— Почему же? — Шинкевич пожал плечами. — Антарктида — континент чудес. Тут всякое может случиться.
Глава 9
Гидросамолет по-прежнему стоял в небольшой уютной бухточке и был надежно укрыт зимними маскировочными сетями. Они же прятали под собой и модульные домики. Вдобавок эти здания имели прекрасную теплоизоляцию, поэтому их нельзя было выделить в антарктическом пейзаже даже с помощью соответствующих приборов. К тому же на границе моря и суши всегда встречаются зоны с сильным перепадом температур, а ветер быстро развеивает тепло. Отсутствие работающих двигателей внутреннего сгорания надежно предохраняло несанкционированно установленную станцию от обнаружения.
Насчет этого мистер Бим не тревожился, его беспокоило другое. Он сидел в модульном домике, предоставленном Давыдовскому и Марине для работы и жилья, и нервно покусывал губу, не зная, стоит ли делиться своими опасениями с учеными, принявшими предложение о сотрудничестве, прямо сейчас или же надо погодить.
Марина Островцова почти беззвучно перебирала клавиши компьютера. На экране виднелись разрезы горных пород. Слои меняли свой цвет, очертания. Программа все еще обрабатывала данные полевых исследований.
— Вы не будете против, если я закурю? — произнес Давыдовский, обращаясь к мистеру Биму.
— А почему вы спрашиваете?
— Я заметил, что вы не курите. Все-таки вы здесь хозяин. А мы, если можно так выразиться, пленники, хоть и находимся в относительно привилегированном положении.
— Какие же вы пленники? — Мистер Бим мило улыбнулся. — Вы у себя дома. Поступайте так, как считаете нужным. Хотя я, просто как человек, не советовал бы вам курить. Я дорожу вашим здоровьем. В нашей корпорации, кстати, предусмотрены солидные бонусы для тех сотрудников, которые не курят. Подумайте, может, вам стоит покончить с вредной привычкой?
— В жизни случается столько стрессов!.. Они ничто по сравнению с курением. А о моей философии насчет употребления табака можете поговорить с Мариной, я ей все очень убедительно разложил по полочкам.
— Теперь и она курит? — Мистер Бим усмехнулся.
— Нет, — заявила аспирантка, повернув голову. — Но отношусь к курению куда более толерантно, чем прежде. Михаил Павлович сумел убедить меня.
— Он умеет это делать.
— Кстати!.. — Марина вновь повернулась, но на этот раз уже вместе с креслом. — Когда следующие полевые изыскания? Мне надо к ним подготовиться.
Мистер Бим тяжело вздохнул и ответил:
— Боюсь, что не скоро.
— Почему же? — Давыдовский вскинул брови, при этом в его глазах мелькнул и потух озорной огонек.
— Вы уже видели, что нам мешают вести наши изыскания, — признался мистер Бим. — Мы не учли, что испытательные взрывы засекают сейсмографы, установленные на соседних станциях. Так что в ближайшее время мы не сможем их проводить.
— Без взрывов не обойтись. — Михаил Павлович развел руками. — Только при помощи отраженных и вернувшихся к датчикам звуковых колебаний мы можем прощупать недра на предмет наличия углеводородов.
— Я разделяю ваши чувства, понимаю технологию. Для вас месяц-второй бездействия — тяжелое испытание. Но поймите и меня. Я не могу позволить себе в ближайшее время… как бы это лучше сформулировать?
— Засветиться, — подсказал Давыдовский.
— Именно засветиться, — согласился мистер Бим. — Надо немного выждать. Сотрудники нашей корпорации уже работают над продолжением проекта. В ближайшее время мы установим на побережье абсолютно легальную станцию. Техники и дизайнеры изготовят новые корпуса для вашего оборудования, сохранив прежнюю начинку. Тогда можно будет продолжить изыскания. У вас же есть пока над чем работать?
— Мы располагаем результатами двух полевых изысканий, — сказал Михаил Павлович. — На их окончательную обработку уйдет пара недель, максимум месяц. Потом я и Марина могли бы немного отдохнуть. — Давыдовский вопросительно посмотрел на собеседника и выразительно улыбнулся.
Мистер Бим оживился.
— Естественно. Вы заслужили отдых. Я, конечно, не могу вас отпустить в свободное плавание, но под присмотром моей охраны вы чудесно проведете время на теплом побережье под пальмами, чтобы потом с новыми силами приступить к работе. Вы говорили, что почти на все сто процентов уверены, что на шельфе и под прибрежной полосой существуют залежи нефти и газа, которые имеют перспективы промышленной разработки, не так ли?
— С каждым часом обработки данных я все больше убеждаюсь в этом, — ответил ученый и тут же добавил: — Раз мы не пленники, то, пока позволяет погода, хотели бы иметь право на прогулки.
— Разве я говорил, что у вас такого права нет? Когда вам угодно, в любую погоду.
— Под присмотром охраны? — Михаил Павлович ухмыльнулся.
— Зачем вы сразу все усложняете? На территории станции вы вольны делать все, что пожелаете. Но только не стоит пытаться убежать. — Мистер Бим прищурился.
— Мы же нашли общий язык, начали сотрудничать. Какой смысл нам убегать, тем более, как вы обещаете, от нашего счастья?!
— Я верю вам. Но все же должен предупредить. Периметр станции охраняется. Там повсюду датчики. Так что не пытайтесь пересечь его. Не тревожьте лишний раз охрану. Договорились?
