- Регенераторы дохнут, - шепотом предупредил Воббегонг.
- Всем надеть скафандры, - бросил через плечо Тарумов, словно отмахнулся от несущественной мелочи.
Сейчас это действительно было далеко не самым страшным. Гораздо страшнее было то, что снова подключился Гиппократ:
- Могу гарантировать еще один час. Командиру принять меры.
- Приготовить параллельный гипнофон, - как что-то совсем обычное и не вызывающее сомнений, приказал командир, отключая экран медотсека. - Воббегонг, повторите бомбовой удар, только возьмите радиус побольше. Можно врезать им и по третьему разу. Это еще мой приказ, за него я и отвечу на Базе. А сейчас командование кораблем передаю старшему штурману Дану Феврие. Я буду в медотсеке. Все.
- Нет, - сказал Феврие, - не все.
Тарумов развернулся на этот голос с такой яростью, что казалось - кресло вылетит из амортизационной станины.
- Нет, - устало, но твердо проговорил Феврие. - Нам предстоит ТАКАЯ посадка, что необходим каждый член экипажа.
Если бы Тарумов возразил ему, он честно признался бы во всем. Он рассказал бы, что кончился еще несколько часов назад.
- Вы меня извините, Сергей Александрович, - неожиданно вмешался Сунгуров, - вы, разумеется, не в курсе, но у нас с Лорой уже отработан пси-контакт. Так что если дошло до гипнофона, то ни у кого так хорошо это не получится, как у меня. Вы уж позвольте, Сергей Александрович…
И тут Тарумов не нашелся, что возразить. Если бы Сунгуров требовал, доказывал - другое дело. Но он просил.
К тому же уже отработанный пси-контакт - против такого и возражать-то было бессмысленно. Гипнофон - дело темное, он далеко не всегда давал положительные результаты.
- Хорошо, - сказал Тарумов. - Идите. Но я прошу вас подождать еще пятнадцать минут - может быть, мы сядем сейчас же и беспрепятственно. Тогда посмотрим…
- Спасибо, Сергей Александрович, - проговорил Сунгуров, смущенно опуская свои длиннющие азиатские ресницы. - Я пошел.
Он молча втискивался в люк, и все смотрели на него - до сих пор такого неприметного человека, который мог обратить на себя внимание разве что поразительным сходством с гогеновскими таитянами - тот же неевропейский приплюснутый нос, влажные огромные глаза и тропическая медлительность движений. А сейчас он взял на себя параллельный гипнофон, крайне опасную штуку, разрешенную только на сверхдальних рейсах и в таких вот безвыходных ситуациях, как сейчас на «Щелкунчике». Эта «штука» складывалась из обычного гипнофона - аппарата для лечения сном - и столь же безобидного мнемопередатчика, используемого для механического впечатывания в память больших объемов статистического или лингвистического характера. Здесь же мнемопередатчик использовался как транслятор, передающий на гипнофон био- и пси-ритмы здорового человека. Опасность заключалась в том, что такое чудовищное напряжение, в котором приходилось пребывать пси-донору в течение нескольких часов без малейшего перерыва, обязательно выливалось в тяжелейшее перенапряжение, а сеанс порядка суток грозил донору амнезией.
Вот на что шел Сунгуров, и если бы у него не был налажен контакт с Лорой, Тарумов ему ни за чго бы не уступил.
Командир обвел взглядом оставшихся - все тяжело дышали, штурман был очень бледен.
- Почему не надеты скафандры? - взорвался командир. - Воббегонг, проверьте отсеки. Регенератор работает на лазарет.
Тарумов вздернул змейку скафандра и прокашлялся в микрофон. Надо было поторапливаться: в баллонах запас воздуха на сорок восемь часов, а ведь это и на посадку, и на организацию обороны, и на переселение в «Аларм», а если понадобится - и на частичный ремонт последнего. Так что - в обрез.
- Давид, приспустите четвертый зонд, но подтвердите удаление на пятьдесят метров от любого предмета.
Зонд пошел вниз - на оливковом экранчике начали расти и приближаться кучевые облака пыли и пепла. Зонд был уже на высоте шестисот метров, пятисот, четырехсот. Повис над тучей. Еще немного - и он оказался в ее медленно подымающемся тяжелом мареве.
- Переключить на инфракрасный локатор и спускать дальше!
На экране завихрились смерчи нагретого воздуха, а в иллюминаторе все это выглядело далекой спокойной пеленой. Впрочем, нет - кажется, возникло какое-то едва уловимое мельтешение…
- Обошли сверху! - резанул слух крик Лодарии.
Каша на экране зонда забурлила так, словно кто-то включил гигантскую мешалку. Замелькали светлые тупорылые призраки - значит, внизу, на поверхности, было погорячее. Все уже понимали, что зонд доживает последние секунды. Экранчик засветился ярче, призраков прибавилось, они были уже почти неотличимы от фона. И разом - темнота отключения.
- Их там снова полным-полно, - констатировал Воббегонг. - Может быть, запасные подземные укрытия?…
- Размножаются, скоты, - мрачно предположил Лода-рия.
- Паника на борту! - прикрикнул командир. - Мы, естественно, ничего в этой каше рассмотреть не могли. Но зонд работал до самого соприкосновения с поверхностью. Как бы он ни кувыркался, наша «считалка» получила достаточно кадров для анализа. Сейчас мы будем знать, что там, внизу, происходит на самом деле.
