Получил же я, прежде всего, почти двести пар сапог, сто пятьдесят овец и пятьдесят коз. Ну и серебром взял. За эту зиму моя мошна серьезно растряслась. Воинская школа, выступающая как независимый хозяйственный субъект, закупала у населения и боярских хозяйствах продовольствие. Зарабатывала же школа в лучшем случае десять процентов от того, что потребляла. И платил за все… Конечно — я! Почти три с половиной тысячи гривен ушло, чтобы прокормить, одеть и вооружить новиков, да и зарплаты сотникам, десятникам, прислуге. Тут еще и нескончаемая стройка. Мы постоянно строим новые дома, народ-то все прибывает. В моем поместье уже больше трех тысяч человек. Да и три строительных артели, что уже с семьями обосновались в наших землях, нужно было загружать строительством. Вот две артели и трудились над строительством домов, а одну отправил на грандиозную, только разворачивающуюся стройку женского монастыря. Туда же отправлены были и каменщики, сдавшие, так сказать, «под ключ» церковь Архистратига Михаила.
Распрощались с Атанасом опять же по-дружески, решив иные разговоры перенести на вечер, так как я пригласил булгарина на ужин.
Пока ждал с докладом Лиса, который все еще вел переговоры со шведами, размышлял о некоторых планах и возможности их претворения в жизнь. Так, я стал понимать, что, несмотря на огромные по местным меркам урожаи, выгодные торговые операции, через год-два поместье будет сильно напрягаться в деле прокорма прорвы «бездельников», не занятых в сельском хозяйстве. И речь не только о воинской школе, которая к этому времени выпустит из своих стен около четырех тысяч воинов. Их нужно будет кормить, платить, включать в экономическую систему и, что немаловажно, выделять из общей массы людей. А, чтобы поднять статус воинов в поместье, нужно дать им денег, возможность приобрести жилье и в целом условия.
Поэтому необходима земля и желательно очень хорошая. Такая по близости есть — Суздаль. Там уникальное место с черноземами, где урожайность наших культур может быть вдвое больше нашей и уже не просто сравниться с урожаями XXI века, но и быть выше, благодаря климатическому оптимуму. И успеть освоить землю и собрать урожай необходимо до начала тридцатых годов, когда начнется беда с климатом на лет пять точно. В суздальской земле можно будет выращивать и пшеницу и другие злаковые, в то время, как делать упор в поместье на другие культуры. Вот только кого отправить жить и управлять за триста километров от моего поместья, ума не приложу. Да и купить еще нужно землю, там свободных просторов уже нет.
С этим мог бы справиться Ипатий или Филипп, но эти вояки и интриганы заточены на другое и раздражаются при любой хозяйственно-бытовой работе, кроме перетаскивания оружия с трофейных телег на склады. Тут опять же покровительство князя было бы впору.
— Боярин, — в кабинет даже не зашел, а ввалился Лис.
— Молви, — сказал я и принялся слушать долгий рассказ о переговорах со шведами.
А торг оказался весьма интересным. Шведы не цеплялись за покупку оружия, хотя и его были готовы купить. Главным товаром, зачем они приехали — была провизия. Просили они продать муки, мяса, овец, покупали все имеющиеся бочки, половину всех запасов алкоголя, сельскохозяйственный инвентарь. Заинтересовала их и бумага и прижимистые варяги даже готовы платить по нашей цене за этот товар. А еще они просят продать один или два когга. И за это не только отдают всю руду, что привезли, но и платят серебром.
С каждой секундой рассказа Лиса, мне становилось очевидным, что шведы готовы к войне и уже летом их армия начнет действовать. Эти же «торговцы» решили прямо на месте запастить провиантом для армии и ждать начала вторжения. Получалось даже, что продажа нами тех овец и коз, что только куплены у булгарина, шведам принесет прибыль в пятьдесят процентов. Вот только и своих кормить нужно. Важным стало то, что шведы покупают все отрезы шерстяной ткани, все веревки, что на продажу, а вот шерстяную нить не берут. Из этого следует, что ткать им будет некогда, возможно, и некем.
— Торгуй усе, токмо коггов не дам, о муке доведайся у Макария, вон ведает потребы на школу и поместье. А что и зеркала не берут? — спросил я изумленно.
Шведы всегда брали и зеркала и свечи и деготь. В этот раз же проигнорировали такой товар вовсе. Больше сомнений нет — шведы решились! Что же их подвигло начать экспансию? В той истории, что я знал, только в 1240 году была достаточно серьезная попытка покорения Новгорода со стороны северных соседей. Может, следует ждать скоординированной атаки «коллективного Запада»? Кроме как захват Риги русичами нет видимых причин к резкому изменению хода истории. А, если так, то и тевтоны не должны успокоиться, и датчане, может еще какой интересант объявиться. Нужно готовиться еще пуще прежнего.
С этими мыслями я и отправился домой. В домике для гостей, который не так давно освободил Ермолай, решившийся все же идти жить в дом, где он был некогда счастлив с Белой, я пообщался с детьми — там мамки укладывали чад спать. Ульяна, Глеб, да и Богдан Ермолаевич — сына своего кума я уговорил пока оставить у нас с Божаной. Чмокнув детей, поспешил в дом.
