Я настолько задумалась, что едва не подпрыгнула, когда на моей талии оказались мужские руки, а на плечо лёг подбородок. Несколько секунд ушло на то, чтобы узнать невесть откуда взявшегося Аделиона и перевести дыхание. Нельзя же так пугать! Могла же и двузубой вилкой наугад ткнуть.
– Неплохой запах. – Тёплое дыхание обдало ухо, вызвав приятную волну мурашек. Особенно после двусмысленного заявления: – И вид.
– Фирма веников не вяжет, – довольно хмыкнула я, мягко освобождаясь от объятий: драники нужно было перевернуть, пока не подгорели.
Закончив с нехитрыми манёврами, я повернулась, складывая руки на груди с самым серьёзным видом… и натурально округлила глаза, едва не выронив вилку.
Парадные одежды наподобие мундира, без эполетов, из плотного чёрного бархата, длиной до середины бедра, приталенного кроя, с золотой вышивкой на воротнике-стойке и двумя рядами золотистых же пуговиц, сразу бросились в глаза. Узкие брюки из тонкой замши, высокие лакированные сапоги, обилие тонких косичек с золотистыми бусами в основной массе смолянистых волос… Аделион выглядел бесподобно. И, опираясь на край кухонного стола, незаметно умыкнув тарелку с драниками, спокойно поглощая их, совершенно не вписывался в окружающую обстановку!
Я даже оглянулась. Однако шокированным, кроме меня, никто не выглядел: поварята сначала вытянулись в струнку, склонили голову, но потом вернулись к готовке, а девушки, тоже повернувшись, изобразили местные реверансы, низко опустив голову, и… вновь принялись за свои дела. Кто тесто месил, кто овощи резал, кто капусту квасил… Всех как-то не особо заботило присутствие наследника в их скромной обители. Значит, товарищ этот действительно не впервые в гости зашёл, не обманывала меня Маруна. Любопытно. С каждым днём узнаю о своём «хозяине» всё новое и новое. И интересное.
– Ну как? – осторожно поинтересовалась я, глядя, как Аделион, поблагодарив Маруну кивком, макает надкусанный драник в поданную ему сметану.
Честно, услышать ответ я побаивалась. А что? Таких критиков мне ещё не приходилось кормить! Но мужчина отреагировал спокойно. Доев, он вытер руки и губы о салфетку, молча кинул её на табуретку и шагнул ко мне. Срочно захотелось вжаться спиной в плиту, да оказаться плохо прожаренной закуской на сегодняшнем ужине как-то не было желания. Так что пришлось стоять и смотреть, как ко мне подошли, меня обняли, пальцами задрали мой подбородок… и похвалили негромким, но серьёзным тоном:
– Ничего вкуснее я в жизни не ел.
– Маруне не говори, – не сдержавшись, тихо хихикнула я, скосив глаза.
Почему-то чувствовалось мне, что вот-вот мы на пару с лератом огребём полотенцем по нашим макушкам.
Однако вместо кары небесной меня поцеловали. Крепко так и нежно, одной рукой легонько сжимая подбородок, а второй прижимая к сильному телу. Я даже сразу как-то подзабыла, где мы вообще находимся, что мы тут делаем и что моя стряпня на плите вот-вот начнёт подгорать. Только от поцелуев этого мужчины я совершенно теряла голову…
– Меня сейчас стошнит, – раздался позади полный отвращения голос.
Поцелуй как-то сам прервался, но оглядываться не хотелось – голос Къяры я узнала сразу.
– Не обращай внимания, – тихо усмехнулся лерат, погладив мои губы пальцем.
Дождавшись ответного кивка, Аделион отошёл обратно к столу, а я, не смотря на стоящую по ту стороны плиты лератку, принялась спасать нехитрый обед.
– И что, – понаблюдав за мной минуту, сложив руки на пышной груди, затянутой сегодня в малиновый атлас, ядовито поинтересовалась Гаргалыга, иронично вскинув бровь. – Рабыня стоит того, чтобы отравиться?
На что Аделион молча, не отрывая насмешливого взгляда от своей мачехи, с аппетитом сжевал ещё один драник со сметанкой.
Я думала, за нами никто не наблюдает, но раздавшийся со всех сторон кашель, плохо пытающийся замаскировать множественные смешки, доказал обратное.
– Ты, – злобно прошипела женщина, но договорить не успела, её весьма кстати перебили громким насмешливым голосом:
– Къяра, не шипи от зависти. Я помню твои первые потуги на кухне – отца три дня потом выхаживали!
– Соломон! – возмущённо вскинулась Гаргалыга, резко оборачиваясь в сторону двери. – Не смей!
– А что не так? – иронично вскинул брови блондин, подходя ближе, с меланхоличным выражением лица удерживая повиснувшую на плече женскую фигурку. – По-моему, все помнят, как Маруна гнала тебя с кухни своим полотенцем. Или я не прав? Хозяюшка, кстати, это твоё. В следующий раз смотри внимательнее, куда убегает твоя дочь, – в отличие от меня, на её тощие коленки с удовольствием позарятся многие гости. – И он хорошим шлепком чуть пониже спины отправил скинутую со своего плеча Айю в сторону подошедшей кухарки.
У меня случился когнитивный диссонанс…
– Спасибо, – сухо поблагодарила кухарка, сурово глядя на съёжившуюся перед ней повелительницу воды. – Марш на улицу!
Вздохнув, голубоволосая лератка бросила на ошарашенную меня смеющийся взгляд и, потирая пятую точку, торопливо шмыгнула мимо двух братьев. Маруна, прихватив своё любимое полотенце, отправилась следом. Стукнула входная дверь… и Соломон, хмыкнув, небрежным взмахом руки закрыл окно.
