– Князь, обедня буде той стравой, што ты аще не смаковал, – сказал я после того, как князь налюбовался девушкой и отломал кусок от каравая. – И чарку князь за русскую землю.
Всем пришедшим с князем, а это было одиннадцать человек, подали чарки. Князю ликер вишневый, а вот сопровождающим настоечки с перцем. Но все остались довольны, только треть свиты закашлялась.
– Прошу к столу, – пригласил я гостей.
Зайдя в помещение все сразу обратили внимание на то как светло в комнате. Большие окна с двойными стеклами собрали вокруг себя собравшихся, стучали, щупали, продавливали, скребли ногтями стекла. В какой-то момент я даже подумал, что изделие не выдержит, но свита обратила внимание на князя и резко отпрянула от окон. Князь же стоял и рассматривал все помещение.
– Чудно! То лепо! – проговаривал молодой хозяин ростовской земли.
Все помещение было оштукатурено и окрашено в растительный, мозаичный орнамент.
Выждав момент, я сново пригласил всех к столу. И приказал его накрывать.
Подавали сегодня на обед салат из помидоров, огурцов, перца болгарского с оливковым маслом. Картошку запеченую со свиной вырезкой, жаренные баклажаны и кабачки под чесноком и майонезом, шашлык из баранины с луком на стальных шампурах над еще теплыми углями, фаршированные осетра с сеткой из майонеза, голубцы и фаршированные перцы мясом с гречкой, пирожки и пироги с капустой, рыбой, мясом, яйцом с луком, рубленные свино-говяжьи катлеты. Квашеная капуста, маринованные огурцы и помидоры, хлеб ржаной, лаваш пшеничный. Морсы, квас, пиво, мед. А также две дюжины разных настоек и наливок в стеклянных бутылках. Именно послендее привлекло особое внимание у собравшихся.
- Боярин, видно, ты околдовать порешил нас, прости господи! – сказал самый пожилой сопровождающий князя.
– Нет, боярин, то мои посевы и стравы з их, – ответил я.
Ко мне подошел служка и шепнул на ухо, что прибыли тысяцки и полковник и я обратился к князю.
– Князь дозволь аще двум мужам до столу? – спросил я у князя.
– Ты хозяин и ты наряд чиниш, – ответил князь, и я встал из-за стола и пошел встречать уже близких мне людей.
Встретил я у крыльца, выказывая уважение гостям, и пригласил их к столу. Те же, по-стариковски поворчали, что, дескать, предупреждать нужно, когда князь приезжает. И что невиданное – князь приехал ко мне, а не зашел ни к тысяцкому, ни к своему старому другу. Мои доводы, что сам только встретил, и сразу за стол позвал, не были признаными существенными. Однако, как увидели князя, все ворчание ушло.
Молитву доверили читать Василию Шварновичу как главе рода, к которому и я уже принадлежу, и как тысяцкому. А потом я понял, что отсутствие манер при еде – это норма. Все блюда разметались, щеки у гостей трещали, здравницы звучали все громче по мере выпитого. Я же пил легкое пиво и князю служки старались подливать легкий ликер. Вообще в четырнадцать, пусть в почти и пятнадцать лет вообще пить нельзя, но это был князь.
Когда же вынесли три разрезанных желтых арбуза, то никто, пока я не показал пример, не решился их есть, следующим стал тесть. Видя замешательство и князя, он взял кусок и с прибольшим удовольствием откусил. Тогда и все наперегонки похватали невиданного цвета ягоду.
– Подивил ты боярин, али аще есть диво? – спросил князь, когда уже никто не мог ничего есть.
– Буде, князь, за утро лучники, да мечники лепшего шукать будуть, да скоморохи сего дня увечары огонь метать, да пройдемся да лавок купцов, токмо прими князь дар табе, – сказал я и громко хлопнул в ладони.
Вынесли облегченный и удлиненный с широкой гардой полуторный меч из лучшей на данный момент нашей стали. Василько привстал и взял клинок.
– Добрый меч, аки у лицарей з крестами, токмо лепей, добрый дар, Корней Владимирович, – сказал князь и вышел из-зо стола помахать новой смертоносной игрушкой. – А лепо як, ох и добры меч.
На следующий день начались соревнования. В общей сложности записались более двухсот человек, из свиты князя так же решили трое поучаствовать. Шинора устроил тотализатор и взял в помощники двух новиков из школы, у кого лучше всего получалось считать и писать. И тут нашел себе помощь, проныра. Я же сделал две ставки – одну на Филиппа в победе на мечах, вторую на Дарена-кузнеца в армреслинге. В обоих случаях был уверен. Филип уже неплохо владел частью Генуэзской школой фехтования, частью германской, больше подходящей именно для таких мечей, что сейчас на вооружении в школе не было. А Дарену я необднократно показывал не немногочисленные тактики укладывания руки соперника, что были хотя бы теоритически мне известны.
Подогретый спиртным народ резво ставил ставки и организовывал минифанклубы, горланя имя своего фаворита. А ко мне подошел Атанас.
Я и не знал, что булгарский купец так же прибыл. Это было беспечно, оправдывало только то, что прибыл он во время обеда с князем, как прибыли и еще две ладьи. Берег Унжи на три километра уже был уставлен кораблями, к некоторым срочно ладили мостки и причалы.
