Ей повезло. В 1972-м в Ирландии женщинам и за меньшую провинность давали срок или навсегда упекали в приют Магдалины.
– Вы очень храбро поступили, – похвалила Кэсси.
– Спасибо, детектив. Знаете, наверное, в те времена я была и правда довольно храброй, но вот правильное ли это решение, не уверена. Я потом думала, что… отдай я Джейми на усыновление – и тогда… – Она осеклась.
– В конце концов они смирились? – спросила Кэсси. – Ваши родные и отец Джейми?
Алисия вздохнула:
– Нет. Не совсем. Они разрешили мне оставить ребенка, но велели больше не появляться им на глаза. Я опозорила семью. И разумеется, отец Джейми не хотел, чтобы его жена обо всем узнала. – Вместо гнева в ее голосе я услышал легкое недоумение. – Родители купили мне этот дом – милый и подальше от них. Вообще-то я из Дублина, из Хоута[17]. Время от времени подкидывали мне немного денег. Отцу Джейми я писала – рассказывала, как растет его дочь, посылала фотографии. Я не сомневалась, что рано или поздно он перестанет дуться и захочет наладить с ней отношения. Возможно, так и случилось бы. Не знаю.
– А когда вы решили отправить ее в интернат?
Алисия утопила пальцы в волосах.
– Я… Ох, об этом я вспоминать не люблю.
Мы молча ждали.
– Понимаете, мне тогда только-только тридцать исполнилось, – заговорила она наконец, – и я поняла, что жизнь моя меня не устраивает. Пока Джейми находилась в школе, я подрабатывала официанткой в кафе, но, учитывая, сколько стоили билеты даже на автобус, денег едва хватало, а образования у меня не было, поэтому другая работа мне не светила… Я поняла, что не хочу прожить всю оставшуюся жизнь вот так. Мне хотелось лучшей жизни, и для себя самой, и для Джейми. Я… во многих отношениях я так и не повзрослела. У меня просто не было возможности. А мне хотелось.
– И для этого, – сказала Кэсси, – вам пришлось бы немного освободить себе руки?
– Да. Ну да. Вы меня понимаете. – Она благодарно сжала локоть Кэсси. – Мне хотелось чего-то добиться, чтобы больше не зависеть от родителей, но в какой сфере добиваться, я не знала. Чтобы понять, мне нужно было время. И я осознавала, что как только я решу, чем хочу заниматься, нужно будет пойти учиться, а Джейми нельзя оставлять без присмотра… Будь у меня муж или семья, расклад был бы иной. У меня были друзья, но полностью рассчитывать на них я не могла. – Она все туже накручивала прядь волос на палец.
– Разумно, – согласилась Кэсси. – И тогда вы рассказали о своем решении Джейми…
– Сперва я поделилась с ней своими соображениями в мае, когда все обдумала. Но Джейми приняла все в штыки. Я попыталась растолковать ей, свозила в Дублин показать школу-интернат, но стало только хуже. Джейми возненавидела школу с первого взгляда. Сказала, что девочки там все до единой тупые и болтают только про мальчиков и тряпки. Понимаете, Джейми у меня была настоящий сорванец, вечно пропадала в лесу, ей делалось плохо при одной лишь мысли, что ее засунут в городскую школу и заставят плясать под одну дудку со всеми остальными. И еще ей не хотелось разлучаться с друзьями. Она тут очень подружилась с Адамом и Питером – вместе с ними она и пропала.
Я с трудом удержался, чтобы не прикрыть лицо блокнотом.
– Значит, вы поссорились.
– Это слабо сказано. Смахивало на настоящую осаду. Джейми при поддержке Питера и Адама устроила настоящее восстание. Они объявили войну взрослым – отказывались разговаривать с родителями, даже не смотрели на нас, на уроках ничего не делали, а на школьных тетрадках Джейми написала: “Оставьте меня дома”…
Алисия Роуэн сказала правду, мы на самом деле тогда взбунтовались. “Оставьте Джейми дома”, – красными буквами на белом листе. Мать безуспешно уговаривала меня, а я, по-турецки скрестив ноги, молча сидел на диване, ковырял заусенцы, и желудок у меня сводило от восторга и ужаса от собственной наглости. И все же мы победили, – подумал я растерянно, – ну да, победили и, взобравшись на каменную стену, оглашали лес торжествующими воплями, хлопали друг друга по рукам и ликующе чокались банками с колой.
– Но вы остались непреклонны, – подсказала Кэсси.
– Не совсем. Они меня все-таки дожали. Знаете, мне пришлось непросто – об этом вся деревня гудела, а Джейми подавала все так, словно ее в приют отправляют. Я не знала, как поступить… И в конце концов сказала: “Ладно, я еще подумаю”. Попросила их не волноваться, мы что-нибудь придумаем, и они сменили гнев на милость. Я и правда хотела год повременить, но мои родители предложили оплатить Джейми учебу, а я сомневалась, что через год они не передумают. Знаю, получается, вроде как я ужасная мать, но я правда полагала…
– Ничего подобного, – перебила Кэсси, а я машинально покачал головой. – То есть когда вы сообщили Джейми, что ей все-таки придется поехать…
– Ох, да она просто… – Алисия сцепила руки. – Эта новость подкосила ее. Она заявила, что я ей врала. Но я не врала, честно, не врала… А потом она, наверное, бросилась за помощью к друзьям. Я подумала: “О господи, они опять разговаривать с нами откажутся, ну да ладно, это всего на неделю или две”. Понимаете, я до последнего не рассказывала, чтобы лето ей не портить. И когда она не вернулась домой, я решила…
– Вы решили, что она сбежала, – мягко договорила за нее Кэсси, и Алисия кивнула. – Вы по-прежнему не исключаете такой возможности?
