Она отправила сестре фотографию Хана Ибо, через пять минут позвонила. Он слышал их разговор:
— Сестра, я тебе сейчас фотографию скинула, скажи-ка, на кого он похож?
Телефон стоял на громкой связи, раздался женский голос:
— Цзинцзин, на папу твоего похож, моего дядюшку! Надо же, нашла себе парня, копия папы, ну, молодец! До чего же похожи!
Хан Ибо оторопело слушал разговор, Гуань Цзинцзин обменялась с сестрой еще парой слов и отложила телефон.
— Ну, что я говорила!
Хан Ибо не знал, что сказать. Непростая это женщина. Да, у нее в семье было много странного и мрачного, и о некоторых секретах приходилось только догадываться, но мать Гуань Цзинцзин тоже умерла, ее не стало в прошлом году. Спустя четыре года после смерти отца Гуань Цзинцзин потеряла и мать. Бедная девочка, осталась совсем одна. Отец ловко взбирался по карьерной лестнице, умел зарабатывать, был ее опорой, поддержкой, но он умер, и с его смертью семейный капитал пусть не пошел прахом, но стал постепенно таять. Так Гуань Цзинцзин лишилась покровителя, жила одна, без мужа, но это только придало ей сил. Потом встретила Хана Ибо, и он оказался похож на ее папу.
— От чего умер твой отец?
— От чего… Сама не знаю, это было пять лет назад, они с мамой страшно поругались, наутро ему стало плохо, и вскоре он умер. Мы обе очень растерялись, не знали, что делать. Мама позвонила в свою больницу, оттуда приехали люди, папу увезли. Но он был уже мертв. В больнице настаивали на вскрытии, чтобы установить причину смерти, но мама сказала, что вскрытия не нужно — его все равно не вернуть, и, скорее всего, это инфаркт. Вот так, второпях, впопыхах папу и кремировали.
— Второпях? — он нахмурил брови, чувствуя подвох. Она задумчиво помолчала.
— Да, второпях. Все равно он был уже мертв, что толку от того, что знаешь причину смерти. Может быть… — поколебавшись, она не стала продолжать.
— Возможно, к этому как-то причастна твоя мама, — предположил Хан Ибо.
Она вскинула на него удивленные глаза:
— Причастна? Ты о чем?
Он глядел на нее, мягко кружа пальцем по ее груди, хотел рассеять ее внимание, чтобы она прикрыла глаза.
— Ты сказала сейчас, что в тот день родители сильно поругались, правильно?
— Ну да, — ее взгляд забегал, очевидно, ей не хотелось признавать эту пугающую правду.
— На другой день утром отец внезапно скончался, причина смерти не установлена. По словам матери, он умер от инфаркта, наверное, это лучшее объяснение тому, что случилось. Но мы знаем, что твоя мать считалась опытным врачом, у нее точно были возможности и мотивы это сделать, да и время, к тому же никто бы ей не помешал. Она могла дать ему яд или сделать укол; как бы то ни было, ей хватало причин, чтобы отправить твоего отца на тот свет! — договорив, Хан Ибо и сам испугался — Гуань Цзинцзин вдруг резко села, длинные волосы упали ей на лицо, осталась видна только половина.
Вот еще почему ему часто становилось не по себе: от Гуань Цзинцзин все время веяло чем-то зловещим. Ее колдовское лицо, острые зубки, мягкое белое удавье тело искушали его, выматывали душу, ловили в западню.
Гуань Цзинцзин всю затрясло, она стала похожа то ли на разъяренную, то ли на убитую горем самку орангутанга. Она погрузилась в свои горькие воспоминания и не говорила больше ни слова, только всхлипывала. Хан Ибо забеспокоился, сел, ласково обнял ее, поцеловал. Ядовитые, холодные, как ледышки, слезы текли по ее прекрасным щекам, он чувствовал их соленый с горечью вкус.
— Прости, я не должен был так говорить и так думать.
Они снова упали на подушки, лицом к лицу. Она больше не плакала, открыла глаза:
— Может, так все и было. Я ведь тоже про это думала, ведь слишком внезапной, слишком странной была его смерть. А мама отца ненавидела, на нее подозрение падает в первую очередь. Она разбиралась в ядах и инъекциях и могла устроить все так, что комар носа не подточит, но…
Он смотрел на нее:
— Что бы там ни было, они оба уже мертвы. Так что это всего лишь наш с тобой разговор, не больше. Почему твоя мама умерла так рано, она ведь была еще совсем молодой?
— Она ненавидела отца: он не любил ее, да еще завел себе другую женщину. Ненависть подорвала мамино здоровье, она заболела раком печени. Такое случается при застое в печени ци[16], а застой ци — от дурного настроения. Мама так хотела, чтоб я поскорее вышла замуж, я послушалась, но брак оказался очень неудачным, несчастливым, мы развелись, а потом я встретила тебя.
— Что же случилось в том браке? — И семья Гуань Цзинцзин, и отношения между ее родителями, и ее первый брак казались Хану Ибо какой-то мудреной загадкой, чем-то таинственным. Он не мог принять женщину с такой подноготной и чувствовал, что запутался. Странное, но объяснимое чувство — точно так же ему казалось, что в халате с драконами кто-то есть.
