— Что-то вы все вокруг да около, давайте к делу, — предложил я. — Если я задаю дополнительные вопросы, то, в принципе, я как бы даю согласие на ваше предложение.
— Интересно вы облекаете свое согласие, — сказал серьезно банкир и продолжил, — в отеле творятся страшные вещи. Пропадают и гибнут постояльцы. Много изувеченных людей. Оставшиеся в живых повернулись рассудком и несут такую чушь, которую не могут квалифицировать врачи психиатрических клиник. Помогите нам разобраться с этим. Мы гарантируем вам солидное вознаграждение. Все расходы будут оплачиваться немедленно. И скажите, какая вам нужна помощь?
— В милиции эти преступления зафиксированы? — спросил я, потому что никаких официальных сообщений о преступлениях в отеле не сообщалось.
— Какая регистрация, — ухмыльнулся мой наниматель, — будут они портить показатели? Убитых сотрудников наградили и похоронили с почестями. Погиб на боевом посту, охраняя социалистическую законность. Тьфу, привычка, просто законность или капиталистическую законность, если хотите. И материалов расследований нет. У нас, кроме как по телевизору, никто лабораторных расследований не проводит. Всякие там генетические экспертизы это на уровне фантастики. Если по каждому происшествию анализы делать, то министерство внутренних дел через месяц вылетит в трубу вместе с государственным бюджетом.
— У меня к вам просьба, — сказал я. — С завтрашнего дня я поселюсь в гостинице и прошу прислать мне все имеющиеся материалы для ознакомления. Все равно, что-то нужно знать конкретное. Любые сведения мне будут важны.
На том мы и расстались.
Глава 2
Семье я ничего не объяснял. Сказал, что для дела мне нужно пожить в отеле. На связь буду выходить сам. И что все оплачено.
— Не нравится мне эта халява, — сказала жена, — ты лучше будь там осторожнее и не лезь на рожон.
Утром я уже был постояльцем одноместного, но двухкомнатного номера на пятом этаже отеля «Lissabon».
Название отеля так и пишется латинскими буквами и читается не как «Лиссабон», а как «Лишабон». Все американизируемся. Скоро будем писать заявления с таким же текстом как генерал Ермолов: «Государь, произведите меня в немцы или в американцы». У нас даже доллары в ходу, как будто мы какой-то американский штат.
И последнее, чтобы не интриговать читателя своей личностью. Северцев, Андрей Васильевич. Андре. Я не следователь. Не юрист. Не милиционер и не бывший сотрудник ЦРУ. Просто моложаво выглядящий пенсионер. Служил в пограничных войсках, дослужился до полковника и ушел на пенсию в возрасте чуть за сорок лет. Зато человек любознательный и в непорядочности меня упрекнуть трудно, отчего ко мне иногда обращаются за помощью в вопросах частного сыска. Но только не по семейным делам. Я потом, как-нибудь, расскажу вам, в расследовании каких дел мне пришлось принимать участие.
Номер мне достался в экономическом поясе. Считается, что в высотных зданиях самые престижные номера чуть ли не на самом верху. Я так не считаю. Представьте, что что-то случилось. И что вы будете делать на самой верхотуре? Кричать или нестись бегом по задымленной лестнице вниз? Или надевать на себя лежащий во встроенном в прихожей гардеробе парашют и прыгать с ним в окно, если вам удастся открыть его?
Сейчас пару слов об эксзаконности. Это я такой термин придумал как аналогию с термином экстерриториальность, то есть внеземельность и неподсудность местному суду по уголовным делам. Так и эксзаконность есть внезаконность и неподсудность по существующим законам. И эта эксзаконность свела на нет моё инкогнито работы в отеле.
Для обеспечения моей безопасности и неподсудности у знакомого нам банкира пришлось собираться вместе криминальным авторитетам и представителям правоохранительных органов, контролирующим отель. Дико звучит? Еще как дико, но такова наша жизнь. Да и жизнь в благополучных странах мало чем отличается от нашей, просто там законы лучше работают и не делают разницы между власть имущими, криминальными авторитетами, правоохранителями и законопослушными гражданами.
Для меня была подготовлена обобщенная справка о происшествиях в отеле за последние десять лет. Обо всех происшествиях. Прямо скажу, цифры впечатляющие по числу убийств, самоубийств, исчезновений людей, ограблений, пищевых отравлений, членовредительства, мошенничества и психических заболеваний.
И надо сказать, что не все фиксировалось в службе безопасности отеля, чтобы не привлекать внимания полиции и прокуратуры.
Справка мне ничего не дала. Что может дать справка по статистике правонарушений в нашей стране? Только лишь оценку состояния нашего общества и уровень работы органов, стоящих на страже закона. Больше ничего, хотя у каждого преступления есть место, время, фамилия, имя, отчество, возраст и обстоятельства.
К справке прилагались единый механический и электронный ключи к дверям всех помещений отеля как признак доверия и важности моего задания.