– По здорову ли Корней Владимирович? – спросил купец.
– По здорову, а как ты, все ли добро в доме, в Великой Булгарии? – отсолютовал я.
– Не все, боярин, и ты о сем ведаеш. Иде татарва на Булгарию, токмо где на мяжу выйде, не ведаем, – ответил Атанас и вопросительно посмотрел на меня.
– На Самаркую Луку по осени, Атанас, до зимы выйдут, – сказал я и увидел озадаченный вид у булгарина.
– Я твои слова доведу до булгар, коли так и буде – сто овец и пять десятков добых коней, приведу табе, – официальным тоном сказал купец. – А ты, боярин дай у должно коня свого сыну моему Хосхару, он добры воин и принесе награду, первы приде.
Я подумал и согласился, и сделал еще одну ставку на сына Хосхара. Мой конь и так самый быстрый, а если еще умелый наездник будет – победа обеспечена.
Вечером всех поразили артисты. Акробаты, а после них выступали огневики. Файершоу на местную публику произвел такое впечатление, что все крестились и долго сидели с выпученными глазами. Я же в очередной раз подумал, что очень здорово совпало, что отец Михаил уехал во Владимир просить себе помощников, потому что паства его все больше ширится, и он не справляется. Я, конечно, подтолкнул его к поездке именно сейчас, а он понял, что видеть кое-чего ему и не надо. И нервы целы и каменный храм строится.
Вечером же был пир, на который по моей просьбе были приглашены и представители от новгородцев, два венецианца и Атанас и еще пятнадцать делегатов разных мастей и пять человек из воинской школы.
Место выбрали мы на улице, благо погода была хорошей, а горячительные напитки еще больше прибавляли тепла.
Прошло душевно и в живых остались только я и еще несколько человек, которые восхищались и делились именно со мной впечатлениями. Князь же заранее просил в чашу подливать квас, и был почти трезв. Как и булгарский купец, который не пил и ушел раньше, весьма довольный приглашением.
– Корней Владимирович, якоже ту деву кличут, што каравай подносила и на пиру служила, – задал вопрос князь.
Я ожидал этого, как и ждала этого Лада.
– Иди князь в баньку попарься, – сказал я.
– Дак можа и ты у баню? – спросил князь.
– Не княже, я опосля табе, иди, – я усмехнулся, а Василько растеряно побрел в сторону бани.
– Вот и парня определили, можно и мне набоковую, – пробормотал я себе под нос и подошел к дозорному из очередной смены, состоявшей на этот раз из всех ветеранов – быть подле князя не по чину новику.
– Усих уложить на лавки, укрыть шкурами, оставить квасу, – дал я распоряжение и поехал домой. За князя я не волновался – Лада знает, куда отвести князя, его спальня шикарная. Насколько могли, оборудовали.
Дома меня встретили с удивлением, даже показалось, что Божана и не ждала меня. А когда жена стала спрашивать, почему я не остался с какой девкой, мы в первый раз поругались. И это не было в одну колитку, в женщине проснулась страсть и она отвечала, пока мы так не увлеклись руганью, что оказались почти раздетые в обнимку.
– Любы, прости, – прошептала любимая женщина, и мы пошли в спальню, где жена еще раз попросила прощения…
Но то было вчера, а сегодня я боец ММА.
Да что это за медведь то такой? Огромная рука размахнулась и понеслась в направлении моей головы. Приседаю и бью в пах, но громила даже не показывает эмоций.
Идея поучаствовать в боях без правил пришла не столько в голову, сколько в часть тела пониже спины, когда все вокруг стали бохвалиться о силе и ловкости. Во мне проснулся мальчишка, который хотел кому-то что-то доказать. Вот и доказывал уже в седьмой схватке. Рука болит, костяшки на кулаках разбиты, левый глаз затек – это все результаты предыдущих боев, которые удалось выиграть, некоторые красиво и качественно, но два противника были наудивление ловкие и умелые.
И вот сейчас, в финале, я пытался пробить хоть как-то этого снежного человека. Откуда он? Я и не знал. Уже три минуты кружили ни один мой удар не находил отклика у соперника. А я был порой значительно выше и больше людей этого времени и сам считал себя большим.
Великан ускорился и опять сделал попытку обнять меня в свои тески. Уход перекатом. Все тело взвыло от боли, и я взмыл над землей. Громила достал меня и незамысловато пнул пыром мне в бок. Раз, два, встать и сражаться, на меня смотрят все люди и болеют именно за меня, а князь и вовсе поставил на меня гривну.
Замечаю ступню и в последний момент переворачиваюсь, чтобы этот пресс просто меня не раздавил. Бью по второй ноге соперника и удача! Ноги громилы подкашиваются, и он теряет равновесие. Кидаюсь ему в ноги, и только сейчас получается его повалить. Падаю сверху и со всей силы бью великану головой в нос. Кровь хлещет из носа соперника и его дезориентация продолжается. Удар, еще, рука хрустит, после подумаю об этом. Еще удар, удар. Громила лежит бездыханно. Еле поднимаюсь, и сразу же подкашиваются ноги, а голова кружится. Приходится стоять на одном колене.