А дел хватает. Даже в штабном кабинете каждую минуту ощущаешь суровый ритм жизни границы.
Она ставит вопросы, требует оперативных и четких ответов, — то вдруг среди ночи вызовут по тревоге, то пришлют срочную бумагу, то настойчивым резким звонком попросят к телефону.
Вот и сейчас, едва Чехлай перешагнул порог кабинета, пронзительно зазвонил телефон. Почему так рано? По ошибке? Или что-нибудь стряслось?
— На участке Чуйкина прорвался нарушитель, — доложил офицер из штаба части. — Следы в наш тыл…
Застава капитана Чуйкина?.. Подполковник отлично помнит ее. По самой черте границы — перевалы, ущелья, округлые, словно вылепленные, вершины гор; на покатых склонах — глубокие, с мягкими краями вмятины. А в тылу, куда ушел нарушитель, голая, побуревшая от солнца равнина, вся в песчаных холмиках. В нескольких километрах от заставы — шоссе и железная дорога, идущие параллельно границе.
Подполковник по существу был же там. Даже в те минуты, когда он докладывал обстановку явившемуся вскоре начальнику штаба округа, он, казалось, уже чувствовал под собой горячую, не успевшую остыть за короткую ночь пограничную землю.
— Вы говорите, в тыл? — спросил полковник, выслушав доклад. — А кто их смотрел, эти следы?
— Заместитель начальника заставы…
— Лейтенант Девяткин?
— Да, он. Чуйкин в отпуске…
— Знаю.
Больше вопросов не было. Начальник штаба тут же стал звонить офицерам, которые должны были включиться в поиск, отдавать срочные распоряжения, вызывать нужных людей, собирать и направлять на участок прорыва те самые силы, которые должны были отрезать пути нарушителю.
Не прошло и десяти минут, как позвонил начальник погранотряда. Он коротко доложил о Принятых мерах.
— Это правильно, — сказал начальник штаба подполковнику. — Мало ли что может случиться. Даже, если следы и не в сторону границы. Ведь самого нарушителя никто не видел! Когда имеешь дело с опытным нарушителем, не все принимай за чистую монету.
— Товарищ полковник, — сказал Чехлай,- разрешите мне выехать туда? На месте оно виднее…
— Согласен, — коротко и сразу же ответил полковник. — Поезжайте. Ознакомьтесь в деталях с решением командования отряда, проследите, как выполнены наши указания. Достаточны ли они? Все ли мы учли?
— Слушаюсь.
Да, на месте всегда виднее. Вот оно, это место: у подножья горного хребта, на последних метрах равнины протянулась пограничная контрольная полоса. След легких чарыков прекрасно виден. Солдаты Юрий Иванов и Рифхат Калимуллин обнаружили его, направляясь утром на наблюдательный пункт. Первым ехал Иванов на своей гнедой Записке. Он резко остановил коня, спрыгнул на землю. След говорил о том, что нарушитель направился в тыл, в сторону разъезда.
— Не успел бы только вскочить в поезд, — проговорил Иванов, озабоченно посмотрев вокруг.
В ту самую минуту он увидел двух всадников, приближавшихся на широкой рыси. Это были лейтенант Девяткин и сопровождавший его солдат. Вероятно, лейтенант уже догадался, что здесь случилось,
— Прорыв, товарищ лейтенант! — еще издали услышал Девяткин тревожный голос Иванова, — Следы в тыл!
— Сколько? — соскакивая с коня, спросил офицер.
— Один.
Мельком взглянув на след, Девяткин поспешил доложить в часть и вызвать с заставы пограничников. Молодой офицер думал об одном: скорее, как можно скорее идти по следу! Разъезд недалеко, да и шоссе рядом. Не терять ни секунды!..
Пограничники не задержались. Они сделали все, чтобы сократить время, и, раскрасневшиеся, запыхавшиеся, предстали перед лейтенантом, который уже успел пройти по следу больше половины километра. Он бы и больше прошел, но отпечатки чарыков стали едва заметны.
— Сержант Веденеев, быстро Ингуса! — приказал лейтенант инструктору службы собак.
Ингус пошел по следу вяло, нерешительно. Девяткина даже зло взяло, Собака как собака, а прыти никакой.
— Веденеев, что это сегодня о Иктусом?, — не вытерпел лейтенант. — Вы его кормили?
— Да, кормил, — тоном виноватого ответил сержант. Он сам раньше других заметил в поведении собаки что-то неладное.
Больше чем на полкилометра Ингуса не хватало. В чем же дело?
Девяткин возвратил всю группу к контрольно-следовой полосе. И здесь, скрепя сердце, понял, что нарушитель перехитрил его. Нет, не в тылу надо искать лазутчика. Сейчас он уже где-то там, в горных ущельях! Теперь ему незачем идти спиною вперед, как это он сделал, преодолевая контрольную…
Дело принимало неожиданный и неприятный оборот.
На место прорыва вскоре прибыли подполковник Чехлай и полковник Пушкарев. Офицеры осмотрели следы. Примерно в сорока метрах от КСП, со стороны границы, они нашли отчетливые отпечатки, показывавшие действительное направление нарушителя.
Да, теперь все действия надо было строить по-иному. На счастье до рубежа оставалось еще далеко. Наряды, предусмотрительно выброшенные командованием на линию границы, уже успели перекрыть ущелья, оседлать перевалы. Однако в новой обстановке их было недостаточно. Необходимо усилить наряды на границе, бросить туда больше сил. Поисковые группы, действовавшие в тылу, также должны быть переброшены к границе.
