Обмывшись, я стал одеваться, как-то не хватает полотенца. В санях где-то есть.
– Вот, Корней Владимирович, испей браги, – еще не раскрыв дверь сказала Божена и протянула кувшин.
На вкус эта мутная жидкость была сладковата и с непривычным вкусом.
– Пошли, Божена со мной, – сказал я, одевая уже куртку.
– Пошто? – заинтересовалась девушка и заговорчески огляделась через приоткрытую дверь во дворе.
– Пошли, не обижу, – проговорил я, выходя из бани.
– Да куды ж табе обидеть, – как-то игриво проговорила девушка, но пошла следом.
Мы пришли к саням, которые стояли под навесом. Порывшись в своих вещах, я нашел сумку с небольшими зеркалами. Достав одно и распаковав от тряпок, я протянул невиданное здесь сокровище Божене.
– Смотри сюда, – проговорил я, поворачивая зеркало к лицу девушки.
– Ой, ай, дай! А не бесовское? – восхищалась прелестница, как, наверное, блогерша из зарюпинска радовалась бы тринадцатому айфону.
– Не бесовская. Какие бесы, коли красоту твою видит? И не труси, душа твоя с тобой будет, – вспомнил я страшилки, которые ходили в Средние Века про зеркала. – Это тебе!
- Не за что мне, спаси Бог, тебя, – сказала Божена, поколебалась, забрала зеркало и побежала.
Вот, а как мне идти? Постоял возле коней, которые получили только сено на корм. Может и не правильно я поступил – такую животину взял, на сене долго не проживут. Орел так нормально, а вот Араба зерном подкармливать нужно. Потрепал за обрубок уха Шаха, лежавшего в санях, но уже явно лучше себя чувствующего. Размеренно пошел к избе, в которой меня и расспрашивали и в баню провожали.
– Корней! – прокричал Первак, стоявший у входа в избу. – Проходь, батька молвил, что Божанка ужо прибегла.
Может и правда с Боженой была медовая ловушка?
Войдя в избу, было интересно, как историку взглянуть на еду местных. Сказать, что стол был полностью наполнен, было не правильно. Стояли пять мисок с тушеным мясом, какие-то орехи, рыба вяленая, да кокое-то варево. Также в деревянной тарелке было что-то похожее на желе с зернами ячменя внутри. Как позже узнал – именно это кисель.
– Седай! – сказал Войсил, сидящий во главе стола.
Я сел и только после этого присели и три брата. Все молчали. Я думал, что молитву читать будут, но все ждали только того, чтобы глава семейства начал есть.
Какое тут тщательное пережёвывание пищи, какой этикет? Как будто дали минуту на всю еду. Я же не спешил, ну не приучен настолько быстро принимать пищу.
– Али смак не гож, – отвлекся от еды Войсил и уставился исподлобья на меня.
– Гож, Дядько, – ответил я.
– А Божанка не гожа? – так же исподлобья допрашивал глава семьи.
– Пригожа девка, – я пристально посмотрел на хозяина. Надоело уже метаться, не знаю, как и угодить и не навредить всяким там обрядам, но обидеться и я могу.
– Так чего ж ты не покрыл? – пристукнул Войсил. – Девку брюхатить треба.
– А я не бык и не другой зверь, кабы так. А девка добрая, – и я прибавил метала в голосе.
Войсил улыбнулся в усы. Если бы Корней увидел этот жест, то понял, что его троллят.
– Так бери ея, – уже как-то по-другому сказал Войсил, как торговец.
– Я из далечи иду, мне свой мир строить, – начал я объяснять.
– Так и строй. Ты сирый, рода не маешь, бою обучен, ремесла ведаешь, пригож ликом, скарб маеш, хвори на табе нема, крещеный, будь со мной, – начал агитацию электората Войсил. Ясно стало, что Божана – мой капкан. А кто я – новая кровь в род? Зачем?
И вообще, первому встречному девку давать, даже при всей возможной вольности нравов, это не правильно. Но неправильно и то, что в такой компании вдали от дома баба. Скрывается от кого?
– Кем быть? Холопом, аль смердом? Я роду боярского, воеводы сын, – я даже привстал из-за стола. Беспечно я снял куртку у входа, захотелось засунуть руку в карман и погладить рукоять пистолета.
– От чего же холопом? Нет – родичем будешь, Божана – дщчерь брата мого, а мать его половецкая полонянка. Боявир пошел на городище на землю марийскую род малый взял. Да пожгли то городище. Я со своей сотней пошел туда и познал, что то не марийцы то, а ростовские тати пожгли люд русский, да полон узяли, в охолопили. Боявира в рати посекли, да увесь його род, а Божена вельми пригожа, яе забрали. Посек я татей, серод яких и княжьи мужи были за то, а князь то осерчал, что без суда. Мал летами князь ростовский токмо гонорливы. Вот и живем по лесам, с того и корм. Токмо мы бояре! И роду три по сотне летов. И ты в роду нашем будешь, – закончил Войсил свой рассказ.
Ну как тут быть? С моей позиции одни непонятки. Я разрабатывал план посещения князя, может какое поместье себе выгодать – золото есть, да и всякого хватает. Там свою дружину, новые способы обработки земли, картошка, наконец. Кукуруза и разная живность. Так и преставлял заливные луга с пасущимися альпийскими коровами. А еще порох и пушки, зеркала и тонны золота. А потом межгалактический форум в Ньювасюках.
