
Охотник ухмыльнулся, а в его изумрудных глазах сверкнул огонек, говорящий о том, что хищник вернулся. Он мгновенно сократил между нами расстояние и с хитрой ухмылкой заглянул мне в глаза.
– А ты появишься там, когда уничтожишь лабиринт?
Я помедлила, ведь не знала, что вообще будет, когда лабиринт рухнет, и что ждет меня после, но не хотела лишать охотника надежды, поэтому солгала. Солгала, чтобы освободить его от тьмы.
– Конечно, куда я денусь.
– Ну смотри мне, дорогуша, только попробуй не появиться.
– А то что? – прищурилась я, скрещивая руки на груди.
– А то я вернусь сюда.
Я усмехнулась и чуть не грохнулась со стула, благо охотник успел меня поймать. Я готова была любоваться его пленительными изумрудными глазами и слушать его шуточки хоть в каждой следующей жизни. Несмотря на то что между нами произошло в прошлом, Ал стал для меня лучшим другом, за которым я прыгну даже в огонь, если понадобится. И когда я увидела, как розы охотника стали белыми, а несколько прядей его черных волос поседели, то не выдержала и крепко обняла.
– Прости, – прошептала я, закрыв глаза. – Обещай, что сделаешь мою сестру в следующей жизни самой счастливой и передашь ей, что я тоже ее очень сильно любила.
– Обещаю, – обнял меня в ответ Ал, а после, заглядывая в глаза, добавил: – А ты поклянись, что вместе с Александром тоже там появишься.
Я опустилась на колени и твердо кивнула.
– Клянусь.
Мы засмеялись. Почувствовав, как боль, вина и все плохое исчезли и в помещение ворвались свет и надежда, а музыка стала тише, я в последний раз посмотрела на охотника, в глазах которого угасла тьма, и душа его освободилась. Я положила голову Ала на стол, погладила его по спине и спустя несколько секунд заставила себя покинуть его сон.
Вернувшись в лабиринт, я увидела, как каменные стены лабиринта начали крошиться, а двери, вокруг которых плелись белые розы, исчезали, однако зловещий холод продолжал меня щипать и покусывать. Я думала, что, когда освобожу всех от тьмы, вернусь в реальность, но почему-то оставалась в лабиринте и чувствовала, что упустила что-то… Не прошла до конца.
Передо мной появилась шахматная доска, по которой ползали пауки и черные змеи. Белых пешек не было, стояли только черные, и до меня вдруг дошло, почему я до сих пор в лабиринте и не могу проснуться, – настало время правосудия для тех, кто погряз во тьме и не захотел ее отпускать, но перед этим… Перед этим я должна была пройти и собственный лабиринт, встретившись со своими кошмарами.
После того как шахматная доска исчезла, растворяясь в черном тумане, я сжала пальцы в кулак и гордой походкой отправилась дальше.
Отправилась навстречу собственным кошмарам.
Чем дальше я шла, тем лабиринт становился темнее, но другая тьма – тьма короля – не только придавала мне сил, но и служила мне светом. Светом, указывающим путь, куда идти и где поворачивать, чтобы не заблудиться и не упасть в болото кошмаров. Пройдя несколько поворотов, я увидела, что по стенам лабиринта начали проноситься тени, и услышала голоса, от которых хотелось вырвать себе уши, лишь бы не слышать их зловещую песню, состоявшую из одной фразы: memento mori. Эти слова будто стали ядом, который медленно проникал в тело и постепенно меня убивал. Душил. Разрывал на части. Забирал надежды.
Оглушенная голосами, я оказалась в объятиях холода и провалилась в воспоминаниях в ту ночь, когда змея богини смерти укусила меня. Этот момент прокручивался передо мной снова и снова. Вновь и вновь. Он повторялся, словно старый фильм, состоящий из одной сцены, до тех пор, пока я не поняла, почему именно должна помнить о своей смерти. После этого я оказалась в лабиринте зеркал, где отражались те моменты из прошлого, в которых я обрывала своим жертвам нити жизни.
«Ты монстр!» – прошептал зловещий голос, и в зеркале я увидела, как воткнула осколок стекла в предплечье отцу, после чего картина сменилась, показывая меня в зимнем лесу, смотрящую на собственные трясущиеся руки, с которых капала кровь. Я подошла к этому зеркалу и, коснувшись его, направила к нему тьму.
– Я боролась за свою жизнь, – хладнокровно произнесла я.
По зеркалу поползли трещины, а в следующее мгновение оно разбилось, рассыпалось на осколки и затем превратилось в черный туман.