А музыка почти что рядом.
Я слушать вновь и вновь готов...
Любовь, меня лаская взглядом,
Звучит мелодией без слов.
* * *
Уходит в парк трамвай,
А время – лишь вечернее.
Давай, душа, давай,
Словно трамвай, сквозь тернии,
В которых всё подряд –
Добро и зло – всё поровну.
Вожатый, сдай назад,
Езжай в другую сторону!
Ещё мне рано в парк,
Где тьмою ночь расплавлена…
И сердце, как маяк,
Стучит-сигналит: «Правильно».
* * *
Несладкое вино располагает к думе
О смысле бытия, неспешности пути…
И мысли в голове, как пассажиры в трюме,
Кумекают, куда нам плыть или идти.
Желанье говорить и улыбаться чаще
Душевно и легко, без лести и обид…
Несладкое вино, так ведь и жизнь не слаще.
Хотя порой светла и не горька. На вид.
* * *
Ответов на вопросы нет,
Но поиск их всё длится.
Горит и не сгорает свет,
Рождая тень на лицах.
Зачем, куда, откуда, как? –
Бог весть, моя родная...
Я знаю – свету нужен мрак,
Но почему – не знаю.
* * *
В моём вагоне нет свободных мест,
Все пассажиры – из моей судьбы,
Которой всё никак не надоест
Пытать меня: «Вот если б, да кабы,
Другой вагон, другая колея,
Других друзей и недругов глаза…»
Но лишь самим собой останусь я
И пункта назначения вокзал.
Мои друзья, пространства свет и боль,
Удачи и потери, память дней –
Со мною всё, как первая любовь,
И как последняя. Что, кажется, верней.
* * *
Гудки локомотивов маневровых,
Ночная перекличка поездов
И мыслей, от бессонницы суровых,
Как путешественник и командор Седов…
Но в мыслях, что суровы только внешне,
Вопросов вязь, надежды и мечты.
И речь друзей, и лица их, конечно,
И много ещё разного. И ты.
* * *
Среди мыслей о насущном хлебе,
О делах, долгах, вчерашнем дне,
Боже мой, журавликами в небе –
Мысли о тебе и обо мне.
И восходит, кажется, сиянье,
За собою в вышину маня,
Как награда – общее дыханье
Каждого мгновения и дня.
Каждого мгновенья, что сгорает
В пляшущем, не гаснущем огне…
И мерцает, с вечностью играя,
Память о тебе и обо мне.
* * *
От жизни-лайт до жизни-форте –
Всего лишь миг, а, может, год.
Ответ – в пространстве и в аорте,
Где слов никто не разберёт.
Ответ – и в будущем, и в прошлом, –
Живым и тем, кого уж нет,
Кто тоже думал: «Всё возможно»,
Любовью поглощая свет.
* * *
Сирень, как лучший семафор,
Сигналит: лето близко.
Печалям всем наперекор,
Минуя зону риска,
В которой мысли обо всём,
Что гаснет без возврата, –
Плывёт, как праздник, окоём.
А в нём – сирень и мы вдвоём.
И что для счастья надо?..
* * *
За спиной – не крылья, а судьба,
Всё, что удалось – не удалось,
Где мольбой сменяется борьба,
И добром никак не станет злость.
За спиной – надежды и долги,
Тени бесконечной красоты,
Эхо слов «Спаси и помоги…»
И любовь, конечно же. И ты.
* * *
Безмятежность праздничного дня,
В коей отдых представляется работой,
Как среда или четверг – субботой,
Растворяется в душе, маня
Полудетским таинством любви,
Ожиданием не чуда, так свободы.
Сквозь мгновенья, будто бы сквозь годы,
Слышу голос счастья: «Позови…»
* * *
В тишине отчётливее звуки
Одиночества, чьи струны хороши
Для печали, то есть, для разлуки,
Что порой полезно для души.
В тишине не только сладко спится,
Струны памяти тревожат сны.
И проходят вереницей лица
Кажущимся эхом тишины.
Оглушают тишину осколки
Музыки, разбитой, как сердца.
И сквозь них, сквозь толки, кривотолки,
Как пройти, не потеряв лица?
* * *
Обвинения рождают виноватых,
Виноватые рождают недовольных,
Недовольным хочется расплаты.
Брата на брата… Эхо шепчет: «Больно».
Только шёпот никому не слышен –
Недовольство шумно и жестоко…
Кровь рождается, как сок из вишен,
Как вражда из мутного потока.
* * *
Природа танца – в танцах от природы.
Под ветром ива – будто балерина.
И человек под ветром несвободы
Податлив, как танцующая глина.