Дома же меня ждал сюрприз, который был и ожидаемый и одновременно невольно вызывавший легкий тремор.
— Любы, у нас гость, — еще во дворе усадьбы сообщила Божана. — Посланник ад великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича.
Из меня как вынули стержень. Я хотел, конечно, общения с князем, но и понимал, что для убитого Юрия я был некой выскочкой, с которой тот хотел разобраться и не оставил бы своих попыток, если не стрела из леса. Ярослав же, если он с амбициями хозяина земли, не мог оставить без внимания такую силу, что собралась на восточных рубежах его державы. Очень непонятный я и все что со мной связано для власть имущих может настораживать. А самый простой способ справиться с непонятным… Ну, об этом думать не хочется.
Я спешно вошел в дом и впервые после свадьбы ощутил себя как в гостях, причем у не совсем гостеприимных хозяев.
— Ты боярин Корней Владимирович? — первым начал разговор молодой франт, исполняющий роль княжеского посланника.
За столом сидел и жадно поглощал пищу брюнет с выдающимся подбородком. Он вел себя нагло и вызывающе и прямо таки возбуждал желание убивать. Как будто почувствовал мои эмоции, стоявший за спиной Бер. Он зарычал как медведь и степенно начал выдвигаться к наглецу.
— Охолони своего зверя, боярин, я по наказу князя к тебе, — спешно сказал наглый брюнет и привстал. Он опасался Бера, и это было видно, но и сказать, что струсил, было нельзя — удивленные глаза рассматривали необычной формы ножны на бедре моего телохранителя.
— Ярослав посыльными шлет наряда не ведующего ратника? — как можно спокойнее произнес я. — Бер, не треба — ступай.
Гость с удовлетворением посмотрел в сторону удаляющегося гиганта.
— Добро живешь, боярин и баба у тя гожа, — сказал нахал, и жадно облизнулся, выглядывая Божану. При этом мое достаточно интеллигентное оскорбление он пропустил мимо.
— А ты погляди в хлеву, там козы пригожие, тебе под стать. А из дома моего уйди, не вводи во грех, — больше пикироваться я не хотел, сознательно шел на конфликт. — И кто ты есть, червь?
— Ты, холоп! Сечь тебя стану до конца живота твоего, — истерично выкрикнул «гость» и достал меч.
Я ждал нападения, достав из ножен свою саблю, принял удобную стойку. Противник оказался достаточно резвым, но вот слишком прямолинейным. Если бы с такой скоростью был нанесен удар более хитрый и неожиданный, у него мог быть шанс. Но вот замах на рубящий сверху — крайне примитивно! Шах в лево с отводом меча и удар локтем в висок. Наглец начинает медленно оседать.
В это же время слышу выкрики и нездоровую какофонию звуков за дверью, одновременно в палату влетает до нельзя серьезная Божана с взведенным арбалетом. Я залюбовался моей валькирией! Однако, нужно понять, что происходит за дверью.
Открываю дверь и вижу пятерых ратников напирающих на Бера, при том, что еще двое лежат бездыханными кулями на полу.
— Бер невместно смертным боем! — кричу я и сам врезаюсь в толпу.
Отвод удара мечом и бью пыром по ножным икрам одного из нападающих, дальше эфесом сабли в солнечное сплетение второго. Доспех, конечно, амортизирует удар, но и этого хватает, чтобы противник выключился из борьбы. Дальше… А вот дальше уже не было. Еще двух обезвредил Бер, а третий сам пятился к выходу.
— Стоять, зброю кидай, — скомандовал я непонятному противнику и тот послушался.
Через минуту рядом со мной с Бером уже был дежурный десяток ратников и Лавр. Он уже не был начальником моей охраны, парень просился на в сечу, да и выздоровление сотника шло сложно, только и начал приходить в себя, да по не многу тренироваться. Но и в воинской школе пока не был привлечен к делу, вот и ходил, как привык, в усадьбу на охрану, все выжидая, когда начнется подготовка к походу, о котором все говорят, кроме командиров.
— Лавр прознай, где остальные и не дай им уйти. Сечь не треба, токмо связать. Аще треба известить Филиппа, — раздал я распоряжения и поспешил в палату, где все еще лежал наглый посланник князя.
Я связал «гостю» руки и вылил ему на голову кувшин с водой.
— Ну? Я боярин Корней Владимирович, а кто ты, акаем? — спросил я сразу после того, как посланник начал приходить в себя.
После того, как я выслушал обо всех тех пытках, которым меня подвергнет этот наглец и после нескольких весьма ощутимых тычков по болезненным местам излишне спесивому княжьему посланнику, разговор начал спориться.
Зовут его Лотарь и он сотник, был таковым при князе Юрии. Прибыл действительно по поручению великого князя. Так же князь потребовал доставить меня в самое ближайшее время, чем и хотел заняться сотник, чтобы выслужиться перед новым господином. Лотарь предполагал, что я сразу же начну перед ним лебезить и чуть ли не отдам свою жену скрасить ночь, но вот получилось не так и меня ждут серьезные неприятности, так как князь очень его «уважает и ценит». Даже за то, что избил верного и самого главного слугу великого князя, меня ожидает великая кара, как и всю мою семью. На последнем замечании я не выдержал и еще раз хорошенько приложился.