Послевкусие во рту говорило о том, что, скорее всего, прошлой ночью ее вырвало. Джен осмотрела унитаз. Сиденье было поднято. В бачке почти не осталось воды, а по краям были заметны точечки рвотной массы.
Джен смутно вспомнила, как сидит на коленях рядом с унитазом, а Дэн читает ей нотацию.
Что я?..
Черт! Хлоя.
Ненависть к себе породила воспоминания. Коридор на втором этаже, тускло освещенный фонариками… Лицо дочери… оно то попадает в луч света, то пропадает… И Хлоя рычит на Джен.
О, господи! Я ужасная мать.
Джен взглянула в зеркало. Из него смотрела физиономия алкоголика.
В желудке у Джен забурлило.
На столике стояла бутылочка обезболивающего. Джен взяла ее и пластиковую чашку, что стояла на краю раковины, опустилась на колени на коврик, наполнила чашку из ванны и выпила всю. Набрала воды во второй раз и запила ей три таблетки.
Желудку это не сильно понравилось. Джен поднялась на ноги, прошла к шкафчику с лекарствами и достала банку таблеток от изжоги. Прожевывая антацид, она смогла воскресить в памяти еще несколько обрывчатых воспоминаний о прошлом вечере.
Хлоя. Дэн. «Маргариты». Соседи.
Я не выставила себя полной идиоткой? Не оскорбила кого-нибудь?
Кроме дочери.
Боже, я ужасна.
Джен проковыляла обратно в кровать и свернулась калачиком на одеяле. Стала думать, как лучше извиниться перед Хлоей, когда вошел Дэн. Джен, притворившись спящей, слушала, как он открывает и закрывает ящики своего ночного столика. Затем Дэн проделал то же самое с ее столиком, совсем рядом с ее головой.
Джен приоткрыла глаз в самый неподходящий момент. Дэн посмотрел на ее с беспокойством:
— Привет!
Джен снова закрыла глаза:
— Привет!
— У нас остался переносной будильник?
— Где-то был.
Джен открыла глаза. Дэн нашел будильник.
— Работает! — обрадовался он. — А, нет… Сейчас точно не четыре утра.
Дэн захлопнул ящик, где отыскал часы, и стал крутить рычажки на будильнике.
А затем просто встал, уставившись на жену, словно физическое воплощение ее совести:
— Можно с тобой поговорить? Это важно.
Джен села. Боль снова сковала голову.
— Извини.
— Передо мной извиняться не надо. А вот Хлоя очень на тебя злится.
Джен заплакала.
— Все в порядке, — успокоил жену Дэн, прижимая ее голову к животу и поглаживая по волосам.
— Я такая дерьмовая мать.
— Ты отличная мать. Просто немного наломала дров. Все в порядке. Со всеми такое случается.
Дэн перестал гладить волосы жены. Несколько секунд они оба молчали.
— Можно я тебя кое-что спрошу? Серьезно?
Черт! Вот оно.
— Как ты думаешь… не может ли у тебя быть… небольшая проблема с алкоголем?
Джен вспомнила футболку, которую видела в сувенирной лавке в Джерси-Шоре.
«У меня нет проблем с алкоголем! Я пью, я пьянею, я падаю. Нет проблем!»
Ха-ха-ха-ха-ха!..
— Джен?
Она выпуталась из объятий Дэна и посмотрела ему в глаза. Он не злился. Просто переживал.
Что, если я скажу правду?
Ты правда хочешь открыть этот ящик Пандоры?
— Давай не драматизировать. Был тяжелый день. Я просто немного перебрала.
Дэн кивнул:
— Хорошо. Но извинись перед Хлоей, ладно?
— Конечно! — Джен закрыла лицо руками.
— Давай немного поговорим о сегодня? — Дэн не закончил.
— А что сегодня?
— Я подумал, что нам стоит уехать. Сесть на велосипеды и добраться до Уэллфлита или, может, Ньютона…
— Ты с ума сошел?
— Возможно. Я поговорил с детьми и выслушал много критики в свой адрес. Хлоя вообще считает, что у нее сегодня будет полуфинал.
— Как она собирается добираться до Рамсона?
— Именно! Но она и слышать ничего не хочет. Так что… — Дэн сделал глубокий вдох. — Мой план такой: накормлю детей завтраком и отправлюсь в город. Попытаюсь добыть хоть какую-то информацию.
— О чем?
— О том, что происходит. Кто-то же должен уже знать. Ну, и поищу еду заодно. Попытаюсь достать всякие походные принадлежности.
— Мы идем в поход?
— Я не знаю! Я просто… Нам нужно быть готовыми. Вчера вечером я поговорил с судьей Дистефано — он считает, что нам нужно уехать. А Хлоя вчера видела, что Пит Блэквелл с семьей на велосипедах отправились в свой загородный дом в Пенсильвании.
— На велосипедах? Чокнутые!
— Может быть, а может, и нет. Я не знаю. Но собираюсь узнать хоть что-нибудь. А потом мы решим. Пока меня не будет, следи за порядком. Подумай, что мы можем взять с собой. Как нам достать побольше наличных. И не дай детям разбрестись кто куда. Хорошо?
— Хорошо.
Джен нравилось, что у мужа был план. Всегда. Это одна из причин, почему она вышла за него замуж. Постоянное тревожное взвешивание вариантов, присущее Дэну, в обычной жизни раздражало. Но в кризисной ситуации это был плюс.
