— Боже мой!
— Погоди. Условие первое: мы берем с собой его собаку. Условие второе…
— У меня аллергия.
Джен замолчала и удивленно уставилась на мужа.
— У меня аллергия на собак, — напомнил ей Дэн.
— Ты смеешься сейчас, что ли?
— Я не говорю, что нужно отказываться. Но это фактор, который необходимо учесть.
— Закончил? — воззрилась на мужа Джен. Когда он не ответил, она продолжила: — Хорошо. Условие второе: нам нужно его застрелить.
— Собаку?
— Судью.
— Что?
— Он уже умирает от почечной недостаточности. Просто хочет, чтобы мы ускорили процесс. Похороним его на заднем дворе. Достаточно глубоко, чтобы не откопали голодные собаки.
— Какие голодные собаки?
— Теоретические. Фрэнк готов к худшему.
У Дэна закружилась голова. Захотелось присесть, хотя он уже сидел.
— Стрелять буду я, — сказала Джен. — Нужно, чтобы ты с детьми помог выкопать могилу. Я хочу уехать до рассвета. Что скажешь?
Она подвинулась на край сиденья, готовясь вставать.
— Это очень печально, — вздохнул Дэн.
— Альтернативы тоже очень печальны.
— Куда мы поедем? В Ньютон?
Джен покачала головой:
— В Калифорнию. Ты все равно хотел туда переехать, так ведь?
Действительно. Калифорния была во всех мечтах Дэна о будущем. Тогда, когда он еще мог мечтать.
Могу ли я снова начать?
— Это пять тысяч километров. Где мы возьмем бензин?
Джен поднялась, нависнув над мужем с винтовкой в руках:
— Я добуду бензин.
Дэн не сомневался. Жена выглядела как Пэтти Херст во время ограбления банка.
— Ты за? — спросила Джен.
Дэн кивнул.
— Хорошо. Пойду разбужу детей.
Семейство Альтманов
— Поверить не могу, что нас заставляют это делать. Полный абзац, — заявила Хлоя.
— Да вся ситуация полный абзац, — ответил Макс, вонзая лопату в мокрую землю заднего двора судьи Дистефано. — Не понимаю, почему он просто не поедет с нами. На заднем сиденье есть место.
Из-за комка в горле голос Макса дрожал. Комок появился с тех пор, как его разбудила мать.
У меня есть хорошая новость и плохая новость. Хорошая: у тебя будет собака!
Макс отчаянно хотел собаку. Но не таким образом.
И не так он хотел узнать, что судья болен и что им предстоит. Мама тут облажалась. Попыталась притвориться, будто это мелочи. Или, может, считала, что Макса заботит только собака.
Это неправда.
— Мне кажется, он просто сдался, — сказала Хлоя, закидывая очередную горсть земли в растущую кучу рядом с прямоугольной ямой, которую они копали.
Яма уходила в глубину сантиметров на тридцать, и копать становилось все труднее: почва делалась светлее и плотнее.
— Все катится к черту, — продолжила Хлоя, — и он просто больше не может. Понимаешь?
Макс не ответил. Лучше отвлечься и подумать о чем-то другом, иначе он заплачет. Он сжал губы, собрал во рту слюну и сплюнул ее в траву рядом с кучей земли.
— Чего ты так много плюешься?
— Просто.
Хлоя поморщилась. Светало, и она заметила у брата что-то за щекой:
— Ты что, жуешь табак?
— Нет.
— Божечки, действительно! Фу, ужасно.
— Не говори маме с папой.
— Только не жуй в машине.
— Не буду.
Они продолжили копать в тишине. Предрассветное небо из темно-синего превратилось в розово-серое.
— Мы как в той сцене на кладбище из «Гамлета», — сказала Хлоя.
— Не читал.
— Будете в одиннадцатом классе. Если вам достанется Финч.
— Будет ли одиннадцатый класс?
Хлоя посмотрела на брата, забивая лопату в землю каблуком:
— Конечно же будет. Не стоит так думать.
— Тогда не надо рассказывать мне про кладбища!
Хлоя хотела ответить что-нибудь саркастичное, но, увидев выражение лица брата, придержала язык.
— Извини.
— Пофиг.
Макс продолжил копать. Хлоя выключила керосиновую лампу, которую им отдал судья. Солнце почти встало, и искусственный свет больше не требовался.
— Как думаешь, судья не разозлится, если я схожу в его туалет?
— Совсем скоро ему будет все равно, — печально произнес Макс.
— Просто не хочу пачкать его ковер. — Хлоя посмотрела на свои грязные ноги. — Не надо было надевать эти кроссовки. Всю машину изгваздаю.
— Переобуйся, когда мы закончим.
Хлоя задумалась. У нее в сумке, которую мама с папой сейчас укладывали в багажник «мустанга», вместе с едой и водой лежала вторая пара обуви. Но сейчас, пока они не закончили копать, доставать ее не было смысла.
— Я забегу внутрь на секундочку. Ты как тут, нормально?
— Пофиг.
Макс посмотрел, как сестра идет к двери. Когда она скрылась в доме, он подождал несколько секунду потом воткнул лопату в землю и подошел к выкопанной куче. Повернувшись к дому спиной, чтобы никто его не увидел, он подвигал челюстями и сплюнул комок таба ка.
