— Да, он выдавал. Знаешь, с начала войны к нам никто не приходил. Я думаю, в Португалии не осталось ни одного костариканца.
— Любимая, но в доме, наверное, осталось несколько формуляров паспортов?
— Я не знаю. Когда Педро умер, я все бланки паспортов, штампы, печати сложила в чемодан и отнесла на чердак. Почему это интересует тебя?
— Эстрелла, дорогая, потому, что я охотно выдал бы один паспорт.
— Паспорт?
— Или несколько паспортов.
— Жан, ты шутишь?
— Нет, совершенно серьезно.
— Что ты за человек?
— В основе неплохой.
— Но что мы должны делать с паспортами?
— Мы можем их продать, прекрасное дитя. Здесь достаточно покупателей. И они много заплатят, а с деньгами ты смогла бы… Надо ли продолжать?
— О! — воскликнула Эстрелла. Она долго думала. Затем спрыгнула с кровати и отправилась в ванную. Когда она вышла, на ней был халат.
— Одевайся!
— Что ты хочешь, мое сокровище?
— Отправиться на чердак.
Чердак был большой и захламленный. Эстрелла осветила его карманным фонариком, и Томас извлек из-под старого ковра деревянный сундук, крепко ударившись при этом головой о балку. Склонившись над сундуком, они вместе открыли крышку. Формуляры, книги, штемпеля, печати и паспорта лежали в нем беспорядочной грудой. Дрожащими пальцами Эстрелла взяла один, другой и начала их перелистывать. Все паспорта без исключения были старыми, покрыты пятнами, фотографии мужчин были крепко приклеены, страницы покрыты бесчисленными штемпелями и пограничными отметками. Срок действия их давно истек. Глубоко разочарованная Эстрелла произнесла:
— Ни одного нового паспорта, все старые и просроченные. С ними мы ничего не сможем предпринять.
— Напротив, — возразил Томас и поцеловал ее, — старые недействительные паспорта самые лучшие.
— Я не понимаю.
— Это очень просто, — ответил Томас Ливен, он же Жан Леблан.
Тогда он не чувствовал, что судьба готовит ему новые приключения, удары и опасности. Открыв крышку сундука, он выпустил джинна из бутылки.
Размеренным шагом с соломенной шляпой на голове, с большой кожаной папкой двигался 4 сентября 1940 года молодой элегантный господин по лабиринту Альфомы, старой части Лиссабона.
В крошечных кривых переулках со старыми дворцами в стиле рококо, выложенными разноцветной плиткой домами горожан играли босые, грязные дети, дебатировали смуглолицые мужчины и спешили женщины на рынок, держа на голове корзины с рыбой и овощами.
Белоснежное белье сушилось на бесчисленных веревках. Черные железные решетки блестели на высоких окнах. Отовсюду, где между стен были проемы, открывался вид на протекавшую невдалеке реку.
Элегантный молодой человек зашел в мясную лавку и купил солидный кусок телячьего филе. В лавке напротив он попросил продать бутылку красного вина, оливковое масло, бутылку мадеры, муку, яйца, сахар и всевозможные приправы. На сверкавшем тысячью красок рынке он купил фунт лука и две великолепные головки салата.
Перед рыночными торговками мужчина снимал шляпу и прощался с ними с обворожительной улыбкой.
Нагруженный покупками, он прошел по узкой и темной Рио до Поко дель Негрос во двор одного из полуразвалившихся домов.
Слепой певец сидел в солнечном углу двора, перебирая струны гитары, и пел высоким голосом. Томас положил монетку в шляпу певца и обратился к нему на португальском языке:
— Добрый день, скажите, пожалуйста, где живет Ренальдо — художник?
— Вы должны пройти во второй подъезд. Ренальдо живет на самом верху.
— Большое спасибо, — сказал Томас, вежливо помахивая шляпой.
Он поднялся по лестнице. На верхнем этаже было две двери, на одной из них он прочитал: «Ренальдо Перейра».
Томас постучал сначала тихо, потом громче. Никто не отзывался. Тогда он нажал на ручку, и дверь со скрипом отворилась. Через темную переднюю Томас прошел в большую мастерскую.
Лучи солнца падали на дюжину портретов, стол, заваленный красками, кистями и бутылками, на пепельницы, полные окурков, и человека лет тридцати, совершенно голого, лежащего на кушетке. Он крепко спал. Густые черные волосы на голове, темные бакенбарды на бледных впалых щеках и борода придавали ему сходство с изображением на одной из картин. Около кушетки валялась бутылка из-под коньяка.
— Перейра! — крикнул Томас. Бородач не реагировал.
— Перейра! — еще раз крикнул он. Но спавший только громче захрапел и перевернулся на другой бок.
— Ну что же, — проговорил Томас, — тогда мы примемся за приготовление обеда.
Через час художник Ренальдо Перейра проснулся. Солнце светило ему прямо в лицо. Из кухни слышался шум и распространялся интенсивный запах лукового супа.
Ласковым голосом он позвал: «Хуанита!.. — Затем встал, надел брюки, рубашку и направился к кухне. — Хуанита, сердце мое, жизнь моя, ты вернулась?» С этими словами он открыл кухонную дверь.
У плиты стоял мужчина, которого он никогда не видел, повязанный старым фартуком, с засученными рукавами, он готовил еду.
