а Уотерза?
– А что? – спросил Джонатан.
Мне почудилось, будто он насторожился, но Джонатан сидел спиной к окну, поэтому его лица я толком не видел.
– Эти имена всплыли во время расследования.
Его брови сдвинулись к переносице, тело напружинилось, как у бойцового пса.
– Вы что, подозреваете их?
– Нет, – твердо ответил я.
Даже и подозревай мы их, ему я не сказал бы, и не потому что это противоречит правилам, а просто он чересчур ненадежный в своей уязвимости. Словно сдавленная пружина. Если он не виновен – по крайней мере, в смерти Кэти, – то моему голосу достаточно дрогнуть – и Джонатан Девлин возьмет автомат и пойдет навестить старых дружков.
– Мы просто проверяем каждую зацепку. Вы могли бы рассказать мне о них?
Девлин смерил меня пристальным взглядом, но потом расслабился и откинулся назад.
– Мы дружили в детстве. Но уже много лет не общаемся.
– Когда вы подружились?
– Когда наши родители сюда переехали. То есть в семьдесят втором. Наши три семьи поселились тут первыми. Остальные дома еще строились. Тогда весь поселок нам принадлежал. Когда строители расходились, мы лазили по стройкам словно по какому-то огромному лабиринту. Нам тогда лет по шесть-семь было. – В его голосе я уловил глубокую, ставшую привычной ностальгию и понял, насколько он одинок, причем не только сейчас, после смерти Кэти.
– И как долго вы дружили? – спросил я.
– Трудно сказать. Наши пути разошлись, когда нам было лет девятнадцать, но отношения мы поддерживали дольше. А что? Какое отношение это имеет ко всему остальному?
– У нас есть двое свидетелей, – я старался говорить бесстрастно, – которые утверждают, будто летом восемьдесят четвертого вы, Кэтел Миллз и Шейн Уотерз участвовали в изнасиловании проживавшей в этом же поселке девушки.
Он выпрямился и стиснул кулаки.
– Как… как это связано с Кэти? Вы обвиняете… Что за бред собачий?!
Я спокойно смотрел на него, пока он не умолк.
– Вынужден отметить, что моих слов вы не отрицаете.
– Но я ничего не подтверждаю, нихрена подобного! Мне адвоката вызвать?
Ни один адвокат в мире не позволит ему хоть слово сказать.
– Слушайте, – я подался вперед и сменил тон на доверительный, – я работаю в отделе по расследованию убийств, а не преступлений против половой неприкосновенности. Изнасилование двадцатилетней давности интересует меня только потому…
– Предполагаемое изнасилование.
– Допустим, предполагаемое. Если к убийству оно отношения не имеет, то мне все равно. И пришел я, чтобы выяснить, есть ли между ними связь.
Джонатан собрался с духом, и на миг я решил, что он меня выставит за дверь.
– Если вы хотите пробыть тут еще хоть секунду, нам надо кое-что прояснить, – произнес он. – Моих девочек я ни разу и пальцем не тронул. Никогда.
– Никто не обвиняет вас в…
– Вы намекаете на это с того самого дня, как тут появились, а такие намеки мне не нравятся. Я люблю моих дочек. Обнимаю их на ночь. И на этом – все. Ни разу ни к одной из них я не притронулся так, чтобы это сочли грязным. Ясно?
– Более чем. – Я постарался произнести это без сарказма.
– Вот и хорошо. – Девлин кивнул, быстро, деловито. – Теперь давайте про то, о чем вы упомянули. Я, детектив Райан, не дурак. Зачем мне признаваться в том, из-за чего меня отправят в тюрьму?
– Послушайте, – искренне сказал я, – мы рассматриваем вероятность (какая же Кэсси молодец), что жертва изнасилования как-то связана со смертью Кэти. Мы считаем, что желание отомстить – достаточно веский мотив для убийства.
У него расширились глаза.