– Теперь уже я так не думаю. Впрочем, не знаю. Порой мне одно кажется, а потом другое… Но, знаете, у нее была копилка. Сбеги Джейми – она бы и копилку захватила, верно же? К тому же Адама потом нашли. В лесу. И если бы они сбежали, то уже успели бы… они бы… – Она быстро отвернулась и закрыла рукой лицо.
– Когда вы поняли, что она, возможно, не сбежала, что вы первым делом предположили?
Алисия откашлялась и сцепила руки в замок на коленях.
– Я предположила, что, возможно, Джейми отец забрал… Надеялась, что это он. У них с женой детей быть не могло, вот я и решила, что… Но следователи его проверили и сказали, что это не он.
– Иначе говоря, у вас не имелось причин полагать, будто кто-то желает вашей дочери зла. Перед исчезновением она никого не боялась и не казалась расстроенной?
– Нет. Точно нет. За пару недель до этого она вдруг вернулась домой раньше обычного. Вид у нее был потрясенный, и потом Джейми весь вечер молчала. Я спросила, не случилось ли чего, может, кто ее обидел, но Джейми сказала, что нет.
В памяти всколыхнулась темная тень. Домой раньше обычного. “Нет, мам, все в порядке, ничего не случилось”, – тень всколыхнулась в самой глубине, там, куда не дотянуться.
– Следователям я об этом рассказала, но толку от такого мало, верно ведь? К тому же, возможно, это случилось по какой-нибудь пустячной причине. Например, с друзьями повздорила. Мне следовало бы догадаться, случилось с ней что-то серьезное или нет, вот только… Джейми была девочка замкнутая, довольно скрытная. По ней никогда не поймешь, что происходит.
Кэсси кивнула:
– Двенадцать лет – возраст сложный.
– Да, это и правда так, вы согласны? Тут еще вот в чем дело – наверное, я не осознавала, что она уже достаточно взрослая для… для таких сильных чувств, что ли. Но они с Питером и Адамом… они с самого детства были не разлей вода. Думаю, они жизни друг без друга не мыслили.
Меня ослепила ярость. Не здесь мое место! Вся моя жизнь пошла под откос.
Мне бы сейчас сидеть у дома в конце улицы, в палисаднике, босиком, со стаканчиком чего покрепче, и пересказывать Питеру и Джейми события минувшего дня. Прежде эта мысль ни разу меня не посещала, зато сейчас поразила словно громом. Нас всего лишили. Мы бы вместе переживали и не спали, готовясь к выпускным экзаменам. Мы с Питером повздорили бы, решая, с кем Джейми пойдет на выпускной, и высмеивали бы ее нарядное платье. После студенческих пьянок мы вместе возвращались бы домой, распевая песни, хохоча и пошатываясь. Мы снимали бы на троих квартиру, катались на поезде по Европе, прошли бы рука об руку через все стадии – юношескую заносчивость, унылое безденежье и бурные романы. Сейчас у двоих из нас уже были бы собственные семьи, а третий стал бы крестным их детей. Меня ободрали как липку, обобрали до нитки. Я спрятался за блокнотом, чтобы ни Алисия Роуэн, ни Кэсси не видели моего лица.
– У нее в комнате я оставила все так, как было при Джейми, – сказала Алисия, – на всякий случай… Понимаю, это, конечно, глупо, но если бы она все-таки вернулась, я бы не хотела, чтобы она думала… Хотите взглянуть? Возможно, другие следователи что-то упустили…
Перед глазами вспышкой мелькнули плакаты с лошадьми на белых стенах, трепещущие от ветра желтые занавески, над кроватью “ловец снов”. С меня достаточно.
– Я в машине подожду, – сказал я, и Кэсси быстро взглянула на меня. – Спасибо, что уделили нам время, мисс Роуэн.
Я доплелся до машины, уткнулся лицом в руль и дождался, чтобы рассеялась пелена перед глазами. Подняв голову, я вдруг заметил в окне светлые кудри, сердце у меня подскочило, но оказалось, что это Алисия Роуэн чуть сдвинула вазочку на подоконнике, чтобы цветам достался серенький свет, последний, предвечерний.
– Спальня жутковатая, – сказала Кэсси, когда мы, выехав из поселка, колесили по извилистым проселочным дорогам, – на кровати пижама, на полу раскрытая книжка лежит. Хотя зацепиться там не за что. А на той фотке на камине это ты был?
– Видимо, да, – ответил я.
Чувствовал я себя дерьмово, и меньше всего на свете мне сейчас хотелось обсуждать интерьеры в доме Алисии Роуэн.
– Джейми однажды вернулась домой расстроенная. Не помнишь, что именно случилось?
– Кэсси, мы это уже проходили. Еще раз, читай по губам: я-не-помню-ни-хре-на. По моим собственным ощущениям, я появился на свет в двенадцатилетнем возрасте на пароме, который вез меня в Англию. Ясно?
– Господи, Райан. Уж и спросить нельзя.
– Можно. И ты даже ответ получила. – Я поддал газу.
Кэсси махнула рукой, прибавила радио громкости и оставила меня наедине с моими мыслями.