— Вот оно как все обернулось, Алексей Алексеевич, — говорил Пушкарев, недовольный лейтенантом Девяткиным. — Куда пошел, а? Да и других туда же нацелил… Поспешил с выводами. Урок! Для всех урок, для всех…
Полковник волновался, шагал взад-вперед, все думая о случившемся, о молодом, недавно начавшем свой путь офицере. Чего же не хватает ему? Знаний? О. нет, учили его немало, офицер он грамотный. Опыта? Возможно, да. Опыт приходит не сразу, наживать его надо по крупицам, из года в год. Но только ли в этом дело? Быть может, основная причина в характере? Девяткину явно недостает настоящей пограничной косточки. Пожалуй, так… Можно метко стрелять, быстро бегать, но если ты не умеешь разгадать хитрость лазутчика, ты еще не зрелый пограничник. Тебя еще могут провести, как это только что случилось…
Мимо, по дороге, промчались машины с солдатами. Горячая пыль длинным белесым шлейфом повисла над равниной. Прямо через степь, приминая копытами колючку и бересклет, разгоняя ящериц, пугая даже кобр, проскакали конники. А вот несколько человек, вероятно поисковая группа, идут пешком, Шаг у солдат широкий, быстрый, хотя идти жарко и пыльно.
Увидев солдат, полковник Пушкарев вышел на дорогу.
— Куда? С каким заданием? — спросил он у сержанта с загорелым и запыленным лицом,
— Приказано на поиск. У второго перевала, — ответил сержант, блеснув глазами,
— Фляги с водой?
— Так точно, товарищ полковник!
— Поесть-то найдется?
— Так точно, — опять стал отвечать сержант, — на сегодня взяли…
— Как следует? Или только заморить червячка?
— Для червячка многовато будет, — обрадовавшись возможности пошутить, сказал сержант и улыбнулся.
— Надеемся на вас, товарищи, — полковник теперь уже обращался ко всему строю. — Нарушитель опытный и хитрый, но всех нас не перехитрит.
А люди все прибывали. От них теперь всецело зависел исход пояска.
— Урал, ищи!
Это было первое приказание, которое отдал старший сержант Егор Колесников своей «собачке», как ласково называет он огромную овчарку.
Колесников — один из лучших следопытов части. Его Урал берет след большой давности. Поэтому, как только стало известно о прорыве на границе, Колесникова посадили в машину и срочно доставили сюда.
Урал понюхал один отпечаток чарыка, затем другой и натянул поводок.
— Хорошо, Урал, хорошо, — отпуская поводок, проговорил старшин сержант. Он уже видел, что собака пойдет. Урал становился все более напористым и энергичным, -он шумно и часто вдыхал в себя запахи еще сохранившегося следа.
Так дошли до первого перевала. Но едва начался подъем, след пропал. Урал прижимался к земле, храпел, безуспешно обнюхивая траву, камни, песок.
— Ищи, Урал, ищи!
Это была очередная хитрость Байтама. Остановившись в этом месте, он сделал сильный прыжок в сторону. Резко изменив затем направление, Байтам прошел не более сотни метров и опять отпрянул от своего следа. Он рассчитывал, что так ему снова удастся обмануть пограничников.
Трижды теряя и трижды находя запутанный след, Колесников поднялся на перевал.
Притомились и хозяин, и его собака. Колесников шершавой ладонью стирал с грязного, запыленного лица пот. Его крепкие широкие плечи облегала мокрая от пота гимнастерка. Урал сидел на задних лапах, широко раскрыв пасть и высунув язык, с кончика которого слетала белая пена. Пить!
Колесников достал флягу, отхлебнул пару глотков, напоил собаку. Урал жадно вылакал до последней капли.
Их ожидали новые трудности и неудачи.
Спуск с перевала к границе крутой и каменистый. Колесников знал это, но все же надеялся на Урала. Однако здесь даже Урал оказался беспомощным. На прогретых жарким солнцем и облизанных горным ветром камнях запахи долго не удерживались. След пропал.
Как же теперь быть? Где искать лазутчика?
Старший сержант огляделся. Еще совсем недавно, когда он бежал к перевалу, везде были люди. Теперь же он не видел ни одного солдата. Куда ушли они? Может быть, им уже известно, где враг? Последний вопрос задел самолюбие старшего сержанта. Почему же этого ты ждешь от них? Ведь ты же сам шел по следу? Ищи, да получше, не опускай раньше времени руки. За вторым перевалом черта границы. Спеши, еще не поздно! Внизу, вдоль второго перевала, почва мягкая, там ты снова отыщешь след, успеешь догнать врага.
И Егор Колесников побежал. Не знал ом, что спрятавшийся в тесном ущелье Байтам сейчас видел его и уже не решался идти к границе. Там было много солдат.
Но и в ущелье Байтам долго не усидел. Только скрылся из виду один пограничник, появился другой. Он направлялся прямо к ущелью, будто знал, что там Байтам.
Этим пограничником был Николай Епифкин. Очень рано, примерно в 4 часа утра, вышел он с заставы в горы. Там и застала его тревога. Вместе с младшим сержантом Герасимовым Епифкин облазил не одно ущелье, прежде чем оказался здесь. Подозрительное поведение джейранов — они промчались по малому перевалу как ошалелые — натолкнуло Епифкин на и Герасимова на мысль: не вспугнул ли их человек? И пограничники решили осмотреть местность, Герасимов взял правее, ближе к границе, а Епифкин пошел прямиком, спускаясь в ущелье. На него-то и поглядывал сейчас Байтам, не зная,