– Это лишь один из возможных мотивов, никаких доказательств у нас нет, поэтому я советовал бы не возлагать на эту версию особых надежд. В частности, вы не должны пытаться связаться с жертвой. Если мы возбудим дело, такой поступок все испортит.
– Не стану я с ней связываться. Я не дурак, сказал же.
– Вот и славно. Хорошо, что вы все поняли. Но мне необходимо услышать вашу версию случившегося.
– А потом что? Обвинение мне предъявите?
– Ничего обещать не стану, – сказал я, – но арестовывать точно не буду. А выдвигать ли обвинение, не мне решать. Это решение принимают государственный обвинитель и жертва, но я сомневаюсь, что ей захочется ворошить прошлое. И вас я не предупреждал, поэтому, что бы вы ни сказали, в суде это использовать невозможно. Мне лишь необходимо знать, как это произошло. Все в ваших руках, мистер Девлин. Вы действительно хотите, чтобы я нашел убийцу Кэти?
Решался Джонатан долго. Он еще больше накренился вперед, не расцепляя рук, и буравил меня полным сомнения взглядом. Я старался не моргать и выглядеть человеком, на которого можно положиться.
– Как бы вам это растолковать… – заговорил он наконец, словно обращаясь к самому себе.
Поднявшись, он подошел к окну и привалился затылком к стеклу. Его силуэт резко выделялся на фоне светлого прямоугольника окна.
– У вас есть друзья, с которыми вы дружите с раннего детства?
– Пожалуй, нет.
– Никто не знает вас так, как те, с кем вы выросли. Маргарет знает меня хуже, чем Кэтел или Шейн, пускай даже мы и не общаемся давно. Мы были роднее братьев. Все мы из семей, которые вы назвали бы неблагополучными. Шейн – безотцовщина, у Кэтела отец был бездельником, который за всю жизнь ни дня не проработал, а у меня мать с отцом пили. Учтите, это я не в оправдание нам говорю, просто пытаюсь донести до вас, какие мы были. В десятилетнем возрасте мы побратались – вы такое проделывали? Надрезать запястья, прикоснуться ими?
– Кажется, нет, – ответил я, раздумывая, действительно ли не было такого. Нам бы идея точно понравилась.
– Шейн резать руку боялся, но Кэтел его уговорил. Он вообще из тех, кто снег зимой продаст. – Судя по голосу, Девлин улыбнулся. – Это было после того, как мы посмотрели по телику “Трех мушкетеров”, Кэтел тогда сказал, что у нас теперь девиз есть: один за всех, и все за одного. Мы должны прикрывать друг друга, так он говорил, потому что, кроме нас самих, защитить нас некому. И он был прав. – Девлин повернул голову, посмотрел на меня цепко. – Вам лет тридцать – тридцать пять, верно?
Я кивнул.
– Значит, самой безнадеги вы уже не застали. Школу мы окончили в начале восьмидесятых. Страна тогда стояла на коленях. Работы не было вообще. Хорошо, если у твоего отца имелось собственное дело, тогда он пристраивал тебя к себе, а если нет, то приходилось эмигрировать или сидеть на пособии. Даже те, кто был при деньгах и у кого оценки позволяли в колледж поступить, – а к нам это не относилось – просто откладывали решение проблемы на несколько лет. Делать нам было совершенно нечего, только болтаться по окрестностям, ждать нечего, податься некуда, и, кроме нас самих, у нас никого не было. Не уверен, что вы понимаете, насколько крепки подобные привязанности. И насколько опасны.
Наверное, я не ожидал, что беседа повернет в эту сторону, но внезапно ощутил укол чего-то вроде зависти. В школе я мечтал о подобной дружбе – спаянном братстве воинов или арестантов, – дружбе загадочной и возникающей только между мужчинами, на чью долю выпали суровые испытания.
