Местные жители разом ожили и засуетились. Кто-то спешил сбежать из дома, другие, наоборот, устремились внутрь своего жилья. Детей и скот собирали вместе, загоняя под крыши навесов. Несколько человек предприняли попытки сбежать, но один из «Ми-24» опустился низко над тропой, которая вела из кишлака, принудив их вернуться.
Наконец русский командир окончательно удостоверился, что здесь его не поджидает засада. Вертолет с пехотой и одна из трех боевых машин завершили спуск и несколько неуклюже приземлились в поле. Спустя лишь мгновения из объемистого чрева «Ми-8» начали выпрыгивать солдаты, расползаясь в стороны, похожие издали на каких-то странных насекомых.
– Все очень плохо! – воскликнула Джейн. – Мне необходимо быть там сейчас же.
– Но послушай! – внушал ей Эллис. – Твоей дочурке не грозит опасность. Чего бы ни добивались русские, они не прилетели охотиться за младенцами. А вот ты сама вполне можешь их заинтересовать.
– Я должна находиться рядом с ней…
– Прекрати паниковать! – Он уже почти кричал на нее. – Только если ты будешь с ней, девочка окажется в реальной опасности. Пока ты здесь, ей ничто не угрожает. Разве ты не понимаешь этого? Броситься к ней сейчас – худшее, что ты способна сделать для Шанталь.
– Эллис, но я не могу…
– Ты обязана взять себя в руки.
– О боже! – Она закрыла глаза. – Тогда держи меня еще крепче!
Он с силой сжал ее плечи.
Пехота окружила кишлак. Только один дом оставался вне зоны оцепления – жилище муллы, стоявшее в четырехстах или в пятистах ярдах от центра кишлака на тропе, проложенной вверх по склону холма. Стоило Эллису отметить это про себя, как из дома муллы поспешно вышел мужчина. Он находился достаточно близко, чтобы разглядеть его рыжеватую крашеную бороду, – Абдулла. Трое детей разных возрастов и женщина, несшая на руках совсем маленького ребенка, последовали за ним и бегом устремились по тропе в гору.
Русские заметили их почти сразу. Эллис и Джейн поглубже спрятали головы в спальном мешке, когда один из находившихся в воздухе вертолетов описал полукруг и завис затем над тропой.
Донесся звук очереди, выпущенной из пулемета на носу и едва слышной сквозь грохот двигателя, после чего прямо у ног Абдуллы пули идеально ровной линией подняли облачка пыли. Он резко остановился, представ в почти комическом виде, потому что споткнулся и чуть не упал, затем развернулся и бросился назад, размахивая руками и призывая членов своей семьи тоже возвращаться. Но стоило им приблизиться к дому, как еще одна предупредительная пулеметная очередь не позволила никому войти в него, и скоро они все направились вниз к кишлаку.
По временам раздавались одиночные выстрелы, тоже заметно приглушенные ревом моторов и громким шелестом лопастей, но, как казалось, стреляли солдаты в воздух, чтобы окончательно запугать крестьян. Они врывались в дома и выгоняли жильцов наружу прямо в ночных рубашках или в исподнем. Тот «Ми-24», который воспрепятствовал бегству семьи муллы, теперь очень низко кружил над кишлаком, словно выискивая других вероятных беглецов.
– Что они собираются делать? – дрожащим голосом спросила Джейн.
– Пока не уверен.
– Это карательная операция? Возмездие за…
– Не дай-то бог.
– Что же произойдет, если я права? – настаивала она.
Эллису хотелось ответить: откуда мне знать, черт побери? Но он лишь сказал:
– Вполне вероятно, они предпринимают новую попытку схватить Масуда.
– Но он же никогда не задерживается поблизости от места недавнего боя. Это всем известно.
– Они могут питать надежду, что он стал более беспечным или ленивым, или получил ранение…
На самом деле Эллис понятия не имел, как будут развиваться события, но боялся стать свидетелем кровавой бойни в стиле той, какую сами американцы когда-то устроили во вьетнамской деревенской общине Май-Лай.
Местных жителей солдаты сгоняли во двор мечети, обращаясь с ними жестко, но не грубо.
– Фара! – внезапно воскликнула Джейн.
– О чем ты?
– Что она делает?
Эллис снова нашел взглядом крышу дома Джейн. Фара стояла на коленях рядом с маленьким матрацем Шанталь, и он разглядел торчавшее из-под одеяла крошечное розовое личико. Казалось, что ребенок по-прежнему спит. В какое-то время среди ночи Фара покормила малышку из бутылочки, но хотя она не могла еще проголодаться, оглушительный шум вертолетов должен был разбудить ее. Эллис же надеялся, что сон пока не покинет младенца.
Он видел, как Фара подложила под головку Шанталь подушку, а затем натянула простынку и покрыла ее лицо.
– Она старается спрятать ее, – сказала Джейн. – Подушка создает достаточно пространства, чтобы пропускать воздух под простыню.
– Сообразительная девушка.
– И все же жаль, что меня нет там с ними.
Фара подоткнула края первой простыни, после чего небрежно набросила сверху другую – мятую и старую. Посмотрела на дело своих рук, чтобы оценить достигнутый результат. Даже с достаточно близкого расстояния младенец выглядел теперь не более чем кипой оставленного хозяйкой впопыхах постельного белья. Фара явно удовлетворилась созданной ей самой иллюзией, поскольку пошла к краю крыши и по лестнице спустилась во двор.
