– Потому что она была такая маленькая, – невыразительно закончил я.
Рот у Дэмьена открылся, но он ни звука не выдавил. Лицо позеленело, на коже ярче выступили веснушки.
– Если хотите, можем сделать перерыв, – предложила Кэсси, – но рано или поздно вам придется рассказать нам все остальное.
Он яростно замотал головой:
– Нет. Не надо перерыв. Я просто хочу… Все в порядке.
– Хорошо, – сказал я, – тогда продолжим. Вы рукой зажали ей рот, но она отбивалась.
Кэсси едва заметно дернулась.
– Верно. Да. – Дэмьен обхватил себя руками, втянув их поглубже в рукава свитера. – Потом она перевернулась на живот и поползла к двери, и я… я опять ее ударил. Камнем, сбоку по голове. По-моему, на этот раз получилось сильнее – она замерла. Потеряла сознание. Но она еще дышала, так громко, вроде как стонала, поэтому я знал, что должен… Ударить ее еще раз я не мог, просто не мог, я не… – он почти задыхался, – я не… не хотел… причинять ей боль…
– И что вы тогда сделали?
– Там на полке такие… такие полиэтиленовые пакеты. Для находок. Я взял один и… надел ей на голову и затягивал, пока…
– Пока что?
– Пока она не перестала дышать, – очень тихо произнес Дэмьен.
Последовало долгое молчание, которое нарушали лишь свист ветра в вентиляции и стук дождя.
– А дальше?
– Дальше, – голова Дэмьена слегка качнулась, глаза словно ослепли, – дальше я поднял ее. В сарае для находок оставлять ее было нельзя, иначе вас вызвали бы, поэтому я решил вынести ее оттуда. Она… там везде была кровь, наверное, из раны на голове. Я замотал ее в пакет, чтобы крови еще больше не натекло. Но когда я вышел на поле, то увидел в лесу свет. Костер или что-то наподобие. Там кто-то был. Я испугался, так испугался, что у меня ноги подкосились, я думал, что того и гляди ее выроню. Вдруг меня кто-нибудь увидел бы? – Он с мольбой протянул к нам руки, его голос дрогнул. – Я не знал, что с ней делать.
Про совок он не упомянул.
– Как вы действовали потом? – спросил я.
– Отнес ее обратно к вагончикам. В сарае с инструментами лежит брезент, им полагается укрывать во время дождя особенно уязвимые участки территории. Но мы почти никогда им не пользуемся. Я завернул ее в кусок брезента – не хотел… понимаете, насекомые… – он сглотнул, – и спрятал ее. Можно, наверное, было просто в поле бросить, но я… там лисы, и крысы, и еще много кто, вдруг ее не сразу нашли бы, мне не хотелось просто выбрасывать ее… Я с трудом соображал. Думал, может, на следующий день придумаю что-нибудь получше.
– А после вы пошли домой?
– Нет. Я… сначала я прибрался в сарае для находок. Кровь. Она везде на полу была, и на крыльце тоже, на перчатки мне попала, и на ноги, и… Я набрал из шланга ведро воды и попытался смыть ее… От нее пахло… Я едва не бросил все это, потому что меня чуть не вырвало.
Клянусь, он смотрел на нас так, будто ждал сочувствия.
– Ужасно, – с состраданием в голосе откликнулась Кэсси.
– Да. Господи, ужасно. – Дэмьен благодарно посмотрел на нее. – Я там целую вечность провел. Думал, уже утро наступило, с минуты на минуту ребята придут, надо побыстрее, а потом я решил, что это мне просто кошмар приснился и пора просыпаться, а после у меня в голове помутилось… Я толком не видел, что делаю, потому что боялся фонарик включить – вдруг из леса заметили бы меня и подошли посмотреть, поэтому там темно было, да еще и кровь повсюду, и когда я слышал какой-нибудь звук, я умирал со страху, думал, что по-настоящему умру… Снаружи всякие звуки доносились, будто кто-то скребся в стены сарая. В какой-то момент мне почудилось, что дверь кто-то нюхает, и я было решил, может, это Лэдди, но его по ночам на цепь сажают, поэтому я… о господи… – Он ошалело покачал головой.
– Но вам все-таки удалось там прибраться, – сказал я.
– Да, наверное. Уж как смог. Я просто… на большее меня уже просто не хватило, понимаете? Камень я сунул за брезент, девочка пришла с фонариком, и его я туда же спрятал. На секунду – знаете, когда я приподнял брезент, тени как-то сместились, и она словно… словно двигалась. Господи… – Его лицо снова покрылось зеленоватой бледностью.
– Значит, вы оставили камень и ее фонарик в сарае для инструментов, – уточнил я.
Про совок он снова ничего не сказал. Это меня особо не тревожило – все, о чем он сейчас молчит, впоследствии может стать нашим оружием против него же.
– Да. И я выстирал перчатки и сунул их обратно в пакет. Потом запер сарай и просто… просто пошел домой.
Тихо и с легкостью, точно давно этого ждал, Дэмьен заплакал.
Плакал он долго и на вопросы отвечать не мог. Сидя рядом с ним, Кэсси гладила ему руку, шепотом утешала и подавала салфетки. Спустя некоторое время я перехватил ее взгляд поверх его головы. Кэсси кивнула. Я оставил их наедине и пошел искать О’Келли.