Но танец, растворимый, словно кофе,
У глины проявляет твердь гранита,
Когда любовь тождественна Голгофе,
И память пляской ветра не сокрыта.
* * *
Сквозь шум прибоя слышится:
«Лета бо не стоят, и вся в небытие отходят,
глубинами забвенья помрачась…»
Шумит прибой и пенится, как сотни лет назад,
Приходит кто-то и уходит,
Сдавая и захватывая власть.
Но солнце так же безмятежно светит, как тогда,
И корабли, меняя очертанья,
Всё плывут сквозь бездну лет.
И нет ответов на вопросы вечные: «Зачем? Куда?»
И время, что струится мимо сквозь любовь и нелюбовь,
Таит ответ…
* * *
Сквозняк вопросов, вакуум ответов…
«Зачем?», «Откуда?», «Почему?»
Как паутина, бабье лето
Летит, и холодно ему.
В особенности вечерами,
В особенности в звездопад.
Вопросы вечные: «Что с нами?»
Ответы – только наугад.
* * *
Не изабелла, не мускат,
Чья гроздь – селекции отрада.
А просто – дикий виноград,
Изгой ухоженного сада.
Растёт, не ведая стыда,
И наливаясь терпким соком,
Ветвями тянется туда,
Где небо чисто и высоко.
* * *
Всегдашний страх – а вдруг разлюбит?
И сердце бьётся невпопад.
И взгляд, как полицейский Дубельт,
Решает: «Прав иль виноват».
Такая вот в душе морока,
Такой предательский испуг,
Где «страшно» – значит «одиноко»,
Где «счастье» – это ты, мой друг.
* * *
Сквозь краткость мига или взгляда,
Сквозь тень и свет, сквозь взмах крыла
Судьба, как будто автострада,
По бездорожью пролегла.
Теряя гордые повадки,
Стараюсь не терять лица.
Ты рядом – значит всё в порядке
От пункта «А» и до конца.
Не по Гринвичу отсчитываем час
* * *
Не по Гринвичу отсчитываем час.
Время истекает, иссекая
Плоти ограниченный запас,
И стучат часы в последний раз
Для кого-то… Память, угасая,
Видит то, что Богом ей дано.
Не по Гринвичу, Москве или Полтаве.
А живым – отнюдь не всё равно,
Как вращается веретено
Времени – налево иль направо.
* * *
Где-то память рождает день,
Тень от солнца пронзает свет.
И шагает священник Мень,
И конца расстоянию нет.
Забывая о том, что мгла
Вслед за днём по пятам идёт,
Даль, как песня в душе, светла
А душа и сквозь плач – поёт.
* * *
Ничего не известно заранее.
Всё – по плану, и, всё-таки, вдруг.
Каждый день, назначая свидание,
Приглашает в разомкнутый круг.
Загадать, отгадать – нет возможности.
В круге том – всё случается вмиг.
Лишь надежда назло осторожности
Делит замкнутый мир на двоих.
* * *
Загадка выбора,
реальность отраженья
В твоих глазах,
сомненьях и решеньях,
Пророчество и мистика
огня,
Сжигающего память
и меня
Под гул ещё не близких
Колоколен.
И выбор мой, по-прежнему,
неволен…
Но в поисках магических
вершин,
Теряя спутников,
я, всё же, не один.
* * *
На границе поступка и чувства –
Ограниченность размышления.
Слепок жизни похож на искусство,
Как искусство – на тень развлечения.
Все слова – как заборы и стены,
Только кровь вытекает без фальши.
Но, собою шунтируя вены,
Даже память не знает – что дальше?
* * *
В слове «совесть» – семь букв,
В слове «политика» – восемь.
Всё – случайно, и всё – не вдруг.
Друг у друга мы спросим.
А ответа прямого нет –
Только буквы и фразы.
Проникает ли свет в совет –
Разберёмся потом. Не сразу.
* * *
От сострадания до зависти – легко
Шагнуть и по кривой, и по касательной.
И даже по прямой – идти недалеко,
Хоть этот путь совсем необязательный.
Необязательно, невыгодно, стремглав,
Столкнуться с тенью зла и наказания.
Но трудно разобрать, кто прав, а кто – неправ,
В пути от зависти до сострадания.
* * *
От возраста находок вдалеке
Я привыкаю к возрасту потерь.
И где пятёрки были в дневнике,
Пробелы появляются теперь.
А я в душе – всё тот же ученик.
Учу урок, да не идёт он впрок.
Хоть, кажется, уже почти привык
К тому, что чаще стал звонить звонок.
* * *
Взрываются небесные тела,
Земля мерцает сквозь ночной сквозняк.
И только мысль, как будто день светла,
Собою пробивает этот мрак.