— Ты сильно переживаешь? — спросила мужа Джен. — Обо всем, что происходит…
Дэн на секунду задумался.
— По шкале от одного до десяти?
— Давай.
— На восьмерку. — Увидев реакцию Джен, Дэн изменил свою оценку: — Нет, на семерку. С половиной. — Он посмотрел на часы в руке: — Надо проверить, готовы ли яйца. — И пошел к двери.
— Какие яйца?
— Я варю яйца из холодильника.
— Дети терпеть не могут вареные яйца.
Джен тоже их терпеть не могла. От одной мысли ее затошнило.
— Да, но они хорошо усваиваются. И готовить их можно, не разводя грязь.
— Дэн?
— Мм?
— Спасибо тебе.
— За что?
— За все. За то, что разбираешься со всем этим.
— Пожалуйста. Просто… Это, наверное, само собой разумеется, но не нужно сегодня пить, хорошо?
— Боже мой, нет! Ты шутишь?
— Я так и думал. Надеюсь, похмелье тебя не сильно мучает.
— К сожалению, сильно.
— Что ж…
— Я знаю. Я этого заслуживаю.
Дэн пожал плечами и сочувствующе улыбнулся:
— Твои слова, не мои.
А затем он пошел вниз, оставив ее одну. Джен опустилась в кровать — осторожно, чтобы не раздражать воображаемого чертенка, забивающего гвозди ей в череп, — и снова свернулась калачиком.
Что я скажу Хлое?
Как мне пережить сегодняшний день?
Макс
Макс сидел в своей комнате, перед ним на столе лежала опустевшая коробка хлопьев. Он вытащил несколько последних крошек со дна пакета и злобно их прожевал, раздумывая над тем, где взять еще никотина.
Конечно, были проблемы и покрупнее: неминуемый распад общества из-за ЭМИ и полная неспособность его семьи это пережить. Но проблемы эти были настолько глобальными и нерешаемыми, что Макс не мог о них думать дольше двух-трех секунд. Психологически проще было сосредоточиться на никотиновой ситуации, потому что с ней как раз разобраться было реально. И хотя неудача будет неприятной, это тебе не медленная смерть от голода.
От сигарет Макс отказался. «Кэмел Лайт» мистера Станковича зашли неплохо, но сильно напрягли его легкие. Каждый вдох до сих пор сопровождался хрипящим свистом. Добыча сигарет усилий, в общем-то, не стоила, особенно сейчас, утром, когда накатила новая волна желания покурить.
Под рукой у Макса были картриджи от электронной сигареты. Можно открыть один и полизать сироповидную жидкость внутри.
Проблема в том, что это могло его убить.
Или нет? Макс не знал, можно ли умереть от никотинового передоза. Но ему наверняка станет очень, очень плохо. И Макс подумал, что жидкость из картриджей стопроцентно снимет тягу, но лизать ее — это настоящее сумасшествие.
Но насколько это верно?
Макс не знал. Для ответа на подобные вопросы и был создан Интернет. А без Интернета Макс был как без рук.
К счастью, существовал еще один вариант, если, конечно, оставшихся семнадцати баксов хватит на покупку жевательного табака… или как там его называют. Макс никогда его не пробовал. Он даже не знал, как это работает, хотя по названию, наверное, можно было догадаться.
Просто кладешь в рот и жуешь. Да? Иначе зачем называть его жевательным?
Макс решил вернуться на заправку. Если он не добудет жевательный табак, то можно съездить в библиотеку и поискать информацию о том, насколько ядовита жидкость в картридже.
Макс никогда не копался в библиотеках. Но это тоже казалось делом простым. Там он сможет узнать и о ЭМИ тоже. Отец о них ничего не знал. Может, узнав о них побольше, Макс сможет починить их электронику.
Может, я смогу починить сигарету?
Или всю электросеть?
Может, я спасу мир?!
Но все по порядку. Сначала жевательный табак.
Наметив план, Макс решил воспользоваться туалетом. Он пошел в ванную и запер дверь. Окно было приоткрыто, из него в комнату залетал прохладный ветерок. Похоже, Хлоя недавно покинула здание.
Открытое окно было не единственным доказательством. В воздухе витал легкий запах освежителя воздуха. А в туалетном бачке почти не осталось воды — лишь тонкий слой на самом дне.
Я смогу смыть без воды в бачке?
Макс пожал плечами и устроился на сиденье. Это проблема следующего посетителя ванной, а не его.
Дэн
— Это все, что у нас есть? Тридцать шесть долларов?
— Милая, не надо паники. Все будет в порядке, — заверил Дэн дочь, пережевывая вареные яйца. — Как тебе? Достаточно сварилось?
Хлоя поковыряла яйцо с нескрываемым отвращением:
— Наверно… Они противные.
— Я их люблю с солью и перцем, — радостно сообщил Дэн. — И с острым соусом хорошо. Хочешь табаско?
Дочь отказывалась отвлекаться на кулинарные вопросы:
— Пап, серьезно, что мы будем есть, если у нас нет денег на еду?
— Милая, у нас полно денег. Мы с твоей мамой много не тратили, у нас куча ресурсов…
— Тогда почему ты написал «тридцать шесть долларов»?
— Ты не должна была это читать!
— Но почему ты это написал?
— Потому что у нас… не так много налички. — Дэн снял очки и протер линзы рубашкой. — Но это не проблема. Я уверен, что все скоро закончится.