— Договорились. — Давыдовский кивнул и стал набивать трубку.
— Тогда не стану вам больше мешать. — Мистер Бим поднялся и покинул модуль.
Марина вопросительно посмотрела на Михаила Павловича. Она явно хотела сказать что-то важное, но взгляд Давыдовского, которым он обвел помещение, как бы предупреждал: «Лучше молчи. Нас здесь наверняка подслушивают».
Аспирантка сглотнула и вернулась к работе.
Давыдовский неторопливо набил трубку, повертел в пальцах зажигалку, затем поднялся и заявил:
— Пойду пройдусь. Зачем тебе дымом дышать. — Он стал одеваться.
— Можно мне с вами? — спросила Островцова, в голосе которой прозвучала надежда на то, что можно будет откровенно поговорить на улице.
— В другой раз. — Давыдовский улыбнулся, наклонился к уху аспирантки и прошептал: — Я люблю тебя и никому не позволю обижать.
Сказав это, он подошел к шкафу, снял с полки рукавицы, но сразу одевать их не стал, сперва сунул в карман куртки. Из одной рукавицы туда тихонько выскользнул баллончик с краской.
— Вы скоро вернетесь? — спросила растерявшаяся Марина.
— Ровно через столько времени, сколько потребуется, чтобы с удовольствием выкурить трубку, — ответил ученый и вышел из модульного домика.
Ветер гнал поземку. Мрачное небо раскинулось до самого горизонта. Давыдовский накинул капюшон и посмотрел вверх.
Мистер Бим оглянулся, поднимаясь на лесенку, ведущую к отсеку, где обитал Джон Смит. Хозяин сидел на раскладном стуле и растягивал за плечами резиновую ленту эспандера.
— Ты заботишься о здоровье, и это хорошо. — Мистер Бим присел возле каталитического обогревателя и подсунул к нему ноги в унтах, облепленных снегом.
— Я не о здоровье забочусь. — Джон усмехнулся, продолжая растягивать ленту эспандера. — Оно у меня и без того железное. Я форму поддерживаю. Профессия заставляет. А унты, прежде чем греть, лучше от снега отряхнуть, иначе они промокнут. Для этих целей у меня веник у входа стоит. Мне Антарктика нравится тем, что здесь мусор с улицы в дом не принесешь. Все чисто, даже стерильно.
Мистер Бим воспользовался дельным советом бывалого человека, отряхнул унты от снега и снова устроился возле обогревателя. Некоторое время он молчал, затем поднял голову и заговорил. Его глаза при этом ровным счетом ничего не выражали.
Он словно воспроизводил чужой текст, заученный на память:
— Джон, ты понимаешь, что дальше так продолжаться не может. Нам мешают соседи. В первую очередь русские на Лазаревской, и во вторую — аргентинцы на Сан-Мигеле. С этим надо что-то делать.
— Убрать? — бесцветным голосом поинтересовался Джон и отложил эспандер.
— Решение может быть разным. Главное, чтобы они нам не мешали.
— Насчет русских я бы не стал беспокоиться. — Смит ухмыльнулся. — Я пробил по ним информацию. Это туристы. Они арендовали модуль на Лазаревской еще до того, как сюда прибыл «Профессор Молчанов». Из радиоперехвата я узнал, что водитель вездехода, он же их провожатый, уже жалеет о том, что с ними связался. Пьют, хамят, безобразничают, короче говоря, отрываются по полной программе, как это умеют делать только русские. Мы им абсолютно не интересны.
— И все равно лучше было бы, чтобы они перебрались в другое место или вообще покинули Антарктику. Придумай что-нибудь. Выбор за тобой и твоими людьми. Но, на мой взгляд, следует действовать мирно, чтобы не привлекать к случившемуся нежелательное внимание. Трупов и похищений уже хватает. Пусть на Лазаревской случится техническая авария. Скажем, выйдет из строя электростанция или загорится склад горюче-смазочных материалов. Без электричества и отопления они долго здесь не протянут, переберутся на ближайшую российскую станцию, сейсмографы которой уже не будут в силах принять слабый сигнал от изыскательского взрыва.
— Постараюсь так и сделать, — пообещал Смит. — Хотя уверен в том, что этим пьяницам мы абсолютно безразличны. А уж о сейсмологии они имеют еще меньшее представление, чем я.
— Если ты так уверен в их безвредности для нас, то можешь с ними повременить и заняться в первую очередь аргентинцами. Их на станции теперь осталось всего двое.
— С ними тоже что-нибудь придумаем, — прозвучало в ответ.
Ветер гнал снег, сносил его в море. Волны плескали в льдины. Низкие облака проплывали в небе. Давыдовский уже вернулся в модульный домик, встал за Мариной, обнял ее. Аспирантка не сопротивлялась. Она сидела и прислушивалась к тому, что шептал ей на ухо Михаил Павлович.
Никто на станции не услышал, как в небесах прорезался тихий стрекот винтов. Из облаков вынырнул еле заметный беспилотник, смесь самолета с вертолетом. Серебристый аппарат был практически неразличим с земли, лишь тихий стрекот пропеллеров мог выдать его.
Беспилотник неторопливо заложил круг. Любопытный объектив камеры поворачивался, фиксировал обстановку. Внезапно бездушную машину словно что-то заинтересовало. Она поднялась повыше, зависла над одним из модульных домиков. Объектив камеры нацелился на надпись, сделанную прямо на маскировочной сети краской из аэрозольного баллончика: «Мы здесь».