Перед самым восходом они вышли за поворот тропы и замерли на месте. Оползень обрушил на уступ землю и камни, полностью перекрыв тропу.
Джейн почувствовала, что готова расплакаться от отчаяния. Они ведь успели проделать по этому участку уступа больше двух миль. Возвращение означало не только обход в лишние пять миль, но и необходимость заново миновать место, так напугавшее Мэгги.
Какое-то время все трое смотрели на препятствие.
– Мы сможем перебраться через завал? – спросила Джейн.
– Лошадь уж точно не сможет, – кратко ответил Эллис.
Но подобное объяснение очевидного вызвало у Джейн лишь раздражение.
– Один из нас мог бы вернуться с Мэгги, – нетерпеливо предложила она. – А двое получили бы время для отдыха, пока кобылу проведут обходным путем.
– Думаю, нам ни в коем случае не следует разделяться.
Джейн почти взбесил этот тон, в котором ей послышалось: мое решение всегда будет окончательным и бесповоротным.
– Только не вбивай себе в голову, что мы постоянно будем делать только то, что считаешь правильным ты один, – жестко бросила она.
Он выглядел озадаченным ее резкостью.
– Хорошо. Но есть и другая опасность. Земля и камни могут начать сползать дальше, если кто-то попытается взобраться наверх. Более того, скажу прямо, что не стану даже пытаться сделать это независимо от того, какое решение примете вы двое.
– Стало быть, ты даже не желаешь обсуждать вопрос, насколько я понимаю. – Вне себя от злости, Джейн развернулась и пошла по тропе назад, предоставив двум мужчинам следовать за собой.
Почему, размышляла она, мужчины неизменно занимали позиции руководителей и всезнаек, как только возникали проблемы, связанные с физикой или механикой?
Разве Эллис лишен недостатков, не совершает ошибок? И особым умом он тоже не блещет. Ведет пустые разговоры о том, какой он крупный борец с терроризмом, а сам продолжает работать на ЦРУ, представляющее собой едва ли не крупнейшую террористическую организацию в мире. Бесспорно, его характер не лишен склонности к опасным ситуациям, к насилию и к обману. Если хочешь, чтобы твой спутник жизни уважал тебя, ни в коем случае не связывайся с подобным мужественным романтиком в стиле мачо, подвела она итог.
В натуре Жан-Пьера можно было выделить и позитивную черту: он никогда не стремился продемонстрировать своего превосходства над женщиной. Он мог пренебрегать тобой, лгать тебе, не считаться с тобой, но не опускался до презрительной снисходительности. Хотя причина, возможно, заключалась в его относительной молодости.
Она миновала место, где так опасно совсем недавно начала пятиться Мэгги. Мужчин она не дожидалась. Пусть теперь управляются с чертовой кобылой сами.
Шанталь начала ныть, но Джейн заставила ее потерпеть. Она продолжала упорно шагать впереди, пока не достигла развилки, откуда вторая тропа вела, как казалось, к вершине скалы. Там она уселась и в одностороннем порядке объявила привал. Эллис и Мохаммед через пару минут ее нагнали. Мохаммед достал из багажа пироги с шелковицей и орехами и раздал их своим спутникам. Эллис с Джейн даже не заговаривал.
После непродолжительного отдыха они начали подъем. Добравшись до верхней точки, оказались под лучами яркого солнца после долгого перерыва, и злость Джейн постепенно стала улетучиваться. Спустя несколько минут Эллис обнял ее и сказал:
– Хочу извиниться за свой чересчур командирский тон.
– Принято, – отозвалась Джейн все еще крайне сдержанно.
– Но тебе не кажется, что ты тоже, мягко говоря, отреагировала слишком бурно?
– Так оно и вышло. Прости.
– Вот и хорошо. Передай мне Шанталь.
Джейн вновь доверила ему малышку. И как только даже небольшой вес перестал отягощать ее, она почувствовала сильную боль в спине. Шанталь никогда не казалась ей прежде тяжелой, но боль появлялась тогда, когда Джейн приходилось долго ее нести. Если бы довелось тащить сумку с продуктами из супермаркета больше десяти миль, эффект был бы тем же.
Воздух все больше прогревался по мере того, как солнце все выше поднималось на утреннем небе. Джейн расстегнула плащ, а Эллис и вовсе снял с себя пальто. Мохаммед предпочел остаться в своей армейской шинели русского образца, проявив характерное для всех афганцев равнодушие к любым переменам погодных условий, кроме самых резких.
Ближе к полудню они выбрались из тесной расщелины вдоль реки Линар и оказались в просторной долине Нуристан. Здесь тропа снова была отчетливо помечена, а поверхность стала ровнее, напоминая проселок, годившийся для проезда телег и джипов, как в долине Пяти Львов. Отсюда они повернули на север, устремившись вверх и по тропе, и по течению более широкой реки.
Джейн ощущала страшную усталость. Ею овладели тоска и пессимизм. Поднявшись в два часа ночи, она прошагала десять часов подряд, но продвинуться вперед им в действительности удалось всего лишь на четыре или пять миль. А Эллис твердо намеревался преодолеть сегодня еще миль десять. Для Джейн третий день похода стал почти невыносимым, и она знала, что не сможет идти до самого наступления темноты. Впрочем, даже на лице Эллиса читалось унылое выражение. Джейн прекрасно понимала причину: он тоже почти достиг пределов своих возможностей. Только Мохаммед казался неутомимым.