Джонатан вздохнул:
– Ну да ладно. У Кэтела появилась девушка, Сандра. Сперва это показалось нам странным – девушки у каждого из нас бывали, но серьезных отношений мы не заводили. Впрочем, Сандра была очень милая. Очень. Такая смешливая и невинная – наверное, она и стала моей первой любовью… Когда Кэтел сказал, что я ей тоже нравлюсь и она бы со мной тоже закрутила, я своему счастью не поверил.
– А вы не сочли это… ну, странноватым?
– Не настолько, насколько можно было ожидать. Сейчас это звучит совсем дико, но мы же всем делились. У нас было такое правило. И тут вроде как более или менее то же самое. Примерно в то же время я недолго встречался с девушкой, и она переспала с Кэтелом. Говорю это не в укор ей – думаю, она и со мной-то связалась, потому что Кэтел был занят. На него девушки западали намного чаще, чем на меня.
– А Шейн, получается, был в стороне.
– Именно. Из-за него все и закрутилось. Шейн узнал про все и взбесился. Ему, похоже, Сандра тоже нравилась, а тут он еще и решил, что мы его предали. Вот его и понесло. Почти каждый день закатывал нам сцены, и так продолжалось несколько недель. Иногда вообще отказывался с нами разговаривать. Я ужасно переживал, думал, что все рушится, – да вы сами знаете, в этом возрасте тебе из-за ерунды кажется, будто того и гляди наступит конец света…
– Что было дальше?
– Кэтел вбил себе в голову, что если Сандра встала между нами, значит, ей нас и мирить. Он прямо помешался на этой мысли, только об этом и твердил. “Если мы все переспим с одной и той же девчонкой, – говорил он, – это скрепит нашу дружбу”. Вроде как обряд братания, только еще крепче. Сейчас я уже не знаю, верил он в это или просто… Не знаю. У Кэтела вообще бывали закидоны, особенно когда речь шла о… Короче, у меня имелись сомнения на этот счет, но Кэтел все не унимался, и, разумеется, тут еще и Шейн рядом крутился…
– Никто из вас не подумал спросить Сандру?
Джонатан откинул назад голову и с тихим стуком ударился затылком о стекло.
– Нам следовало бы, – тихо проговорил он, – конечно, следовало бы. Но мы втроем жили в собственном мирке. Все остальные вокруг выглядели ненастоящими. Я был в восторге от Сандры, но я совершенно так же восхищался и принцессой Леей или от кого мы там фанатели. То есть мои чувства к ней не то же самое, что испытываешь к обычной женщине. Это я не в оправдание говорю – оправдания нам нет. Я лишь объясняю.
– Как именно все произошло?
Джонатан провел рукой по лицу.
– Мы сидели в лесу, вчетвером. С Клэр мы к тому времени расстались.
Он немного помолчал, потом продолжил:
– Сидели на нашей обычной поляне. Вы вряд ли помните, но лето тогда выдалось чудесное, жаркое, как в Греции или еще где-нибудь на юге. На небе ни облачка, до половины десятого вечера благодать. Мы целыми днями на улице зависали, на опушке леса или в лесу. Загорели дочерна, я так вообще на итальянского студента смахивал, только под солнечными очками кожа не загорела… Вечерело. Мы весь день просидели на поляне – пили, несколько косяков выкурили. По-моему, нам тогда сильно в голову ударило. Не только выпивка и травка, вообще все сразу – солнце и эйфория, какая в этом возрасте бывает… У Шейна в кои-то веки было сносное настроение, и я даже поддался ему и позволил победить меня в армрестлинге. Мы с ним в шутку толкались, боролись, катались по траве – да что объяснять, молодые парни всегда так делают. Кэтел с Сандрой кричали и подначивали нас, Кэтел щекотал Сандру, а та визжала и смеялась. Они тоже упали на траву, подкатились к нам, и мы упали сверху, устроили кучу-малу. И тут Кэтел вдруг закричал: “Сейчас!”