Его пальцы бесшумно забегали по клавиатуре компьютера, и почти мгновенно на табло заструились строчки ответа:
«В МОМЕНТ ВЗРЫВА В ВОЗДУХЕ НАХОДИЛОСЬ ПРИМЕРНО 75 % ВСЕХ ЛЕМОИДОВ, ИЗ КОТОРЫХ ПОВРЕЖДЕНО НЕ БОЛЕЕ 10 %. ИЗ НАХОДИВШИХСЯ НА ПОВЕРХНОСТИ УНИЧТОЖЕНО 80 %. ПРИНЦИП РЕГЕНЕРАЦИИ ПОКА НЕЯСЕН, ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ АНАЛОГОВОЕ ВОСПРОИЗВОДСТВО».
- А откуда они берут металл для этого самого аналогового воспроизводства? - справедливо поинтересовался Лодария.
- А вот это - то, что они могли грабить, не трогая корабля, - ответил Тарумов. - С «Аларма» сошли люди, но, спустившись на поверхность, корабль запустил автоматические станции исследования, которые и снабдили уходящий ремонтник всеми сведениями о Чомпоте. Передвижные биолаборатории, метеостанции, буровые самоходки, наконец, солнечные батареи - все, что высунулось за радиус защиты, могло быть разграблено.
- Вдобавок наши собственные зонды, а может быть, и бомбы, - буркнул Воббегонг. - У меня сложилось впечатление, что они поддерживали бомбы в воздухе и опускали их бережно, как сырые яйца. Запросите-ка считалку, какой процент невзорвавшихся бомб?
Ответ был более чем неутешительный: 40 %.
- Мы кормим их сырьем, - резюмировал Лодария. - То-то мне показалось, когда они бросились на четвертый зонд, что их стало даже больше, чем в первой атаке. Проверим?
На табло опять побежали цифры:
«ИЗ УЦЕЛЕВШИХ ЛЕМОИДОВ В АТАКЕ НА ЗОНД УЧАСТВОВАЛО ТОЛЬКО 33 %, ПРИЧЕМ ИХ АКТИВНОСТЬ И, В ЧАСТНОСТИ, СКОРОСТЬ ВОЗРОСЛИ В ТРИ РАЗА. 48 % ЗАНИМАЛИСЬ ВОСПРОИЗВОДСТВОМ. ПОЛАГАЮ ЧИСЛЕННОСТЬ ПОПУЛЯЦИИ УЖЕ ВОССТАНОВЛЕННОЙ».
- У нашей «считалки» хроническая процентомания, - не выдержал въедливый Лодария. - Сорок восемь, тридцать три… В жизни статистика не была более бесполезной, чем тут. Их надо глушить удар за ударом, а тут эта числовая абракадабра…
- Нет-нет, - быстро заговорил Воббегонг, - это не абракадабра. Это какие-то строго закономерные цифры, но я не могу вспомнить, в какой популярной статье я видел что-то аналогичное… Но весьма далекое от киберов. Может, спустим еще один зонд, чтобы проследить их поведение?
- Следующего зонда я им не подставлю, - жестко отрезал Тарумов. - А разгромчик будет. Воббегонг, плотность удара увеличить втрое, внешний радиус поражения - пять километров. Залп!
Кассеты ринулись вниз.
- Зонд - следом, но не ниже тысячи двухсот метров!
На экране было видно, как расходятся веером смертоносные кассеты. Но их ждали - черные кляксы рванулись навстречу.
- Вот вам и поведение, - Тарумов скрипнул зубами. - Вся свора в воздухе, а мы можем поразить их только на поверхности!
Но в воздухе были не все. Компьютер констатировал:
«В АТАКЕ УЧАСТВУЮТ 66 % ВСЕХ ЛЕМОИДОВ АКТИВНОСТЬ ВОЗРОСЛА В ПОЛТОРА РАЗА».
Воббегонг, обминая похрустывающий скафандр, хлопал себя по несуществующим карманам, словно пытался отыскать затерявшуюся шпаргалку.
Бомбы, обвешанные лемоидами, канули в первичную тучу. Через некоторое время она начала пучиться, указывая на разрывы второй атаки. Но теперь этих разрывов было мало.
- Я же должен, должен вспомнить… - маялся Воббегонг.
Тарумов привычно обернулся к Феврие - тот так же машинально кивнул. Но Тарумов истолковал это по-своему и проследил направление кивка. Адресовался он прямо к пульту.
- Черт побери! - взорвался командир. - Вы же не в первом рейсе, в самом деле. Если уж вы что-то читали недавно, то это не могли быть ни настоящая книга, ни бумажный журнал, а только фильмокопия, хранящаяся в памяти нашей собственной «считалки». Но ведь она дает и ассоциации первого порядка. Вы давным-давно могли запросить компьютер, какие ассоциации у него вызывают все эти проценты действующих и воспроизводящих…
А Воббегонг уже отстукивал запрос. Вряд ли на него стоило так кричать - ассоциативным блоком в полетах практически не пользовались. Но блок работал безотказно - на табло высветилось:
«РЕГЕНЕРАЦИЯ КЛЕТОК ПЕЧЕНИ».
- Ну, естественно, - обрадовался Воббегонг, - статья Меткафа!
Но его радость осталась неразделенной.
- Ну и что? - взорвался Тарумов вторично. - При чем тут клетки, если лемоиды в жизни не видели ни одной печени? Не могли же они исследовать дистанционно экипаж «Алар-ма», пока он находился на орбите? Мы валяем тут дурака, а Сунгуров…
- Да нет же! - чуть не плача, крикнул Воббегонг. - Эти твари действительно воспроизводят картину регенерации клеток печени, словно они проходили курс прикладной бионики!
- А я идиот, - вдруг примирительно сказал Тарумов. - Простите ради бога, Воббегонг, что я орал на вас. Лодария, быстро выудите из видеозаписи какой-нибудь кадр с крупным планом лемоидов… нет… покрупнее… назад крутите, там их навалом… Вот! Стоп. Включайте ассоциативный блок.
Похоже, что он уже знал ответ. На табло возникло одно слово.