Но как просто все у них – роду нет – иди в род, вся моя легенда принимается как правда. Но вот еще что важно – Войсил сотник или в прошлом сотник? А где ж сотня?
– А где сотня твоя, боярин, – задал я назревший из разговора вопрос.
– Так, на выселки пошли в землю рязанскую, – ответил сотник. – Так как жить будешь?
– Коли сотня есть, да в род идти, я бы и пошел. Человек я чужой, мне земля потребна. Я мыслил к князю на службу идти, да не знаю к кому, – начал размышлять я вслух.
– Так ты изверг. К князю? Так и мы княжьи люди. Земля есть. Тут то мы по зиме на пушнину пришли, а городище наше на Унже реке. Новый град строит князь владимирский, булгары ужо не пройдут, там нам и землю дал князь владимирский, когда ростовский осерчал. А куды тебе идти, або у тать, або у рать. А у нас род сильный, – Войсил прямо выпрямился.
– А за то, чтобы войти в род, я должон что сделать? – перспектива социализации да в первые дни после перехода. Обдумать нужно, а если могут быть большие возможности. Немало я знал про это время, но письменных источников не много, археологии хватает, но по ней социальную структуру нелегко выявить. Как стать боярином, как войти в род, что род может? И главное, что я смогу в роду?
Войсил не спешил с ответом. Поглаживая бороду, он пристально смотрел на меня.
– Так взять Божану, – после затянувшейся паузы сказал сотник.
– А что добрых мужей нема? – задал напрашивавшийся вопрос.
– Мужи есть, да полонянку не возьмут, а коли и возьмут, то за нее не дадут ничого, да и твой скарб велик. Серебро есть, кони вельми добры, покроют наших коней – добро буде. Да и потребен муж Божене. Девка вона пригожа, снасиловать могут. Я ея и забрал с собой, каб бесы в кого не вселились. А брюхатую трогати не будут. Да и жалеет вона тя. А баба с норовом, – закончил Войсил и посмотрел выжидательно на меня.
Я взял паузу и решил немного обдумать сложившееся. Так, первое – Божена уже проявила характер, возможно в селении что-то произошло. Я, видимо, признан возможным защитником, поединок со Втораком это для Войсила показал. Опытный воин увидел во мне что-то? Странно, но допустим. Второе – для рода я тоже приобретение. Похвастался ремеслами. А зеркало, которое я подарил, в это время может стоить ну очень много. К слову, зеркала еще не изобрели. Только что-то там получится в 1240-м году и к концу века. Возможно, были оценены и мои клинки с арбалетом. Семена частью спрятаны в телеге и не должны были найти, но вот зерно увидеть могли, а оно в два раза минимум крупнее нынешнего, скорее всего. Если бы они еще знали, сколько всякого есть у меня в схроне. Но туда пойду не сейчас. В принципе то, что мне нужно для моего начального этапа становления я взял. Третье, как обозначил Войсил – симпатия Божены.
Что я чувствовал? Что может чувствовать молодой человек, если верить концепции перехода – с наилучшим здоровьем? Образы, которые возникают передо мной, будоражат сознание, и только свободная одежда не выдает неловкости. Не думал, что в это время могли быть такие красивые женщины, предполагал, что красота определялась величиной килограммов.
Ну, первую свою жизнь я прожил и пожалел, что не было семьи, что знал о сыне, но не был и малой частью в его жизни. Тогда была одна крайность, сейчас другая. Только что с моими вещами, моим личным обогащением?
– Так что? – не выдержал Войсил.
– Когда на Востоке вступают в род, они получают от рода землю, защиту, а роду службу. Роду отдают только десятую часть от всего, остальное свое, – озвучил я условия.
– Добро. В церкве обвенчаем. Учи ея, страптивую, якоже бабой быть. Да отцу Михаилу скажешь, што крещен Кириллом – давай поснедаем, да обговорим все, – подвел итог глава рода.
В процессе еды, обсудили многое. И как я должен относиться к Войсилу, что должен советоваться с ним, но в целом, если за свои дсредства – сто хочешь и твори, но с нормами морали, а то отец Михаил…
Удивительным было то, что медовуху пил только Войсил, который при попе, по его словам, назывался Василием. У братьев церковные имена тоже были. Учитывая, что все мужчины были ратниками, Войсил не был главой рода, он занимал что-то вроде должность главнокомандующего. Служит он великому князю владимирскому, но иногда решает некоторые задачи и за ростовского князя. Кроме того, Рязанский князь Ингвар Игоревич зачастую организовывал походы на половцев, куда в качестве доброхотов шли и сотни с других княжеств, до пления Ингвара Рязанского и Войсил гулял по степи.
Уезжать из заимки в поместье собирались дней через 5, но решили все же немного ускориться, так как без Третьяка, все еще бывшему недееспособным, охота будет сложной задачей – так мне объяснили.
Глава 6. Эх, дороги, снег да туман…
Собрались на третий день и отправились в путь. Оставлять столько строений просто так – странно, не рационально, думал я до тех пор, пока не начали складировать пушнину и мясо. Трое саней полностью загруженнонных. Что меня поразило, – возничим одних саней была Божена. Войсил же был верхом и постоянно объезжал наш небольшой караван, когда мы уже двинулись. Выявилось превосходство моего орловского тяжеловоза – он меньше уставал, был бодр и без видимого напряжения тянул сани.