— Добрый день, — сказал незнакомец и дружески улыбнулся, — наконец проснулись?
Художник начал вдруг дрожать, нащупал кресло и тяжело в него упал.
— Проклятый алкоголь, — простонал он, — вот куда уже зашло.
Томас налил стакан красного вина и подал его Ренальдо, положив при этом отечески обе руки ему на плечи, и слегка встряхнул.
— Не волнуйся, Ренальдо, это еще не белая горячка. Я из мяса и крови. Меня зовут Жан Леблан. Выпей-ка глоточек, надо это сделать для улучшения состава крови, а затем мы как следует пообедаем.
Художник выпил, облизал губы и спросил:
— Что вы делаете в моей кухне?
— Готовлю луковый суп, телятину в соусе из мадеры.
— Вы сумасшедший?
— А на десерт яичное пирожное. Я знаю, что вы голодны, а вам надо иметь крепкие руки.
— Зачем?
— Для того, чтобы после обеда сделать мне фальшивый паспорт, — мягко ответил Томас.
Ренальдо вскочил, схватив сковородку.
— Вон отсюда, проклятый шпик, или я разобью тебе голову.
— Ну зачем же так, вот письмо для вас, — Томас вытер руки, вынул из внутреннего кармана пиджака конверт и передал его художнику.
Он разорвал его, вынул лист и прочитал.
— Вы знаете Луиса Тамиро? Откуда?
— Наши жизненные пути пересеклись вчера в ресторане «Эсториал». Маленький толстый Луис сообщил мне, что один мой старый друг находится в Мадриде в опасности. У него отобрали паспорт, поэтому ему необходим другой и как можно скорее. Луис Тамиро рекомендовал вас как настоящего, первоклассного художника.
Ренальдо покачал головой.
— Мне очень жаль, но ничего не могу сделать. Я так же сказал и Хуаните, моей жене. Знаете…
— И она вас бросила потому, что вам сейчас плохо. Женщина, которая бросила мужа в беде, когда ему плохо, не стоит даже доброго слова. Увидите, она прибежит обратно, как только у вас появятся деньги.
— Деньги, откуда?
— Я их вам дам.
Ренальдо почесал бороду и покачал головой.
— Послушайте, сейчас война. Чтобы сделать паспорт, надо иметь бумагу с водными знаками, изготовленную специально для паспортов.
— Все это я знаю сам.
— Но такую бумагу не достанешь. Можно подделать старый паспорт. А где его взять?
Пробуя соус, Томас ответил:
— Напоить или избить до потери сознания и забрать паспорт для того, чтобы его подделать.
— Правильно. Но я этого делать не буду. Если я не смогу честно подделывать, то вообще не буду этим заниматься. Я пацифист.
— Как и я, — ответил Томас. — Посмотрите на подоконник. Там лежит небольшой презент для вас.
Ренальдо с трудом поднялся и подошел к окну.
— Что это?
— Это четыре просроченных костариканских паспорта. Три из них принадлежат вам, а четвертый подделайте для меня.
Художник взял один из паспортов и посмотрел на Томаса с боязливым удивлением.
— Откуда у вас эти паспорта?
— Нашел сегодня ночью.
— Вы нашли сегодня ночью четыре костариканских паспорта?
— Нет… Я нашел сегодня ночью не четыре, а сорок семь паспортов, — продолжал Томас, доставая из плиты луковый суп. — Обед готов, Ренальдо!
А про себя он подумал: «Как хорошо, что моя прекрасная консульша сохранила старые паспорта. Теперь я останусь у Ренальдо и научусь подделывать их».
Четыре открытых паспорта лежали на рабочем столе у окна. С их страниц смотрели фотографии четырех костариканских граждан: один толстый, старый, другой молодой, третий в очках, четвертый с усами. Рядом лежали четыре фотокарточки майора Дебре из французской разведки, который ожидал с нетерпением помощи в Мадриде.
Обед окончился. В своем белом халате Ренальдо выглядел как знаменитый хирург, который подготавливается к решительному разрезу. Он тихо говорил Томасу:
— Вы лично знаете человека в Мадриде, знаете, как он выглядит. Рассмотрите фото на четырех паспортах, прочтите описание личности. Скажите мне, какое ближе к вашему другу, тогда я возьму этот паспорт с тем, чтобы в него меньше вносить изменений.
— Тогда, пожалуй, вот этот, — Томас показал на второй слева на имя Рафаэло Пунтаререса. Паспорт был выдан 8 февраля 1934 года. На его страницах было множество виз и пограничных отметок разных стран. Только несколько страниц оставались еще чистыми.
По этой причине торговец Пунтаререс не стал его продлевать, а получил у консула своей страны Педро Родригеса новый паспорт.
Томас продолжал:
— Описание внешности в целом подходит к моему другу, вот только цвет волос и глаз у него другой: волосы черные, а глаза голубые.
— Тогда мы должны изменить в паспорте цвет волос и глаз, заменить фотографию, поставить на нее новый штемпель, продлить срок годности, изменить даты и в пограничных отметках, и в визах.
— А фамилию Пунтаререс?
— Долго ли пробудет ваш друг в Лиссабоне?
— Нет. Он сразу же вылетит в Дакар.
— Тогда не надо менять фамилию.
— Но в этом случае ему понадобятся португальская транзитная виза через Лиссабон и въездная виза в Дакар.