— Бывший муж — сын чиновника, а мой папа занимал пост мэра маленького городка и понимал, как важна власть. Случай свел его с отцом моего будущего мужа, папа пустил в ход все средства и просватал меня, я тогда училась на четвертом курсе. Только после свадьбы я поняла, что мой муж из «золотой молодежи»: его отец был большим человеком, и сынок с детства рос избалованным, ветреным барчуком, женился на мне, но изменял направо и налево — а я терпеть не стала. Поэтому наш брак продержался всего год, и мы развелись, детей не было.
Хан Ибо вспомнил, как около месяца назад кто-то скинул ему на телефон целый ворох эротических фотографий, и главным действующим лицом на них оказалась Гуань Цзинцзин. Она позировала то стоя, то сидя, и на снимках были видны все подробности ее обнаженного тела: грудь, лобок, бедра, даже пальцы ног. Отправитель явно ненавидел и завидовал Гуань Цзинцзин, он приправил фотографии сообщением: «Вы все думаете, что Гуань Цзинцзин нежная, скромная, порядочная женщина, образованная и воспитанная — как бы не так! Она грязная развратная шлюха, скачет из постели в постель. А это ее фотографии. Ха, никто не догадается, кто я, и не надо».
Хан Ибо тогда сразу позвонил Гуань Цзинцзин, спросил ее, что это за история, но она была на удивление спокойна:
— Эти фотографии хранились у меня в закрытом альбоме QQ[17], наверное, кто-то взломал мой аккаунт, уж не знаю как. Еще у этого человека появился доступ к части номеров из моего контакт-листа, твой номер у меня на самом верху, в избранных, поэтому ты тоже получил эти снимки. Они пришли и некоторым моим родственникам и друзьям, всего их получили с десяток человек.
Хан Ибо сказал тогда:
— Тебя кто-то ненавидит. Он или она, кто это?
Гуань Цзинцзин была невозмутима:
— Я пыталась выяснить. Не знаю, кто этот человек, может, кто-то из завистников в институте. Некоторые думают, что мне досталась эта работа благодаря связям. Я ходила в полицию, они не могут помочь. Многие сим-карты оформляются на вымышленное имя. Хорошо, что в получателях были только друзья и родственники — ущерб небольшой. Но вот настроение испортилось. К тому же мой бывший муж на короткой ноге с ректором, не хочу больше оставаться в этом вузе. Я устроилась туда с помощью свекра, благодаря его влиянию. Сейчас пришло новое руководство, и из-за борьбы с коррупцией полетела свекрова голова, его уже арестовали.
— Да уж, беда не приходит одна. — Хану Ибо показалось тогда, что жизнь очень похожа на сплетение сюрреализма и абсурда.
— Эх, поздно я поняла, как папа меня любил. Оставил на мое имя несколько квартир во всех частях Пекина, еще ему принадлежала половина акций того ресторана, а вторая половина — другим руководителям городка. После смерти отца они очень обо мне заботятся.
Сейчас этой женщине, лежащей рядом с Ханом Ибо, всего двадцать восемь, но она уже многое перевидала, да и в тайнах ее семьи черт ногу сломит — Хана Ибо это и возбуждало, и пугало. Некоторые женщины — все равно что отрава: пристрастишься к ней, а потом проваливаешься в яму.
— После развода ты ушла из того вуза?
— Да, свекра посадили, новое руководство взялось искоренять следы его влияния в институте, мне оставаться там было нельзя. Я уволилась. С утра теперь езжу в ресторан, веду дела, а после обеда даю уроки танцев. Вижусь только с посетителями ресторана, да с ребятишками на уроках. Мне эта работа по душе, теперь преподаю не музейную экспозицию, а танцы детям. Денег хватает, сейчас я хочу заниматься тем, что нравится. Да, мамы и папы больше нет, я одна осталась, но, пройдя через несчастья в семье, смерть родителей, развод, я закалилась, повзрослела и обрела — в тебе обрела любовь к отцу.
После этих слов глаза Гуань Цзинцзин вдруг заблестели, она перевернулась, подмяв его под себя, поцеловала в ухо, куснула за мочку, выдохнула, стало щекотно. К ней пришло желание, и на этот раз она напала первая, напала так яростно, словно он стойко держал оборону, и, даже если бы он хотел сдаться, было уже поздно, она не знала пощады, она решила подчинить его себе целиком. Словно удав, переливающийся в ночи то белым, то желтым, она обвилась вокруг его тела, навалилась на него, не давая вдохнуть, зажала рот, стиснула так, что руки и ноги у него обмякли, оставалось лишь выбросить белый флаг и сдаться, бежать с поля боя, но бежать было некуда. Она заманила его, распалила, он знал, что уже обречен — даже если безоговорочно подчинится. Она жарко прижалась к нему низом живота, медленными жерновами принялась перемалывать его тело, позволяя ему лишь растерянно, бестолково сопротивляться. У него не было шанса на спасение, она лишила его всякой воли, ворвалась в него, обвила собой его руки, ноги и все остальное — тем и славен удав, — Хан Ибо был не в силах пошевелиться, лишь до последнего сопротивлялся, пока его затягивало в черную дыру сознания. А на пике предсмертного ликования она вдруг крикнула, захлебываясь: папа, папа! Глаза ее закатились, обнажив белки, она впала в забытье, телом не прекращая обвиваться вокруг него — точь-в-точь удав, оплетающий буйвола.