– Этот маменькин сынок? – Он вытаращил глаза. – Ну охренеть. Никогда б не подумал, что у него смелости хватит. Сам я на Хэнли ставил. Он, кстати, только что свалил. Сказал О’Нилу, чтобы тот свои вопросы в жопу засунул, и ушел. Хорошо, что Доннелли до такого не додумался. Ладно, сяду отчет прокурору писать.
– Нам нужна информация о его телефонных звонках и финансах. И еще надо допросить остальных археологов, однокурсников, школьных друзей – вообще всех, кто его хорошо знает. Он скрывает мотив.
– Да кому на хрен вообще ваш мотив впиявился? – бросил О’Келли, но беззлобно, он был доволен.
Мне бы тоже порадоваться, но не получалось. Мечтая о том, как мы раскроем это дело, я представлял себе нечто совершенно иное. Допрос, который должен был стать величайшим триумфом моей карьеры, ощущался как событие незначительное и запоздалое.
– В этом деле, – ответил я, – мне впиявился.
Формально О’Келли был прав: если ты в состоянии доказать, что подозреваемый совершил преступление, ты совершенно не обязан объяснять, почему он это сделал. Но присяжным, вскормленным на телесериалах, требуется мотив, а в этот раз и я хотел бы его знать.
– Жестокое преступление по отношению к ребенку – и без мотивов. Защита будет настаивать на психической неполноценности. Мы избежим этого, если найдем мотив.
О’Келли фыркнул:
– Ладно. Отправлю ребят – пускай допросят кого надо. Возвращайся к нему и обеспечь нам преступника. Да, Райан, – окликнул он, когда я уже развернулся, – хорошая работа. Вы оба молодцы.
Кэсси умудрилась успокоить Дэмьена. Он по-прежнему слегка дрожал и шмыгал носом, но плакать перестал.
– Ничего, если мы продолжим? – спросила Кэсси, чуть сжав ему руку. – Мы уже почти закончили. Ничего? Вы молодец.
На миг лицо Дэмьена озарилось жалким подобием улыбки.
– Да, – ответил он, – вы уж простите… Простите. Со мной уже все в порядке.
– Отлично. Просто скажите, если надо будет перерыв сделать.
– Начнем, – сказал я. – Мы дошли до того момента, когда вы вернулись домой. Поговорим про следующий день.
– А-а, ну да. Следующий день. – Дэмьен глубоко, с надрывом, вздохнул. – Кошмарный день был. От усталости я почти ослеп, каждый раз, когда кто-то заходил в сарай с инструментами, я едва в обморок не падал. И при этом приходилось вести себя как ни в чем не бывало, смеяться, когда кто-то шутит, делать вид, будто ничего не случилось, а думал-то я все время о… о ней… И на следующую ночь то же самое: я дождался, когда мама уснет, и пошел на раскопки. Если бы там в лесу снова костер горел, я не знаю, что сделал бы. Но костра не было.
– Вы вошли в сарай для инструментов…
– Да. Я снова надел перчатки и… и вытащил ее наружу. Она была… Я думал, она окоченеет, думал, трупы коченеют, но она… – Дэмьен прикусил губу, – не окоченела. Она просто холодная стала. Я… я не хотел к ней притрагиваться… – Он передернулся.
– Но вам пришлось.
Дэмьен кивнул и снова шмыгнул носом.
– Я вытащил ее на поле и положил на алтарный камень. Там ее… там до нее не добрались бы крысы и прочее зверье. И там ее нашли бы до того, как… Я положил ее так, словно она спит. Не знаю почему. Камень я выкинул, пакет помыл и положил на место, но ее фонарик исчез, за брезентом я его не нашел, и я… мне так домой хотелось…
– Почему вы не попытались закопать ее? – спросил я. – На поле или в лесу.
Это, разумеется, ничего не изменило бы, но казалось мне более разумным.
Дэмьен посмотрел на меня. Рот у него слегка приоткрылся.
– Я об этом не подумал, – ответил он, – мне просто хотелось быстрее оттуда уйти. Да и вообще – просто закопать? Как мусор?
И вот за этим гением мы гонялись целый месяц!
– На следующий день, – продолжал я, – вы подстроили так, чтобы оказаться в числе тех, кто обнаружит труп. Зачем?
– А. Ну да. – Он машинально дернулся. – Я слышал… ну, на мне перчатки были, так что отпечатков пальцев я не оставил, но я где-то слышал, что если к ней мой волос прилип, или нитка от свитера, или еще что-нибудь, то вы меня вычислите. Поэтому я знал, что найти ее должен я. Я не хотел… Господи, мне так не хотелось на нее смотреть, но… Я весь день придумывал повод туда подняться, но боялся, что это покажется подозрительным. Я был… я ничего не соображал. Хотел, чтобы это быстрей закончилось. А потом Марк велел Мэл поработать возле алтарного камня… – Дэмьен устало вздохнул, – и тогда… знаете, все стало проще, чем я думал. Хотя бы больше не надо было притворяться, что все в порядке.
Неудивительно, что он выглядел ошалевшим, особенно на первом допросе. Впрочем, мы не насторожились – сыграл он неплохо.
– И когда мы с вами беседовали… – начал было я, но осекся.
Мы с Кэсси переглянулись. Своих чувств мы ничем не выдали, но нас обоих словно током ударило. Единственная причина, по которой мы всерьез отнеслись к истории Джессики про незнакомца в спортивном костюме, – это потому что Дэмьен описал ровно такого же типа.
– Когда мы с вами беседовали, – повторил я после секундной заминки, – вы, чтобы запутать нас, придумали высокого мужчину в спортивном костюме.