Макс смотрел куда-то мимо живой изгороди, разделявшей участки судьи и Альтманов, и ждал, пока накопится достаточно слюны, чтобы выплюнуть остатки табака, как вдруг увидел, что по их заднему двору бежит полицейский в шлеме.
КАКОГО ХРЕНА?
Макс пригнулся и в полуприседе подбежал к изгороди. Осторожно выпрямляясь, чтобы взглянуть поверх нее, он услышал громкий тяжелый удар.
ТВОЮ МАТЬ! ТВОЮ МАТЬ!
Двое полицейских в полной экипировке небольшим тараном выломали заднюю дверь Альтманов. Они вошли внутрь с винтовками наперевес.
Макс развернулся и побежал в дом судьи.
Захлопнув за собой дверь, он перепрыгнул через тахту у кресла. Свернув за угол на кухню, Макс едва не врезался в лысого огра в кожаной куртке, который как раз заходил в комнату из коридора. За спиной у него виднелась открытая настежь входная дверь.
При виде огромного незнакомца Макс остановился как вкопанный. Мужчина поднял руку, и Макс увидел в ней револьвер.
Джен предпочла бы, чтобы судья не надевал костюм. Получилось как-то неловко. Как постоянное напоминание: ты собираешься меня застрелить, и это очень серьезное мероприятие.
Мероприятие действительно было серьезное. И постоянное напоминание о предстоящей работе палачом давило на Джен, словно камень. Шли минуты, и ей становилось все тяжелее сфокусироваться на погрузке вещей в багажник «мустанга». Задачка это была нетривиальная, в основном из-за огромных мешков собачьего корма. Судья настоял, чтобы их обязательно взяли.
А еще Джен начала сильно сомневаться, что сможет в трезвом состоянии нажать на курок. К сожалению, она засунула «Серого гуся» в рюкзак, который теперь лежал где-то в глубине багажника за тремя сумками и бутылками воды. К тому же «Гусь» предназначался для будущих экстренных ситуаций, а не для решения текущих проблем.
Если Джен собиралась заглушить голос совести алкоголем, ей придется найти другой его источник. Но ей не хотелось просить Дэна принести бутылочку из полураспиленного кофра в подвале, потому что согласно их договоренности ей придется обменять эту бутылочку на винтовку, которая сейчас лежала на крыше «мустанга». Оставалось либо бежать обратно к Кэрол, что невозможно было сделать так, чтобы Дэн не заметил, либо попросить выпить у судьи.
Последнее Джен уже попробовала. И ей было стыдно.
— Простите за вопрос, — шепнула она судье, пока тот в противоположном углу гаража пилил садовый шланг, чтобы перекачать бензин из своего «приуса». — Но нет ли у вас… случайно… в доме спиртного?
Судья болезненно улыбнулся:
— Милая, я тридцать шесть лет как трезв.
— Я знаю. Извините. Просто уточнила.
Судья бросил взгляд на Дэна и прошептал:
— Тебе нужно сбегать к Кэрол?
— Не знаю. Посмотрим.
Кажется, старик не осуждал Джен слишком сильно за пренебрежение принципами Анонимных Алкоголиков, но, когда они пару минут спустя начали спорить о собачьем корме, Джен не могла не подумать, что лишилась нескольких очков.
— Нам правда нужно везти оба мешка?
— А ты планируешь остановиться в зоомагазине? Потому что если нет, то нужно.
— Они занимают больше места, чем еда для людей.
— Если бы не собака, вы бы сейчас никуда не ехали.
— Справедливо. Мы придумаем, что можно сделать.
— Молодчина! — Судья по-отечески похлопал Джен по плечу. — Влезло бы запросто, если бы не нужно было класть канистру. Но я не рекомендую ее вынимать. — Он повернулся и окликнул Дэна: — Как там дела, Дэнни?
— Не очень, — отчитался Дэн, надеясь, что судья не заметит, как у него трясутся руки.
Он не ел с прошлого ужина — ничего не лезло. Низкий уровень сахара в крови, помноженный на спешные сборы и недавнюю болезнь, отвратительно сказывался на его состоянии.
К тому же Дэн не знал, как выкачивать бензин из бака автомобиля. Он до смерти боялся, что случайно его вдохнет.
— Уверены, что это работает? — спросил он судью.
— Не знаю, — ответил старик. — Я видел это по телевизору. Скажи, то, что ты пишешь для сериала, всегда работает в реальной жизни?
— Даже и близко не работает.
— Продолжай пытаться, — сказала Джен мужу.
Она обошла открытый багажник и, остановившись перед Дэном, заглянула на заднее сиденье «мустанга»:
— Сколько места на полу? Может, положим консервы детям под ноги?
— Макс?
Возглас судьи прозвучал тревожно. Джен взглянула в его сторону, а потом повернулась к двери в дом, куда старик смотрел.
Оттуда только что вышел Макс. Он обошел «приус» спереди, держа руки над головой, как пленник.
За ним в гараж вошел мужчина, чье лицо Джен мгновенно узнала, но вот имя вспомнила не сразу.
Это был Барри Козак, опозорившийся начальник полиции. Он прижимал револьвер к спине ее сына.
Джен потянулась за винтовкой на крыше «мустанга».
— Стоять! — взревел Козак, направляя револьвер на Джен.
Она замерла.
— Отошли назад, оба! Руки вверх! Фрэнк, отойди от багажника, чтобы я тебя видел.
Испуганный судья сделал то, что было велено. Как и Джен.