Два дня я ходил по этажам. Большей частью в позднее и ночное время, чтобы мне никто не мешал. Присматривался ко всему. Нюхал и ничего не нанюхал. Устал неимоверно. Ходьба по коридору не менее трудна, чем ходьба по лечебному терренкуру где-нибудь в предгорьях курортных зон.
Особо меня удивило то, что я не мог прямо ходить по коридору. Меня все время сносило то в одну, то в другую сторону. Как будто полы в коридорах неровные. Причем на каждом этаже.
Тоже я заметил в своем номере. Под ножки мебели подставлялись деревянные подпорки, чтобы выровнять мебель и придать ей устойчивость, но даже в кровати меня не покидало ощущение, что я лежу на неровной поверхности и, в конце концов, где-то к утру свалюсь с нее.
Неровность я заметил еще и по уровню воды в моем стакане на столе. Сначала я не обратил на это внимание, но неровность поверхности заметна любому наблюдательному человеку.
Признаюсь, что я иногда балуюсь энергетическим маятником. Это миниатюрный строительный отвес — маленькая заостренная латунная гирька на тонкой нитке. Мне всегда смешно, когда этот маятник начинает самостоятельно качаться над рукой между большим и указательным пальцем, стоит только задать какой-то интересующий вас вопрос и, сказав, как должен качаться маятник при положительном или отрицательном ответе.
В гостинице маятник играл роль отвеса, который показал, что стены гостиницы наклонены, не так сильно, как у башни в итальянском городе Пиза, но достаточно заметно. Выйдя на улицу, я проверил свои наблюдения с помощью отвеса и констатировал, что отель наклоняется в одну сторону. Если так пойдет, то в какой-то момент здание может рухнуть, уничтожив как постояльцев, так и жителей близлежащих домов.
По результатам своих наблюдений я встретился с главным инженером гостиничного комплекса.
— Что вы, что вы, — замахал он руками в ответ на мои предположения. — Гостиница стоит на монолите. Никакое землетрясение ее не шелохнет. А стены, они иногда имеют свойство быть кривыми. Что сделать, если строители немного напортачили?
— Мне кажется, что вы принимаете меня за представителя контролирующих органов, — сказал я, — неужели вас не предупредили, что на мои вопросы нужно отвечать откровенно?
Главный инженер сидел молча.
— Я уже попытался довести свою озабоченность этим до инвесторов, — сказал он, — но меня никто не хочет слушать. По моим подсчетам, с момента сдачи в эксплуатацию отклонение верхней точки от оси составило около пятидесяти сантиметров. Но нет никаких повреждений и деформаций фундамента и коммуникаций. Выходит, что двигается скалистая масса, на которой стоит здание. Как она поведет себя дальше, непонятно. Похоже, что мы стоим на шаре и при достижении критического угла можем упасть вместе с шаром. А каким будет критический угол, невозможно даже представить.
— А как работает лифтовое хозяйство? — спросил я.
— Пока нормально, — сказал главный инженер, — но есть какая-то повышенная электрическая или электромагнитная напряженность.
— И в чем это проявляется? — поинтересовался я.
— Пока ничего страшного, — сообщил он, — у нас самый быстрый интернет, более яркое свечение ламп при нормальном потреблении электроэнергии и что самое удивительное, здесь заводятся автомобили, у которых в других местах «нет искры».
— А ваши работники не замечали каких-либо странностей в гостинице и в подсобных помещениях? — задал я самый интересующий меня вопрос.
— Как вам сказать, — замялся мой собеседник, — у нас каждый встречается с какими-то странностями. В слесарке такого можно наслушаться, что уши завянут. Но это все рабочие байки, потому что такого в принципе быть не может или может быть, но только по пьянке.
Глава 3
— Так что это за пьяные байки? — спросил я.
— Да, — инженер снисходительно махнул рукой, — сантехник Никифоров с похмелья то ли подрался с кем-то, то ли стукнулся обо что-то, получил фонарь под глаз и начал заговариваться. Говорит, что был в дикарском племени, которое не знает даже огня. Когда он прикурил от спички и зажег им костер, то они сделали его своим вождем. Его, конечно, подняли на смех. Никифорова это крепко задело, и стал он в деталях описывать то, что можно увидеть только в краеведческом музее. Жена написала на него заявление, когда он сказал, что переспал со здоровенной дикаркой, которая намного сексуальнее жены. Ну, та и обиделась. А в психушке ему тоже не поверили, а он кричит дико, когда ему не верят, ну и поместили его к буйным больным.
— Он единственный из ваших работников, кто попал туда? — задал я очередной вопрос.
— Не первый, — как-то неуверенно сказал главный инженер. — На моей памяти человек пять увезли и все с белой горячкой, богов видели, а один так с Брежневым водку пил.
Было бы неплохо потравить байки вместе со слесарями, но это все равно, что объявить о моем специальном задании в отеле. А если знает кто-то один, то завтра будут знать все, а послезавтра об этом заговорит весь город, а там и весь мир узнает о тайнах отеля «Lissabon».