– Зачем же она оставляет ее одну? – забеспокоилась Джейн.
– Потому что Шанталь находится в максимальной при сложившихся обстоятельствах безопасности…
– Знаю, знаю!
А Фару тут же загнали, как и всех остальных, под кровлю мечети. Она оказалась одной из последних, попавших туда.
– Все младенцы на руках матерей, – сказала Джейн. – По-моему, Фаре следовало тоже взять Шанталь с собой…
– Нет, – возразил Эллис. – Подожди немного. Сама поймешь почему.
Он по-прежнему не знал, что последует дальше, но если русские все-таки посмеют устроить расправу над населением кишлака, для Шанталь действительно не существовало более безопасного места.
Когда все уже попали внутрь охраняемых стен мечети, солдаты принялись обыскивать кишлак заново, заходя в каждый дом, постреливая временами в воздух. Вот у кого нет недостатка в боеприпасах, с горечью подумал Эллис. Остававшийся в воздухе вертолет продолжал летать очень низко. Из него явно внимательно просматривали окрестности кишлака, и машина делала все более широкие круги, словно в поисках чего-то конкретного.
Один из солдат зашел во двор дома Джейн. Эллис ощутил, как она всем телом напряглась.
– Все будет хорошо, – шепнул он ей на ухо.
Солдат открыл дверь и скрылся внутри дома. Но уже через несколько секунд показался снова и проворно взобрался по лестнице на крышу.
– О господи, спаси и сохрани ее, – чуть слышно молилась Джейн.
Оказавшись наверху, солдат без особого интереса посмотрел на груду постельного белья, затем оглядел крыши соседних домов, но тут же снова сосредоточил внимание на том, что находилось у него буквально под ногами. Матрац Фары лежал ближе всего к нему, а место, где скрывалась Шанталь, находилось сразу за ним. Он на всякий случай ткнул ложе Фары носком сапога.
А потом внезапно повернулся и спустился по лестнице.
Эллис вновь обрел способность дышать. Он бросил взгляд на совершенно побелевшее от страха лицо Джейн.
– Обещал же тебе, что все будет в порядке, – сказал он.
Но она продолжала крупно дрожать.
Эллис опять принялся наблюдать за мечетью. Ему была видна лишь часть ее внутреннего двора. Обитателей кишлака посадили на землю рядами, но между рядами порой кто-то двигался туда и обратно. Он старался понять, что там происходит. Их по очереди допрашивают о Масуде и о его возможном местонахождении сейчас? Было только три человека среди заложников, которые могли что-то знать об этом, трое партизан из Банды, не скрывшихся в горах и не ушедших с Масудом вчера: Шахазай Гуль, человек со шрамом, Алишан Карим, брат муллы, и Шер Кадор, пастух при козьем стаде. Шахазай и Алишан оба разменяли пятый десяток. Им легче было бы разыграть из себя запуганных, ни о чем не ведающих пожилых людей. Но Шеру Кадору исполнилось только четырнадцать. Хотя все трое наверняка заявили, что ничего не знают о Масуде. К счастью, здесь не оказалось Мохаммеда, поскольку русские едва ли поверили бы на слово в его неосведомленность. Свое оружие партизаны умело попрятали в местах, куда враги не догадались даже заглянуть – под крышами отхожих мест, в листве шелковичных деревьев или в глубоких ямах, вырытых на берегу реки.
– Посмотри, кто здесь! – сказала Джейн с тревогой. – Обрати внимание на мужчину, стоящего перед входом в мечеть!
– Ты имеешь в виду русского офицера в фуражке с высокой тульей?
– Да. Я знаю, кто это. Видела его прежде. Он встречался с Жан-Пьером в каменной придорожной хижине. Тот самый Анатолий.
– Его связник, – прошептал Эллис.
Он стал пристальнее всматриваться в черты лица этого человека. Даже на значительном удалении можно было разглядеть в них приметы представителя азиатской расы. Что он из себя представляет? Он отваживался один проникать на территорию неприятеля для свиданий с Жан-Пьером. Значит, в храбрости ему не откажешь. Но сегодня им явно владела ярость, потому что именно он привел русских в Дарг, где их поджидала засада. Он стремился как можно скорее нанести ответный удар, снова перехватить инициативу…
Размышления Эллиса внезапно оборвало появление из мечети еще одной фигуры – бородатого мужчины в белой рубашке с открытым воротником и в темных брюках, скроенных в западном стиле.
– Боже всемогущий! – сказал Эллис. – Да это же Жан-Пьер собственной персоной!
У Джейн при этом вырвалось невольное восклицание, выражавшее страх и удивление.
– Что же, черт побери, все-таки происходит? – пробормотал Эллис.
– А я-то рассчитывала никогда больше не увидеть его, – произнесла Джейн, заставив Эллиса вскинуть на себя взгляд.
Он прочитал на ее лице странное выражение. Не сразу, но он понял, что оно отражает чувство вины и одновременно сожаление.
Эллис снова вернулся к наблюдению за кишлаком. Жан-Пьер разговаривал с русским офицером, активно жестикулируя и указывая вверх на склоны гор.