Промолчав для выразительности, я потёрла лоб кулаком с зажатой в нём вилкой. Да что тут происходит вообще?
Первой психанула Къяра. Посмотрев, как Соломон преспокойно усаживается на табурете, засучив рукава своего мундира, и уверенно пододвигает к себе тарелку с драниками, мнимая хозяйка Амил Ратана зло сплюнула и резко удалилась, взметнув на прощание тщательно завитыми кудрями тёмных волос.
Преодолевая желание исполнить что-то похожее, я перевела взгляд слева направо. Потом наоборот. И снова обратно. Видение никуда не делось. По обе стороны стола на кухне Тёмной крепости неподалёку от слуг в абсолютно непривычной обстановке сидели два брата. Два наследника. Похожие, но при этом абсолютно разные. В одинаковой одежде, только цвета у Соломона были другими: слоновая кость и серебро. И волосы белые. И характер поганый!
Во всяком случае, был таковым. Кто же теперь вместо опасного лерата, которого я здраво опасалась, да что там, боялась до жути, сидит передо мной и спокойно трескает мои драники, я не знала совершенно!
Видимо, мой шок не остался незамеченным. Равнодушно дожевав, блондин глотнул налитый Оттикой чай, тщательно промокнул губы салфеткой, скрупулёзно вытер каждый палец и, повернувшись ко мне, иронично выгнул светлые брови:
– Что-то не так, маленькая маранта?
Угу. Ты не так, блин!
Не став отвечать, я хмыкнула и, взяв тарелку с последней приготовленной порцией, поставила её перед обделённым лератом, который всё это время наблюдал за моей реакцией с лёгкой улыбкой на губах.
Смейся, гад, я тебе всё вечером припомню!
Естественно, моё недовольство не укрылось от любителя впитывать чужие эмоции. Едва я сняла фартук, прикидывая, где бы найти спокойное местечко, чтобы побиться головой о стену, Аделион перехватил мою руку и, мягко улыбнувшись, поворотом головы указал на соседний табурет. Пришлось сеть под насмешливым взглядом Соломона. Не то чтобы он меня как-то трогал, но аппетит, зараза белобрысая, испортил совершенно!
Вяло жуя драник в воцарившейся тишине, вопреки всем канонам не казавшейся мне неуютной, я не сразу заметила смешинки, пляшущие в тёмных глазах Аделиона. А когда мельком увидела их, повинуясь какому-то внутреннему чутью, скосила глаза в другую сторону… И торопливо скрыла предвкушающую улыбку за чашкой. Ибо взгляд светловолосого лерата находился в весьма предсказуемом месте!
Как можно естественней поменяв положение тела на пол-оборота, слегка отставив левую ногу, я кулаком подпёрла щёку. И дождавшись, пока взгляд Соломона в очередной раз закончит своё путешествие по мне, медленно пройдясь от лодыжек до колен, по бёдрам, талии, груди, обнажённым плечам, шее, и остановится на лице, иронично вскинула брови:
– Что-то не так, господин Соломон?
Ох, как, оказывается, высокородные особы красиво едой давиться-то умеют!
– Язва, – скривившись, мрачно вынес вердикт Соломон. Я в ответ только пожала плечами, снова пряча улыбку за чашкой. Теперь происходящее уже стало нравиться мне. Особенно одобрительный и даже в чем-то гордый взгляд Аделиона, явно наслаждающегося ситуацией.
Нашу небольшую идиллию нарушила открывающаяся дверь, впустившая сразу несколько лератов: кислую Айю, теперь потирающую шею; хмурую Маруну, которая сразу же молча принялась менять нам заварочный чайник; и невесть откуда взявшегося Эмита.
Оглядев намётанным глазом кухню, повелитель льда повернулся в нашу сторону и, узрев объект своих поисков, украдкой вздохнул. Шагнув вперёд, непривычно одетый лерат (для меня непривычный – строгий серый замшевый мундир я на нём видела впервые) склонился в скупом поклоне, обращаясь к иронично смотрящему на него Аделиону:
– Ваше высочество, наместник Трейд уже здесь. Все ожидают только вас. – И, подумав, чуток повернулся, кланяясь на сей раз Соломону: – И вас, ваше высочество.
– Выдохни, – мрачно посоветовал увлечённый едой блондин, невозмутимо пододвигая ногой единственную свободную табуретку поближе к повелителю льда.
Эмит посмотрел на него. На табуретку. На любопытствующую меня. На насмешливый прищур Аделиона… Плюнул и уселся за стол, закатывая рукава.
Уже устав удивляться, я молча налила лерату чай и пододвинула блюдце со сметаной и мелко покрошенной в неё зеленью. Один только вопрос: у них же вроде не так давно обед закончился, не?
– Надо идти, – спустя пару минут произнёс Аделион, глядя в окно и держа перед собой чашку обеими руками.
– Тебе надо, ты и иди, – равнодушно парировал Соломон, похожий на сытого кота, лениво ковыряясь в изрядно опустевшей тарелке.
– Я один не пойду, – вставил свои пять копеек продолжающий активно жевать Эмит и почему-то посмотрел на меня.
– Что? – поспешила откреститься я от возможной подлянки. – Я вообще никуда не собиралась!
Эти гадкие нелюди решили в голос надо мной поржать… Ладно, преувеличиваю, они просто смеялись. Но так дружно и так… искренне! Что в голову начали закрадываться нехорошие мысли. Если всё так хорошо, то сейчас, по закону жанра, обязательно должен появиться кто-то, кто разрушит воцарившуюся идиллию. И этот кто-то явно не Къяра – ей птичка обломинго уже плотно на шею села. Посему назревает вопрос: у кого же должно хватить смелости, силы, власти и ядовитого сарказма, кои переплюнут разом всю сидящую здесь компанию?