В долине речки Линар они не встречали никого за пределами редких кишлаков, но теперь им стали попадаться путники, большинство из которых были облачены в белые балахоны и в белые же тюрбаны. Обитатели Нуристана с любопытством оглядывали двух усталых бледнолицых представителей Запада, а Мохаммеда приветствовали со сдержанным уважением, легко объяснимым, если учесть перекинутый у него через плечо автомат Калашникова.
Они все еще шли вдоль русла реки Нуристан, когда их нагнал чернобородый и ясноглазый молодой человек, несший десяток только что пойманных рыб, нанизанных на палку. Он заговорил с Мохаммедом на смеси из двух языков. Джейн узнавала слова на дари, перемежаемые фразами на пашто, но взаимопонимание было установлено для того, чтобы Мохаммед сумел купить три рыбины.
Эллис отсчитал деньги и спросил у Джейн:
– Пятьсот афгани за каждую рыбу – это дорого?
– Пятьсот афгани равны пятидесяти французским франкам или пяти фунтам стерлингов.
– Десять баксов. Далеко не дешево, – констатировал Эллис.
Джейн не понравилось его ворчание по поводу денег. Она с трудом ноги переставляла, а этого типа еще могла волновать дороговизна местной рыбы!
Молодой человек, которого звали Халам, объяснил, что рыбачил на озере Мундол, расположенном ниже вдоль долины, хотя он, вероятно, все же купил чей-то улов, поскольку совсем не походил на рыбака. Он даже укоротил свой шаг, чтобы пойти с ними рядом, беспрерывно болтая о чем-то и явно не беспокоясь, понимают они его или нет.
Как и долина Пяти Львов, Нуристан тоже был чем-то вроде каменистого каньона, расширявшегося через каждые несколько миль и переходившего в небольшие равнины, где велись сельскохозяйственные работы, а более мелкие поля ближе к подножию холмов ютились на террасах. Единственным бросавшимся в глаза различием были леса из падубов, густо, как шесть на овцах, покрывавшие нижние склоны, среди которых Джейн продолжала видеть возможное укрытие на случай, если все их прочие усилия потерпят провал.
Сейчас они двигались заметно быстрее. На их пути не встречалось приводивших в бешенство обходных троп, огибавших горы, что особенно радовало Джейн. Только в одном месте они снова уперлись в оползень, перекрывший дорогу, но на сей раз Эллис и Джейн легко перебрались через него, а Мохаммед провел лошадь вброд по мелководью и снова вывел на берег чуть выше по течению. Позже уступ скалы ненадолго скрывался под водой, а тропа пролегала вдоль каменной стены по настилу, уложенному из шатких бревен, на который лошадь упрямо отказалась вступать. Мохаммед опять решил проблему, миновав этот участок по воде, ведя Мэгги под уздцы.
К этому моменту Джейн уже дошла до той стадии, когда готова была буквально рухнуть на землю от переутомления. Как только Мохаммед присоединился к ним на берегу, она решительно заявила:
– Мне необходима остановка для отдыха.
– Но мы почти достигли Гадвала, – сказал Мохаммед.
– Далеко еще до него?
Мохаммед проконсультировался с Халамом на смеси дари и французского языка, а потом ответил:
– Одна половина часа.
Джейн это представлялось целой вечностью. Но я, разумеется, смогу идти еще всего тридцать минут, уговаривала она себя, стараясь отвлечься от невыносимой боли в спине и неудержимого желания где-нибудь немедленно прилечь.
Но потом за следующим поворотом они уже увидели кишлак.
Это было необычное, но такое желанное зрелище. Деревянные дома громоздились у почти отвесного склона горы, словно стояли друг на друге, и издали создавалось впечатление, что если бы один из нижних домов по какой-то причине рухнул, то вместе с ним обрушился бы вниз с крутизны в реку весь поселок.
Как только они поравнялись с первым из домов, Джейн просто остановилась и уселась на речном берегу. Каждая мышца ее тела ныла от боли, и у нее едва ли нашлись бы сейчас силы даже взять Шанталь у Эллиса, который с такой готовностью уселся рядом, что становилось ясно – он тоже вымотался до крайности. Из дома показалась любопытствующая местная жительница, и Халам сразу поспешил вступить с ней в беседу, очевидно, рассказывая ей все известное ему о Джейн и Эллис. Мохаммед стреножил Мэгги там, где она могла пощипать жесткой травы, и примостился по-турецки около Эллиса.
– Нам нужно купить хлеба и чая, – сказал Мохаммед.
А Джейн подумала, что им всем пора съесть что-то гораздо более существенное.
– Как насчет нашей рыбы? – спросила она.
– Потребуется слишком много времени, чтобы почистить и пожарить ее, – ответил Эллис. – Мы отложим это до наступления ночи. Мне бы не хотелось задерживаться здесь дольше, чем на полчаса.
– Хорошо, – согласилась с ним Джейн, совсем не уверенная, что сможет продолжить путь после всего получасового отдыха.